Яксил Тун

— Откуда ты всё знаешь, Педро? — глаза молодого итальянца смотрели с грустью.

— Я много чего понимаю и знаю, Алекс. Я потерял лучшего друга… Ты знаешь, Франко и я… Мы многое пережили вместе. Но вот что я тебе скажу, парень… Хватит жить прошлым! Тебе нужно двигаться дальше. И ещё… Я хочу кое-что передать тебе напоследок…

Юкатанец положил на стол деревянную табличку с иероглифами.

Алекс с удивлением взглянул на неё.

— Это же нашла Лаура. В какой-то пещере. А потом передала Элизе…

— Да, именно так, Алекс, — кивнул Педро. — И мне кажется, этот артефакт был очень важен для Элизы. Я думаю, ты должен сохранить его в память о ней…

С этими словами он по-отечески похлопал Алекса по плечу.

— Пойдём спать. На сегодня достаточно алкоголя и разговоров… Завтра мы с Хуаном отправляемся назад в Тулум. И тебе я советую сделать то же самое. Время залечит раны, Алекс… Время лечит…

Алессандро так и не смог заснуть. Была очень ветреная ночь. Уже под утро он решил прогуляться в порту среди пришвартованных яхт. Предрассветное небо из великолепных оттенков розового, лилового и жёлтого цветов сочеталось с тёмно-синим, фиолетовым и зелёным в воде.

Арендованное им судно «Эсперанса», казалось, погружалось в морскую глубь, а тающая в небе луна словно освещала путь невидимым странникам.

«Ты же понимаешь, что надежды нет!» — звучали в голове у Алекса слова Педро.

Он снова окинул взглядом свою яхту…

В следующий момент его глаза радостно засияли, как будто он сделал важное открытие.

«Нет же, Педро! Надежда есть всегда! В переводе с испанского эсперанса означает надежда! И это мой знак! Я останусь здесь, пока точно не пойму, что Элизы больше нет, пока моя душа окончательно не смирится с её уходом».

Он закрыл глаза и словно во сне увидел прекрасного белокурого ангела — свою Элизу. Он всегда думал об этом светловолосом чуде. Окружающие люди решили, что он сошёл с ума, но он любил и разговаривал со своим ангелом… Любовь человека и ангела… Возможно ли это? А может быть, он действительно сошёл с ума? Но Алекс был очень счастлив и мечтал соединиться со своим херувимом. И когда он не был с ним, то становился очень грустным и никого не хотел видеть. Однажды он сказал Элизе, что хочет соединиться с ней навсегда, но возлюбленная ответила ему, что брак между ангелом и человеком невозможен. И кому-то из них необходимо либо стать ангелом, либо человеком. Но как? Он знал, что их любовь настоящая, но не понимал, как доказать эту любовь. Сердце его херувима было прекрасным сияющим алмазом, который указал ему путь к просветлению. Он знал, что Господь чувствовал силу их любви, но, возможно, он чего-то ожидал от Алекса…

* * *

Всю последующую неделю Алессандро оставался на острове Хувентуд. Он попрощался с Педро и Хуаном, взял отпуск за свой счёт и договорился о похоронах.

Каждый день он брал моторную лодку у местных и отправлялся к островам Кайо, благо координаты погружения Элизы и Франко были ему известны. Глядя на красивую голубую воду, он представлял лицо своей любимой.

Этот ясный солнечный день не был исключением. Взгляд Алекса был устремлён в глубокую прекрасную синеву. Казалось, очертания милого лица Элизы проступали на всём горизонте небосвода и моря. Она улыбалась своей доброй улыбкой, но её глаза были полны тихой грусти.

«Моя маленькая кукла, моя малышка. В тот день, когда я нашёл тебя, ты была очень расстроена, но я принял тебя в своё сердце, искупал тебя в чистых водах, снял твои старые поблёкшие одежды и нарядил тебя в прекрасное синее платье. Я обнял тебя и полюбил. И вот так моё одиночество прекратилось, а ты нашла во мне свою тихую гавань. И я закрываю глаза и открываю их… Я вижу тебя повсюду: в каждом доме, в каждом городе… Во всех моих мечтах и путешествиях… Ты со мной, потому что ты живёшь в моём сердце и моей душе…»

Алекс прижал к уху огромную раковину гигантского стромбуса, прислушиваясь к едва уловимому шуму морского прибоя. На самом деле это были звуки окружающей среды, соединённые с мелодией тока крови в его собственном теле. Раковина овально-конической формы, покрытая пастельными светло-бежевыми и коричневатыми оттенками, была очень красивой, а устье её было ярко-розовым, как нежный лепесток розы. Эту морскую диковинку очень любила Элиза и всегда говорила, что через раковину стромбуса она разговаривает с морем. Возможно, и ему, Алексу, удастся услышать море. Во всяком случае, он очень надеялся на это…

— Элиза-а-а! — его голос уносил лёгкий морской бриз.

В этот момент что-то неожиданно ударило о днище лодки. Алессандро выронил раковину из рук, и его взгляд упал на деревянную табличку-артефакт. Иероглифы на ней заиграли ярким золотым светом. Забыв обо всём на свете, он в недоумении наблюдал за происходящим.

«Что это? Мираж? Фата-моргана?»

Нечто под гладью морской начало раскачивать лодку, вращаясь вокруг неё. Вода под судном отсвечивала золотым. Что-то сияло в море, удаляясь и снова приближаясь. Наконец в бирюзовой воде показался блестящий силуэт. Алекс в испуге отпрянул назад.

Иероглиф 14

* * *

Ортега сидел в капитанской каюте, с вожделением рассматривая на своей ладони прекрасную жемчужину, лежащую на чёрной бархатной подушечке.

Он был безмерно доволен своей смекалкой и находчивостью и испытывал необычайную гордость, что может служить такому величественному государству, как Испания.

«Одна тысяча пятьсот сорок пятый год. Испанское королевство господствует практически во всей Европе. К тому же король Испании Филипп II располагает огромным количеством колоний по всему миру (практически вся Америка, Филиппины — название которых произошло от имени Его Величества, и ряд других островов в Тихом океане). Испания стала империей колоссального масштаба…

Такому величественному монарху придётся по душе только самая изысканная драгоценность в мире, — рассуждал капитан. — Тем более что Филипп II совсем недавно отметил два года брака с королевой Марией Португальской, и повод самый что ни на есть подходящий».

Ортега в который раз полюбовался фантастическими переливами жемчужины на своей ладони, аккуратно положил её в бархатную коробочку и убрал в большой кованый сундук, наполненный другими драгоценностями. Ещё несколько минут он любовался своими сокровищами, как в следующий момент тишину каюты нарушил громкий голос кормчего Диего.

— Капитан! Ветер изменился, и нам необходимо сменить курс!

В проёме дубовой двери показалось испуганное лицо Диего. С его одежды и волос струилась морская вода.

Ортега быстро направился к выходу в сторону широкой палубы, где находились смотровые площадки. Увидев внезапно потемневшее небо и волны на глади воды, он нахмурился.

Ещё три часа назад команда конкистадоров радовалась лёгкому ветерку, быстро уносящему их прекрасный галеон от полуострова Юкатан.

Всё шло по их чёткому плану: «Эсмеральда» должна была следовать на Кубу, двигаясь в северо-восточном направлении, а затем плыть в сторону Испании через Атлантический океан.

Но всё изменилось в один момент. Ветер крепчал: он рвал и метал мачты галеона, шатал судно из стороны в сторону.

Ортега приказал спустить паруса.

Членов команды постоянно окатывали волны воды, и на их лицах читались признаки отчаяния и страха. Каждый из них прекрасно понимал, что со штормом бороться бесполезно. Его всепоглощающая разрушающая сила была абсолютно равнодушна к человеку. Море забирает человеческую жизнь не из ненависти, а просто потому, что оно море.

— Меняем курс, Диего! Полный разворот! — хладнокровно приказал Ортега кормчему. — Будем двигаться в южном направлении, на Кубу! Нам нужно добраться до Сантьяго и там переждать этот шторм! Господь поможет нам!

Ортега, ревностный католик, перекрестился, украдкой взглянув на тёмное небо. Ничего подобного он никогда не наблюдал. Надвигающееся издалека тёмное облако шторма прорезали невероятного цвета молнии, переливаясь голубыми, зеленоватыми, розовыми и фиолетовыми оттенками. Это создавало комбинацию из чего-то зловещего, но в то же время прекрасного. Увиденное было похоже на мираж. А эти фантастические молнии что-то отдалённо напоминали Ортеге. Капитан испытывал шок и одновременно пребывал в прострации.

Множество мыслей проносилось в голове у кабальеро. Что-то клещами сжимало его душу и сердце.

«Этот шторм, это ненастье… Возможно, кара Господня… Кара Господня…»

Он словно видел перед собой грозный облик верховного жреца, указывающего пальцем на небосвод. Да… Кара…

А море при этом оставалось восхитительным, чарующим и прекрасным. Оно завораживало и напоминало хищного зверя, который неистово пожирал самого себя. Выхваченное светом из прорехи в облаках золотистое пятно казалось таким желанным островком тишины. «Эсмеральда» значительно прибавила скорость и уходила от волны. Казалось, опасность миновала, и вскоре действительно наступило спасительное спокойствие. Море перестало волноваться, а небо просветлело. На палубе послышались радостные выкрики членов экипажа, но капитан Ортега был серьёзен как никогда, и его лицо не выражало оптимизма. Он всё ещё видел приближение этого странного тёмного облака с разноцветными молниями…

«Они, эти молнии, переливались, как этот проклятый юкатеками Яксил Тун… Жемчужина смерти…» — теперь отчётливо понял он.

Море же стало удивительно спокойным. Наступил настоящий штиль. Несмотря на усиливающийся ветер, на нём не было ни малейших колебаний. Вода превратилась в гладкое зеркало: по нему изредка пробегала мелкая рябь, без волны.

Затем скорость шквалистого ветра стала постепенно увеличиваться, и на гребешках волн появилась белая, словно молоко, пена.

«Эсмеральда» яростно сопротивлялась, но ураганный ветер и волны захватили власть над судном. Корабль, как маленькую песчинку, поглощала беспощадная стихия, пробивая его со всех сторон. Наконец, штормовое облако заполнило всё небо, прогремел гром, и гигантская волна-убийца обрушилась на беззащитный галеон, затягивая его в свою бездну…

* *

Королевство Испания окрасилось в траурные цвета. Жена короля Филиппа II Мария Португальская скоропостижно скончалась.

Глава 9. Ренасимьенто. Возрождение

…Я хочу сидеть на самой кромке воды, на этой дрожащей грани между фантазией и реальностью, нежностью и жестокостью, человеком и… морем.

Аль Квотион

Иероглиф 15

Она приоткрыла глаза, стараясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь тёмную толщу воды. В ушах шумело море.

Увиденное, поначалу расплывчатое, стало приобретать более чёткие очертания.

Девушка мельком взглянула на сморщенную кожу пальцев своих рук.

«Слава Богу! Это значит, что кровеносные сосуды в моём теле сжимаются под водой, и нервная система не повреждена. Но жива ли я на самом деле? Где я? Это сон? Может, я уже умерла?»

— Элиза… Элиза… — кто-то звал её издалека…

Дрожащей рукой она дотронулась до своего лица, чувствуя водную мягкость на коже…