Зимняя магия

Глава 1

Фаун Хоторн поднесла ложку ко рту и съела овсянку. Текстура ей не нравилась; на самом деле она просто ненавидела ее. Тем не менее, ее цель испытать одну вещь каждую неделю, которую она ненавидела, требовала, чтобы она преодолела себя. Может быть, она все еще будет ненавидеть горячую кашу, когда закончит, или, может быть, она ассоциировала ее с чем-то плохим из прошлого. В любом случае, она считала это терапией после всего, что пережила во время правления Магнума в качестве Альфы. С другой стороны, она получала вознаграждение каждый раз, когда выигрывала один из своих личных вызовов. Сегодняшний приз: пицца.

Держа чашку в одной руке и завтрак в другой, она села за компьютер, чтобы поесть и поработать.

Дом Фаун, расположенный на окраине Лос-Лобос, был настоящим сараем, даже когда им владела ее мать.

С тех пор как Фаун вернулась, она работала бухгалтером и, когда у нее были деньги, делала небольшой ремонт в доме. Хотя возрождение Лос-Лобос еще не завершилось, она гордилась тем, что оказала ценную услугу своей стае… даже когда чувствовала себя изгоем… плюс она приобрела несколько клиентов в Рапид-Сити.

Сегодня в ее расписании было несколько клиентов, которые привозили свои бухгалтерские книги за месяц, и визит человека, который сводил ее с ума, — Калума Трусдейла.

— Самонадеянный шут, — пробормотала она, выхватывая из кружки карандаш с изображением воющего волка.

Широкополая ковбойская шляпа южного покроя заползла ей под кожу. Он заставлял ее хотеть то, что ей не нужно.

Он подавлял ее.

Требуя ее внимания каждый раз, когда входил в ее домашний офис, он приподнимал шляпу и приветствовал ее своим ленивым протяжным голосом… «Мэм». Она вздрогнула, вспомнив его хриплый тон. Грубый, с намеком на сексуальное желание, он отражался в ней. Не говоря уже о шутках, которые он рассказывал. Они были банальны до последней строчки и делали ее сердитой. Конечно, позже, когда он выходил из ее кабинета, она смеялась над его глупыми колкостями.

Несколько раз она пыталась вручить ему списки бухгалтеров, которые могли бы лучше послужить его бычьему делу, но он так и не понимал намека. Скотовод-волк, похоже, решил остаться под ее кожей, как клещ, высасывающий из нее жизнь. Нет, она не имела в виду то, как это прозвучало. Настойчивый, больше походит для него. И все же больная, извращенная часть ее души наслаждалась его вниманием. Она с нетерпением ждала сигнала своей системы сигнализации, сигнализирующей о его прибытии.

Теперь она узнавала его по запаху кожи и лосьона после бритья, хотя он носил неряшливую бороду. У нее текли слюнки. Это было неправильно, как его джинсы обтягивали его задницу, еще ближе подгоняя его к совершенству. Или отблеск ямочки на его левой щеке, когда он ухмылялся ей. Или то, как его холодные, серо-голубые глаза оценивали ее. Вглядываясь глубоко в душу изодранную и разорванную. Изношенную годами жестокого обращения.

Не говоря уже о том, что у него был ужасный способ заставить ее забыть обо всем, включая вход в ее компьютер. Она набрала свой пароль и нажала Enter. Радостное приветствие Тинкса, запрограммированное в запуске, прокрутилось по экрану, прежде чем изображение двух волков заполнило монитор. Старший из них стоял над младшим, защищая его от любого хищника, который мог напасть на них. Как будто ты хочешь, чтобы кто-то защитил тебя? Она мысленно стряхнула эту мысль, когда на рабочем столе появились значки.

Старая фотография, на которой она и ее брат Кру, смотрела на нее.

Не раздумывая ни секунды, она открыла свою бухгалтерскую программу и облизала ложку. Пока она ела свой завтрак, похожий на пасту, мечтая о пицце, она работала над папками, лежащими перед ней. В большинстве случаев это было легко: распечатать чеки клиентов и сбалансировать их бухгалтерские книги. Завтра она сбегает в город, попросит их подписать и отослать.

— Привет?

Звонок прозвенел через несколько секунд после того, как Калум позвонил в него. Его тяжелые шаги эхом отдавались по ее деревянному полу.

— Твой приветственный свет не горит, сладкая.

Его запах заполнил ее рабочее пространство. Чистый, свежий запах обволакивал ее, окутывая своей безопасностью.

Ее разум предал ее, побуждая использовать его в качестве своего рода защитного одеяла.

— Ну, ты должен был приехать только через полчаса, так что…

Она пожала плечами. Еще зачерпнув ложку завтрака, она нахмурилась и причмокнула губами. Боже, она ненавидела овсянку.

— Правда. Извиняюсь. У меня есть парень, с которым мне нужно встретиться в Рапид-Сити по поводу пары голов скота. Вот.

Он протянул ей свою информацию и маленькую коробочку размером четыре на четыре дюйма.

— Что это?

Она подозрительно посмотрела на простую коробку.

— Не знаю, сладкая. Почему бы тебе не открыть ее?

Калум сел в кресло напротив нее и вытянул худые, но мускулистые ноги. Дерзкий блеск в его глазах и расслабленная поза нервировали ее.

— А как насчет «нет»? А теперь… — она отодвинула от себя миску, — …ты сегодня покупаешь или продаешь?

Он почесал подбородок. От шороха его растрепанной бороды у нее по спине побежали мурашки. Калум пристально посмотрел на нее, прищурившись, а потом передвинулся и выпрямился, словно обдумывая шахматный ход или новую стратегию, с помощью которой можно было бы приблизиться к ней. Три верхние пуговицы на его клетчатой рубашке были расстегнуты, обнажая белое термобелье под ней. Почему она была разочарована тем, что не смогла увидеть его загорелую кожу? Или немного грубых волос на груди? Боже, сколько ночей она представляла, как проводит по нему пальцами, когда он обнимает ее? Его руки на ее теле, ласкающие ее.

— Продаю, — сказал он, выдергивая ее из раздумий. — Весна принесла мне пять быков и шесть телок. У меня достаточно для размножения. Мне больше не нужно. Какая удача, что этому парню нужно.

— Отлично, — ответила она, открывая его файл на ноутбуке. — Есть еще что-нибудь, о чем мне следует знать, прежде чем ты уйдешь?

— Пообедай со мной, Фаун.

— Что? — Она моргнула и посмотрела на него. — Калум, мы не можем, у нас профессиональные отношения. Я не размываю границы.

— Хм. — Он снова потер подбородок. — Ну, мне очень не хочется этого делать, но ты уволена, сладкая.

Фаун рассмеялась.

— Мы оба знаем, что ты несерьезен, особенно после моих попыток найти тебе несколько новых бухгалтеров.

— Сладкая, я говорю совершенно серьезно, если это означает, что ты пойдешь со мной на свидание. — Он наклонился вперед и приподнял шляпу. — Ты проделала всю эту работу по поиску замены, потому что боишься. Я понимаю. Тем не менее, мы оба знаем, что, если я позволю тебе отшить меня… из-за того, что я заставляю тебя уволиться, или из-за того, что я возьму одного из этих бухгалтеров, которого ты нашла, нам обоим будет больно.

— Ты не знаешь наверняка, Калум, — прошептала она.

Ей уже было больно видеть его каждый день. Он был единственной вещью, которую она желала больше, чем ее следующий вдох, но сделать шаг, сделать движение вперед… любое движение… могло разрушить все, над чем она так упорно работала… ее личное я.

— Ты не можешь отрицать, что чувствуешь притяжение, Фаун. Оно было там с тех пор, как я вернулся домой. Мы уже давно танцуем этот техасский тустеп вокруг друг друга. Ты не думаешь, что мы должны попробовать ча-ча-ча вместо него?

Очень изящно.

Она откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Почти все внутри нее говорило: «Сделай это. Поживи немного. Сходи на свидание с Калумом. Исследуй то, что бы это ни было между вами». Только ее разумная сторона стряхнула с себя эту потребность: «Нет. Не отклоняйся от своего плана. Ты недостаточно исцелена. Возможно, ближе к весне».

— Утром я все приготовлю для тебя. Дай мне знать, за сколько продашь этих быков.

Она отвергла его глупую идею так же легко, как проигнорировала его увольнение. Калум встал. Его рука легла на пряжку ремня, привлекая ее внимание к его паху и толстому очертанию эрекции.

— Тогда до встречи, сладкая. — Он постучал пальцем по простой коричневой коробке, которую принес с собой. — Ты должна открыть коробку. Никогда не догадаешься, что можешь там найти.

— Да, может быть.

Она смотрела, как он вышел из ее кабинета. Его легкая походка говорила о чистом сексуальном мастерстве. Ее киска заболела, а соски затвердели под майкой Хенли. К счастью, поверх нее она надела свитер потяжелее. Потому что, если бы она этого не сделала, он бы увидел, как ее соски выделяются.

— Эй, Калум, — позвала она. — Спасибо за приглашение.

— В любое время, сладкая.

Когда дверь наконец закрылась, она вздохнула и отодвинулась от стола. Внезапно ее кожа стала слишком напряженной. Воздух душил ее. Ее сердце бешено колотилось. У нее кружилась голова. Приступ паники. Она глубоко вдохнула и выдохнула. Отсчитала от десяти до одного. Помни, пицца — это твоя награда. За овсянку, а не за разговор с мужчиной, который заставлял ее пьянеть, хотя она и не притронулась к алкогольному напитку. Фаун закрыла лицо руками и застонала. Из всех дней, когда можно было ее разозлить, а он ее разозлил, сегодня был не самый лучший день для этого.

— Звучишь не очень хорошо.

Потерявшись в своих мыслях, Фаун не услышала и не учуяла входящую в дом Тинкс.

— Калум был здесь, — пробормотала она из-за своих рук.

— А, мне показалось, что я видела его грузовик по дороге сюда. Так чего же он хотел? — спросила ее подруга.

— Принес мне свои книги и…

— А что в коробке? Откуда она взялась?

Тинкс схватила коробочку и повертела в руках.

— Калум принес ее мне, а потом пригласил на свидание, — сказала она, забирая коробку обратно.

— Ну так открой ее.

— Это может быть бомба или что-то в этом роде, — сказала она, осторожно встряхивая коробочку.

— Ага, я не слышу никакого тиканья. Открой ее, — попросила Тинкс, усаживаясь на стул напротив нее.

Сегодня ее лучшая подруга была одета в юбку до пола с ярусами гофрированного материала и облегающий свитер из овчины. Веточки Дыхания ребенка (прим. пер.: цветы) были стратегически вплетены в ее скрученную косу. Где она их нашла, Фаун не знала. Кончики ее коричневых ковбойских сапог выглядывали из-под юбки, когда она подтягивала ноги к груди.

— Тебе никогда не бывает холодно? — Браслеты на запястье ее подруги позвякивали, когда она двигалась. — Клянусь, ты никогда не отклоняешься в выборе одежды.

— Нет, — Тинкс усмехнулась. — Ты уклоняешься и оттягиваешь неизбежное. Открывай.

Фаун подняла бровь.

— Если это заставит тебя заткнуться, прекрасно.

Отбросив осторожность, она сняла обертку и подняла крышку. Сверху лежал аккуратно сложенный кусок пергамента кремового цвета. Она положила его на стол и ахнула. Под ним лежал маленький прозрачный шар.

Она схватила прикрепленную к нему желтую ленту и вытащила шар. В шаре была сосна, два маленьких деревянных оленя и ручей, окаймленный скалами. Капельки нарисованного снега украшали дерево и камни, а миниатюрные шарики из пенопласта лежали вокруг ног животного. Замысловатые детали служили для того, чтобы показать, сколько времени и усилий художник вложил в украшение.