Дротнинг

— Если хочешь, я оставлю тебе свой плащ, — выдохнула Забава, глядя на Асвейг. — Иначе замерзнешь.

— Нет, — почти испуганно отозвалась ведьма. — Не губи меня своей жалостью, дротнинг. Конунг Харальд, как только увидит этот плащ, сразу все поймет. А от меня теперь зависят две жизни, моя и Гейрульфа. Лучше попроси того, кто с тобой пришел, вернуть на место кляп и веревку. Он сможет, я знаю. Прощай и…

Асвейг одно мгновенье колебалась. Потом, решившись, все же прошептала:

— И знай — бегство не всегда означает спасение. Нас с Бреггой тоже унесли из Йорингарда по неведомым тропам. Но дальше помоста, на котором Харальд убил моих сестер, мы не убежали.

Предупреждает о чем-то, безрадостно осознала Забава. То ли намекает на то, каким путем Локи привел их с Болли сюда, то ли хочет сказать, что от Харальда ей все равно не уйти?

Блеклый свет на лезвии меча тем временем моргнул и погас. Следом в клетке что-то зашуршало и зашелестело. А потом голос Локи произнес совсем рядом:

— Уходим. Болли, дай мне руку…

— Стой, — резко уронила Забава, заподозрив вдруг недоброе. — Сначала дай мне посмотреть на Асвейг.

Локи издал сдавленный смешок — но ничего не сказал. А по мечу в стенке клетки опять побежали тусклые серые блики.

Асвейг по-прежнему стояла в клетке навытяжку. Рот ее снова закрывал тряпичный кляп поверх которого была затянута веревка. Поймав взгляд Забавы, ведьма приподняла брови. И медленно моргнула.

Прощается, решила Забава. Потом, сама не зная почему, вдруг бросила:

— Ради Гейрульфа, который меня спас когда-то… если Харальд вдруг придет к тебе, пообещай ему, что и сама уедешь в дальние края, и остальных ведьм за собой позовешь. Самой крепкой клятвой конунгу в том поклянись. Такой, какую никогда не нарушишь. Да скажи ему, что проще дать воргамор надежду на спасение, чем ловить их поодиночке, каждый день опасаясь удара исподтишка. Вот теперь прощай, Асвейг Гунирсдоттир. Надеюсь, больше мы не свидимся.

Ведьма опять моргнула, теперь уже быстро, соглашаясь. Затем тусклое свеченье на клинке погасло. А Болли, чуть прогнувшись, завалил Забаву к себе на плечо. Тут же выставил перед собой ладонь с растопыренными пальцами, придерживая спину сестры локтем.

Локи, невидимый в темноте, схватил его за руку. Потянул за собой — и Болли осторожно шагнул следом, уходя влево. В следующий миг Забава ощутила просоленный запах моря. Услышала плеск волн, сразу зажмурилась от дневного света. После темени-то сарайной…

Они очутились на драккаре. Замерли в дыре на месте снятых половиц, между двумя толстыми брусьями, на которых эти половицы прежде лежали.

Встрепенулся сидевший поодаль у борта Кейлев. Приподнялся на одно колено, глядя на Локи и Болли, стоявших сейчас на придонном настиле. Из дыры торчали только их головы и плечи, у дротнинг виднелись лоб да глаза…

— Ну что? — с надеждой спросил Кейлев, уставившись на дочь. — Остаемся?

Забава качнула головой. Уронила:

— Нет.

И Кейлев, недовольно выдохнув, нахмурился. Но спросил спокойно:

— Куда уйдем?

Локи, успевший развернуться, глянул на Забаву и усмехнулся. А у нее перед глазами снова встали призрачным виденьем берега ладожские. Зеленые склоны холма, над ними бревенчатые крепостные стены…

Нет, подумала Забава устало и горестно. Кейлев прав, Харальд может прийти в ее края чтобы отыскать там беглую жену. И с дедом своим Харальд может договориться — да вызнать, куда тот ее увел. А если она спрячется в лесах, что лежат на восток от Ладоги, Харальд, не найдя ее, в отместку может разорить всю округу.

Такую беду я в родные края не принесу, молча решила Забава. К тому же Асвейг все сказала верно — не всякое бегство спасение. И не ждет ее никто на родине, и Кейлеву с Болли не место на чужбине. Неждана тоже может затосковать по ярлу Свальду…

— Мы уйдем в Йорингард, — негромко объявила Забава.

А следом поймала довольный взгляд Кейлева. Отвернулась от отца, попросила Локи:

— Сможешь вслед за нами привести в Йорингард одного пса, великий Локи? Когда меня уносили из опочивальни, моего Крысеныша оттуда выпустили. И он куда-то убежал. Носится сейчас, наверно, по крепости. Может, у кухни крутиться…

— Будет тебе пес, — коротко ответил Локи. Потом так же коротко спросил: — Уходим?

Кейлев, низко пригибаясь, уже дошагал до дыры и присел на корточках у самого ее края. Неждана, до этого неподвижно сидевшая у другого борта драккара, тоже подобралась поближе — шустро, вприсядку, забавно переваливаясь с боку на бок и деловито волоча по палубе гроздь из тюков с припасами и одеждой.

— Уходим, — ощутив вдруг страх, бросила Забава.

И Болли снова прогнулся в поясе. Выставил растопыренную пятерню…

В Йорингарде было на удивление тихо. Безлюдно.

Болли вслед за Локи ступил на берег у самого конца крепостной стены, что выходила к фьорду. И шагнул на этот раз заметно уверенней. Локи, не оборачиваясь, бросил:

— Ждите.

А потом исчез. Через пару мгновений великий йотун снова возник на полоске берега, шагах в пяти от Болли. Вместе с ним появился Кейлев, державший на плече связку из двух тюков.

Следом Локи опять растворился в воздухе — и вернулся, держа за руку Неждану, обвешанную узлами. Тут же исчез, не проронив ни слова.

Наверно, боится, как бы еще о чем не попросили, подумала Забава, глядя туда, где только что стоял дед Харальда.

— Ты все правильно решила, дочь, — объявил тем временем Кейлев, сбрасывая тюки с плеча на каменистый берег. — Твое место в крепости конунга. Здесь твой дом. Рабы, наверно, разбежались… или их увели. Да и Хель с ними! Только надо послать весточку в соседние селенья. Пусть по округе пройдет слух о том, что дротнинг Ёрмунгардсона вернулась в Йорингард. После этого сюда никто не сунется. Да и коз надо прикупить.

Скотины в крепости не осталось. У меня есть браслет…

— Мы ничего не будем покупать, — чуть сбивчиво сказала Забава.

И подавила вздох. Жалко было разочаровывать Кейлева, который слишком явно надеялся на то, что дротнинг с конунгом помирятся.

Но договорила она уже ровно, бестрепетно:

— Я поживу здесь, пока не встану на ноги. Думаю, через два-три дня поднимусь. А потом я уйду в свой дом. В Хааленсваге.

Над ухом у Забавы недовольно хмыкнул Болли. Кейлев чуть резко спросил:

— Что ж мы сразу туда не отправились? Ты изранена, в тягости — а до Хааленсваге почти два дня пути по морю. Надеешься сбить конунга со следа? Он все равно узнает, где ты!

— Не надеюсь, — устало ответила Забава. — Просто здесь стоит ложе конунга. Утварь в Хааленсваге принадлежит мне, не ему… и все ложа там мои. Ты сам сказал, отец — я перестану быть женой конунга, если при свидетелях трижды пройдусь от мужнего ложа до порога. Это надо сделать здесь. И при свидетелях. Вы это увидите, а потом я уйду из Йорингарда. Но уйду уже свободной женщиной.

Кейлев глянул ошарашено, Неждана, внимательно смотревшая на Забаву, чуть приподняла брови, однако промолчала. Зато Кейлев заявил:

— Это не остановит конунга, когда он придет за тобой в Хааленсваге…

— Пусть сначала придет, — перебила его Забава. — Вдруг по дороге ему опять встретиться какая-нибудь Труди? Но если уж Ёрмунгардсон сумеет добраться до Хааленсваге, то я приму его достойно. Как положено принимать такого доблестного конунга!

— Ты что-то задумала, — проворчал Кейлев, глядя на нее. — Что?

Забава внезапно улыбнулась, блеснув зубами. И сама подивилась тому, насколько широкой — да недоброй — вышла эта улыбка. Словно дверка какая-то приоткрылась внутри, и ее снова омыло злостью, поутихшей после того, как дитя в животе шевельнулось.

Будь что будет, яро подумала Забава, глядя Кейлеву в лицо. От Харальда все равно не сбежать, но и прощать то, что было, нет сил.

А следом она объявила, произнося слова подчеркнуто спокойно:

— Все будет, как положено, отец. Вот увидишь.

— А мастер Йорген в Хааленсваге, наверно, уже достроил драккар, — неожиданно бухнул Болли, молчавший до сих пор. — Помнишь, отец, корабль, который конунг Харальд заказал Йоргену еще осенью? Киль из цельной сосны, шпангоуты из дуба. Раз Сванхильд все равно был обещан драккар, а тот мы оставили в Упсале…

В стороне, чуть выше по пологому берегу, прямо из воздуха вдруг выпрыгнул черный пес. Залаял радостно и побежал к ним.

Кейлев шевельнул бровями, глядя на то, как Крысеныш прыгает вокруг Болли — а дочь, тут же перестав нехорошо улыбаться, протягивает псу руку, выпростав ее из-под плаща. И смотрит на пса взглядом прежней Сванхильд. Точно дитенок, получивший в подарок ленточку.

Вот и ладно, мелькнуло у старика. Пусть пройдет время. Сванхильд успокоится, а потом придет конунг Харальд. А уж он ему подсобит…

— Пусть будет по-твоему, дочь, — громко сказал Кейлев. — Постойте пока тут. Я пройдусь по крепости, гляну, остались ли рабы. Затем вернусь за вами.

Он развернулся и зашагал вверх по пологому склону, торопясь к домам Йорингарда.

Уйдя от догоравшего кострища, Харальд сначала переговорил с хирдманами. Расспросил их о войске, о драккарах, велел разослать дозоры по округе. А следом пошел к тележному сараю, где сидела Асвейг.

Стражники, охранявшие ведьму, стояли в десятке шагов от запертых дверей сарая — как им было велено. Одного из парней Харальд тут же отправил за едой и питьем, второго послал за тряпьем из воинских сундуков, что остались в мужских домах. Еще паре стражников приказал принести чурбаки поровней. И постоял у сарая, дожидаясь их возвращения.

А затем, уже отпирая замок на дверях, Харальд угрюмо подумал — если бы не Сванхильд, не стал бы нянчиться с этой тварью. Но девчонка, высказав все, что у нее на уме, обязательно спросит, как там Асвейг. Чтобы она, да о таком нужном деле позабыла…

Широкие двери тележного сарая скрипнули, распахиваясь. Стражники быстро закатили в дверной проем тяжелые чурбаки, бросили рядом охапку одежды и еду. Тут же поспешно отступили назад. А Харальд, подхватив один из чурбаков, начал по очереди подсовывать обрубки стволов под углы клетки.

Пол из стальных клинков, пока он занимался этим, перекашивался то в одну, то в другую сторону. Асвейг судорожно переступала с ноги на ногу, пытаясь устоять. Но ступни в сапогах из тонкой кожи скользили по железным полосам, и Асвейг время от времени повисала на обруче ошейника, задыхаясь и дергаясь в нем, как в петле.

Харальд на ведьму не смотрел. Приподняв клетку над земляным полом, он отпер дверцу — и швырнул внутрь принесенную одежду. Потом вошел, бросил поверх тряпья ковригу хлеба и заткнутую баклагу с элем. Тут же полоснул ножом по веревке, освобождая Асвейг рот. И взялся за скобу, скреплявшую дужки ошейника.

— Спасибо, — сипло выдохнула ведьма.

Харальд в ответ промолчал, разгибая на совесть скрученные концы скобы из железного прута.

— Я знаю, что ты со мной сделаешь, конунг Харальд, — просипела Асвейг. — Просто так не отпустишь, верно? Я не видела ту повариху, которой ты посмотрел в глаза. Исгерд со Свалой убили ее прежде, чем я пришла в крепость. Но они рассказали мне о ней. Она уже не была человеком…

— Ты тоже не человек, — равнодушно уронил Харальд.