Фракиец Поступь Титанов

Глава 5

Отзвуки прошлого.

— Как мне кажется, эти, — я покрутил в воздухе рукой, подбирая подходящее слово, — «неправильные» разбойники тебе знакомы? — обратился я к жрецу на системном языке.

Пелит криво усмехнулся, и чуть одёрнул себя за бороду, отвечая:

— Как тебе сказать, мой юный друг, я и сам в некотором роде отношусь… ммм, то есть относился к этим «разбойникам».

Сказав это, он вернул мой трофей.

И посмотрев в мои удивлённые глаза, продолжил уже слегка успокоившись:

— Почти четыре десятка лет назад, когда был еще глуп и молод, я выполнял, хмм, различные поручения правителей славного полиса Афины, в сопредельных странах.

— Лазутчиком и соглядатаем был? — в моей голове быстро сложились разные недомолвки и оговорки.

— Не больше, чем любой караванщик, что ходит в чужие земли, но думалось, что это история давно минувших лет…

Он внимательным взглядом проследил за наемниками, притащившими моего пленного — тот пришел в себя и ворочаясь, что-то мычал сквозь кляп.

— Если у моих бывших «соратников» возникли ко мне вопросы, то они могли бы просто их задать, и для этого, полтора десятка ночных вопрошающих не нужны.

Чувство правды дало понять, что хоть Пелит почти ни лжет, но явно о чем-то умалчивает.

— У нас есть три собеседника, которые все расскажут, — я окинул взглядом пленных, явно понявших, что наша речь касается их.

— Вне всякого сомнения, — с кивком ответил Пелит, и увидев, что к нам идёт Софокл, сообщил тому:

— Наших гостей я пожалуй размещу в своей торбе, для пущей сохранности.

Согласно кивнув, хмурый начальник стражи проронил:

— Ещё двоих разбойников убил тот плешивый старикан из недавно прибывших.

— Напавшие успели кого-то убить? А то при пробуждении я вроде слышал женский крик, — спросил я Софокла.

— Да, трое стражников мертвы, и семеро слуг тоже, среди них три девушки, — и немного замявшись, продолжил:

— И скорей всего, похищены или пропали ещё двое слуг, Евном и Пританид, их не нашли ни среди живых, ни среди мертвых.

Пелит ещё раз с досадой дёрнул себя за бороду:

— Надеюсь, они все же сбежали, а то каленое железо развяжет языки кому угодно, — и со значением покосился на пленных.

— Софокл, не забудь сообщить в магистрат о нападении, и расспроси управляющего, остались ли родственники у погибших. Их тоже нужно оповестить, и пообещай помощь с погребением, а также небольшое воспомогание денежное в виде их заработка за год, — и немного подумав, добавил, — Если родственников нет, то организуйте достойные проводы усопших.

Проследив, как пленных, с помощью наёмников и рабов затолкали к Пелиту в торбу, мы со жрецом недолго посовещались и решили начать допрос с разбойника, захваченного мной.

После этого Пелит извлёк ошарашено озирающегося пленного, ведь последнее, что он помнил — как его товарищей и его самого, запихнули в небольшую суму. А сейчас очутился в каком-то подвале, освещаемом тусклым светом масляных ламп, висящих на стенах.

Четверо дюжих рабов споро привязали предварительно обнаженного пленника к тяжёлому столу, и повинуясь приказу жреца, покинули нас.

— Ну что же, поведай нам, зачем не приглашенным гостем, ты проник в мой скромный дом? — обратился Пелит, к отчаянно пытающемуся освободиться крепкому мужчине.

Пленный, торопливо проглатывая слова и прикидываясь простаком, принялся лопотать:

— Зовут Ксанифом, и мы с вотагой решили подломить твою сокровищницу, кто-то наплел нашему старшому, что охраны почти нет, а золотишко, наоборот имеется.

Я пристально взглянул на Пелита, и на системном языке поделился своими мыслями, ответив на его вопросительный взгляд:

— Лжет он в каждом слове, — а чуть подумав и прислушавшись к своим ощущениям, добавил:

— Похоже, только имя свое он назвал правдиво.

Повернувшись к пленнику, жрец с обещающей усмешкой изрёк, вновь перейдя на греческий:

— Как тебе наверное известно, нет людей, что способны молчать под хорошей пыткой, тем более есть ещё два твоих товарища…

И принялся извлекать из торбы, весь тот набор устрашающих инструментов, увиденных мной, когда Пелит разделывал трупы.

— Хорошо бы позвать опытного палача, чтобы ты раньше времени не помер, — жрец злобным взглядом прошелся по пленнику, — Но я и раньше в его услугах не нуждался, так что тебе придется испытать моё скромное умение.

Сказав это, жрец немного погремел железом и взяв кузнечные щипцы с остатками крови, принялся поочередно касаться ими пальцев ног разбойника.

Побледневший пленник принялся ещё сильнее чем прежде, дёргаться и извиваться, в отчаянии шевеля пальцами ступни.

Выбрав наиболее приглянувшийся палец, Пелит зажал его клещами и пристально впившись взглядом в разбойника, принялся медленно, но неумолимо сжимать рукояти клещей.

Как только холодный металл сдавил мизинец, подвал огласил крик боли, и он надрывался все истошней с каждым мгновением. Пока не достиг наивысшей точки одновременно с металлическим щелчком, с которым клещи отрубили палец.

Пока пленник исходил криком, перемежая увещевания о том, что говорит правду с угрозами о неминуемой каре, Пелит с интересом рассматривал окровавленный кусочек плоти.

Послушав крики и понаблюдав за тем как кровь сочится небольшими толчками из обрубка, жрец с помощью магии наскоро зарастил рану, но не до конца, а лишь приостановил кровь.

— Ты ощутил на себе одну из граней моего могущества, позволяющую излечивать раны, — просветил Пелит пленного, который при лечении, от неожиданности даже перестал дёргаться и орать.

— Сейчас я один за другим отрублю тебе все пальцы, в начале на ногах, а затем и на руках, — обрадовал жрец побледневшего пленника.

— Когда они закончатся, — Пелит с улыбкой погладил один из оставшихся, — Начну спиливать зубы, а если и после этого не заговоришь, то начну шкуру снимать, и тогда от тебя останется лишь окровавленный обрубок, способный только молить о смерти, так как язык вырывать тебе не собираюсь.

Пелит промочил горло, сделав несколько глотков из фляги, и продолжил все с той же улыбкой еще тише:

— Ты все расскажешь, лишь бы умереть, а нет, так два твоих соратника, глядя на то, что осталось от тебя, охотно поведают обо всём, лишь бы не повторить твой путь…

С окончанием последней фразы, щипцы начали сжиматься на втором мизинце.

— Стой, стой, я всё расскажу, если пообещаешь освободить меня, — Истошно заорал пленный.

— Ты не в том положении, чтобы что-то требовать, но если мне понравятся твои ответы, ты уйдешь отсюда на своих ногах, — холодно бросил Пелит, но клещи всё же, убрал.

Пленник зло выругался:

— В Тартар тебя, спрашивай.

— Ну что же, поведай нам, зачем ты не приглашенным гостем проник в мой скромный дом? — повторил жрец свой вопрос.

— Как я уже сказал, меня зовут Ксаниф, вот только с нашей ватагой мы уже давно не разбоем промышляли, а выполняли различные поручения, не совсем законные — тех, кто готов хорошо заплатить, — перестал пленник прикидываться простачком, и не дожидаясь следующего вопроса, продолжил:

— Первосвященник Парфенонского храма пожелал заполучить твою голову, отдельно от тела.

Пелит бросил короткий взгляд на меня и я кивком головы дал понять, что на этот раз пленный говорит правду.

— Говори дальше.

— Задаток мы получили декаду назад, но соглядатаи сообщили, что из поместья ты исчез неизвестно куда, а когда вернёшься непонятно было.

Должно быть, в это время мы были в другом мире и если бы задержались с отправкой на пару деньков, то нападение могли и не пережить — были значительно слабее чем сейчас.

— И недавно вы узнали что я вернулся?

Пленный судорожно кивнул.

— И сколько вас было? — поинтересовался я

— Всего двадцать один человек, — ответил он, поморщив лоб несколько мгновений.

Я же стал вспоминать и перечислять по пальцам, скольких разбойников мы убили и пленили, но Пелит подсчитал первым:

— Трое презренных ночных гостя смогли сбежать, хмм…

— И куда же они могли отправиться?

— Кто же их знает? Я бы еще дом вожака нашего обчистил, золотишко с серебром покойнику точно не понадобится, и уже с полной мошной свалил куда подальше.

Далее Ксаниф сообщил: где именно находятся дома своих уже мертвых соратников, где располагалось обиталище главаря, а где тот хранил казну, нашему пленному было неведомо.

Когда разбойник умолк, я поинтересовался у Пелита, используя все тот же системный язык, беспокоившим вопросом:

— А при чем тут навык «Криптография», разбойничья ватага и твое прошлое, Пелит?

— Видимо, я действительно поторопился с выводами, что разбойники имеют отношение к моему прошлому. Меня смутил навык, что трофеем тебе достался. Тем не менее мне эмм, вернее нам, следует навестить презренного Демокрита, раз он желал получить мою голову.

— Отправимся прямо сейчас, — с готовностью ответил я, не дело оставлять в живых, настолько могущественных врагов.

— Сегодня, несомненно, но сперва следует призвать нашего союзника, чтобы вручить его долю, дабы он мог и своих соратников на подвиги ратные провести.

Пелит, по всей видимости, говорит о Марке Туллии, промелькнула у меня мысль, помнится — тот говорил о трёх десятках верных триариев, коих мог переносить в торбе работорговца.

Подозвав обратно четырех рабов, которые беспрекословно запихали пленного, что-то возмущённо оравшего, назад в торбу, Пелит на несколько десятков секунд замер с остекленевшим взглядом.

— Я сообщил нашему повелителю об случившейся коллизии. Он в скором времени призовёт нас с Марком Тулием в свой домен, где вручу легату его долю добычи, и как только вместе с отрядом будет готов, мы вернемся.

Все это Пелит сообщил, пока мы практически бегом возвращались за торбами, что хранились вместе с остальными артефактами.

После этого, коротко кивнув, Пелит растворился в воздухе.

А я, оставшись в одиночестве, решил выучить трофейный навык, мало ли где пригодится, эта странная Криптография. Добравшись до комнаты и достав карту, я не раздеваясь, откинулся на кровать. Уже привычным усилием воли наполнил карту энергией. Доступные очки уменьшились на десятку:

Доступные очки системы (109/220).

— Надо бы приобрести у Зевса навык, что сможет полностью меня скрыть, а то отвод глаз все же не так хорош, как хотелось бы, — сказал я в пустоту, соглашаясь на изучение навыка.

Внимание! Вы желаете выучить навык «Криптография»?

Да/Нет

В очередной раз меня накрыл длинный ворох новых знаний, из которых я узнал, что обычный посох можно использовать для сокрытия смысла написанного. В моей голове возникло видение, как я наматываю пергаментную ленту на посох без просветов и нахлёстов.

Вывожу стилусом послание вдоль посоха, аккуратно нанося лишь одну букву на каждую полосу. Медленно поворачивая посох каждый раз, когда послание доходило до края. И как только послание завершилось, при разматывании ленты стройный текст превратился в непонятную белиберду. (Скития)

В следующем воспоминании, я уже наматываю другую пергаментную ленту с тарабарщиной на конус, стараясь подобрать нужный диаметр посоха.