Любимая для эльфа 2

* * *

Едва выслушав просьбу Тамико, Лукас сделал настолько печальное лицо, что она почувствовала: Лу ужасно не хочет огорчить ее, но иначе не будет.

Его интонация, твердая и спокойная, подтвердила мысль Тамико:

— Тами, так нельзя. Главное я уже сказал: Паола заслуживает доверия. И если Флавиан решил встречаться с человеком, то он должен уважать человеческие привычки и образ жизни. Получать сведения расспросами, учиться доверять Паоле. Мне не нравится эта тенденция: сегодня он спрашивает тайное о своей подруге, а завтра начнет копать данные оперативников? Он, пойманный на попытке знакомства с Дамиром!

Тамико взвилась, Лукас чуть было не обвинил ее «сына» в предательстве:

— Ты зануда, Лукас! — полное имя царевича рассекло воздух, словно удар хлыста. — Флавиан слил что-то Дамирке? Нет! Тогда и нечего притягивать за уши!

Лукас посмотрел на Тамико коротко и как-то чересчур внимательно-холодно, без тени обиды. Его бархатный баюкающий уши голос не сулил ничего радостного:

— Лукас, значит. Вот уж не думал, Тами, что твоя родительская жизнь будет портить наши отношения. Ты хорошая мать, и нормально, что сын вьет из тебя веревки, но знаешь, происходящее не совместимо с выполнением твоих профессиональных обязанностей…

Тамико поморщилась, она ненавидела, когда Лукас принимался читать ей нотации этаким нейтральным тоном. Его угроза уволить ее была всего лишь поучением, и Тамико обожала как-нибудь тормошить Лу, переводя его из расчетливо-рабочего состояния в дурашливо-романтическое. Правда, удавалось это лишь в разгар их романа, когда ее нежданные поцелуи затмевали Лукасу все на свете. Сейчас Тамико приходилось смиренно слушать начальника, и Тамико приняла вид максимально обиженный.

— Я понимаю! Лукас, ты и меня считаешь предательницей?! Выбирай слова!

Разгоралась ссора.

Лукас не мог уступить из принципиальных соображений безопасности и дальнейшей стратегии, а Тамико из упрямства.

Лукас понимал, что нахохлившаяся Тамико способна сейчас на что угодно лишь потому, что он задел гордость. Ее и «сына», причем задел совершенно справедливыми высказываниями.

Пожар следовало немедленно пресечь, и Тамико не успела даже пискнуть, как очутилась в стальных объятиях Лукаса. Тамико, гневно восклицающая с подлокотника своего кресла — она любила сидеть не по правилам — оказалась теперь стоящей на ковре, и Лукас не оставил ей шанса ни пошевелиться, ни сбежать. Тамико оставалось слушать, как бьется его сердце — чуточку учащеннее обычного… Но ровно в отличие от ее прыгающего ритма.

Зафиксировав Тамико, Лукас продолжил:

— И ты выбирай слова. Есть границы допустимого, и я твои оскорбления терпеть не стану. — Тамико захотелось выругаться насчет его черствости, но она благоразумно смолчала, и действительно, словно покончив с официальной частью, Лукас сменил тон, наполняя слова благодатью: — Маленькая моя. Пушистая… Что ты нападаешь, я же люблю тебя! Люблю и забочусь, и буду все жизни, как обещал. И разыщу, даже если не захочешь больше рождаться анамаорэ… Остынь, Тами… Ты умница и умеешь мыслить здраво. Флавиан загипнотизировал Марину, я не сомневался, что он справится. Но ты не должна использовать служебное положение в личных целях и просить меня пошпионить!

Тамико пригрелась в теплых руках и отчасти смогла расслабиться, хотя слова Лукаса ей не нравились.

— Прости, Лу… Я тебя тоже люблю… Очень… Но…

Лукас пресек невысказанное:

— Я не шпионю. Это мои прямые обязанности. А вот передача данных другим лицам — нарушение.

Тамико поерзала и почувствовав, что ее руки свободны, обняла Лукаса в ответ.

— Лу, спасибо, что ты меня мудрее… Я просто очень хочу ему помочь…

Лукас поцеловал ее пушистую макушку.

— Не любой ценой, Тами. Флав прекрасно поможет себе сам. Я не обвиняю тебя в чрезмерной материнской любви, все в порядке, но не обижайся, когда со своей позиции я буду править твои загоны, хорошо? — его интонация опять стала поучающей, потому Тамико буркнула:

— Буду обижаться!

Лукас, наконец, улыбнулся и ослабил хватку, которая лишь не давала Тамико брыкаться, не причиняя ей вреда. Лукас мог бы удерживать Тамико вообще без рук, чисто магией, но считал это слишком циничным и неприменимым к любимой женщине.