Дротнинг

Кейлев предупреждающе кашлянул. Проговорил рассудительно:

— Соседи, наверно.

И Забава, опять не сдержавшись, одарила его насмешливым взглядом. Потом шагнула вперед, к краю настила. Замерла там, дожидаясь, пока драккар подойдет поближе…

И Забава одарила его насмешливым взглядом. Потом шагнула вперед, к краю настила. Замерла там, выжидая…

Она молчала до тех пор, пока не различила на носу драккара людей — две крохотные фигурки, блекло-серые над черным планширем. Затем крикнула:

— Кто плывет?

Собственный голос показался Забаве слишком тонким и слабым. Но на драккаре ее услышали. В ответ прилетело:

— Харальд из Йорингарда!

Голос, приглушенный расстоянием и плеском волн, принадлежал Харальду. И Забава, сама того не желая, затаила дыхание. Еще через мгновенье с драккара донеслось:

— Позволь разделить с тобой хлеб и эль, хозяйка! Мы плывем издалека… оголодали в дороге!

Насмешки в голосе Харальда не было, но она таилась в его словах.

Ох и хитер, сердито подумала Забава. Вроде пожалился, сказав, что оголодал — но и ужалил, потому что сам всегда осуждал ее за жалость! Как есть Змей!

Она вскинула подбородок, крикнула в ответ:

— Если ты, конунг Харальд, поклянешься честным именем своего отца, а еще его жизнью…

Воздух в груди внезапно кончился, и Забава торопливо вздохнула. Продолжила, надрывая горло:

— Если дашь клятву, что войдешь в Хааленсваге как гость, и гостем же выйдешь, то я приму тебя с почетом! Иначе ты мне враг! И знай — я уже посмотрела, какие камни в скалах надо сдвинуть, чтобы обрушить под вами лестницу!

Примерно в одном полете стрелы от нее, на драккаре, Свальд насмешливо бросил:

— А бабы-то всерьез воевать собрались!

Мужики, сидевшие на передних веслах, расслышали его слова — и по рядам гребцов прокатилась волна смешков.

Даже Харальд, не выдержав, ухмыльнулся краем рта. Но следом с досадой подумал — и ведь сам возвел лестницу так, чтобы ее можно было обрушить. А Кейлев, выходит, рассказал об этом Сванхильд?

Как бы она сама не кинулась камни выворачивать, тут же мелькнуло у Харальда. Еще свалится вместе с лестницей или надорвется, с ее-то ягнячьим весом…

— Пусть бабы потешатся, — быстро бросил Харальд, не глядя на брата. — Потом настанет черед уже для нашей потехи, Свальд.

Затем он рявкнул:

— Клянусь именем и жизнью моего отца, хозяйка Хааленсваге — я войду в твой дом почтительным гостем, и гостем из него выйду! Мои люди поступят так же!

— Ярл Свальд пусть тоже даст клятву! — звонко ответили с причала.

Свальд побагровел. Но проорал:

— Клянусь именем и жизнью ярла Огера, что ничем не оскорблю хозяев! Сяду там, где укажут, уйду, когда скажут! Как положено гостю!

А следом, вцепившись в планширь обеими руками и подавшись вперед, Свальд буркнул:

— Ты обещал, Харальд, что для нашей потехи тоже придет время… только не затягивай с этим!

— Терпение, — ровно обронил Харальд. — Если не получится договориться добром, то выйдем за ограду — и снова войдем. Но уже без клятв. Как там было в твоих любимых сагах? Мудрецу ль молчаливому бед устрашаться, когда гостем входит он в дом… вот и молчи, Свальд!

Змей над плечом опять зашипел. Но Харальд ощутил острое желание свернуть ему шею, и тварь сразу заткнулась.

Больше Забава не кричала. Ждала, сжав кулаки под легкой шерстяной накидкой, которую трепал ветер.

С подошедшего драккара сбросили якоря, потом швырнули веревки — и Болли с Кейлевом намотали их на причальные столбы. Мужики на палубе выбрали концы, подтянув корабль к причалу. Следом перебросили через борт сходни.

И первым по ним спустился Харальд. Подошел к Забаве, остановился в шаге от нее.

В первый раз после всего, что случилось в Упсале, он оказался так близко — руку протяни, коснешься. Грудь, прикрытая толстой шерстяной рубахой, медленно опускалась, поднималась…

Забава выпрямила спину до предела. Глядеть на змею, нависавшую над плечом Харальда, было страшновато и тревожно, а в глаза, теперь слегка поголубевшие — по- прежнему больно. И ниже глаз смотреть не хотелось. От одного взгляда на жестко сжатые губы сразу вспоминалось то, как Харальд целовал Труди…

Поэтому Забава уставилась на лоб, по которому рассыпались короткие пегие пряди.

— Вот и свиделись, дротнинг, — негромко уронил Харальд. — Приветствую тебя.

— Здесь нет дротнинг, — так же негромко ответила Забава. — Я Сванхильд Кейлевсдоттир. Я тоже приветствую тебя, конунг Харальд Ёрмунгардсон. Разделишь со мной хлеб и эль? Заодно расскажешь о дальних краях, в которых побывал. О красавицах, что там повстречал…

Брови Харальда сошлись на переносице, змей над его плечом недовольно дернулся.

Но сказать он ничего не успел. По причалу прошагал Свальд, встал рядом с братом. И с ходу заявил, уставившись на Неждану:

— Рад видеть тебя в добром здравии, жена. Но радость моя была бы больше, останься ты в Упсале.

— Ремни у тебя уж больно добротные, ярл Свальд, — холодно и спокойно уронила в ответ Неждана.

Сказала вроде невпопад и не к месту, но Свальд резко откинул назад голову Словно пощечину получил.

— Один раз я добротность твоих ремней чуть не проверила на своей коже, — все так же спокойно проговорила Неждана. — Вот и решила — пусть их теперь другие бабы на себе пробуют!

— Я тогда был околдован, — приглушенно сказал Свальд. — Но даже под чарами тебя не ударил… если ты помнишь. И после этого мы с тобой уже виделись. Ты помогла мне, заставила очнуться, затем пошла за мной, в ворота крепостные ради меня стучалась… а под конец все равно сбежала! Почему, Нида? Ни одной бабе я не верил так, как тебе!

Вот теперь и Неждана вскинула голову. Бросила чуть надменно:

— Снова будешь в беде — обращайся, ярл Свальд. Я всегда помогу. Но нынче ты в добром здравии, чары с тебя спали, поход в Упсалу закончился удачно… и я могу оставить тебя с чистой совестью. Не в беде предаю, не от увечного сбегаю. Если передашь мне утренний дар, который уже дважды обещался отдать, хорошо. Нет — выживу и так!

— Где? — угрюмо буркнул Свальд, начиная покрываться пятнами яркого румянца. — Собралась жить здесь, в Хааленсваге, из милости? А со мной ты стала бы дротнинг!

— И пробыла бы дротнинг до первой конунговой дочки, что тебе глянется, — отрезала Неждана.

Ответить на это Свальд не успел, потому что Харальд вдруг шипяще вымолвил:

— Хватит. Ярл Свальд, если хочешь разобраться со своей женой, отведи ее в сторону и поговори. Кейлевсдоттир, ты обещала мне хлеб и…

— Никуда он ее не отведет, — торопливо бросила Забава.

А следом пригнула голову. Глянула на Харальда хоть и снизу вверх — но уже исподлобья. Объявила, чувствуя, как все быстрей колотится сердце:

— Если ярл Свальд хочет что-то сказать Ниде, женщине из моего поместья — пусть говорит при мне. Наедине он с ней не останется. И помните, вы оба поклялись, что войдете и выйдете гостями…

Свальд оскалился, но Харальд метнул на него непонятный взгляд. И ярл вдруг успокоился. Даже губы растянул пошире, превратив оскал в улыбку. Проговорил медленно:

— Я не знал, Кейлевсдоттир, что в твоем Хааленсваге мужья говорят с женами только под твоим присмотром. А сесть за стол рядом с моей женой ты позволишь? Время к ужину. У меня в брюхе уже пусто!

— Если она сама этого захочет, — настороженно сказала Забава.

И посмотрела на Неждану. Та неожиданно усмехнулась — легко, бесстрашно. Затем уронила:

— Ступай вместе с родичем в залу для пиров, ярл Свальд. Я проверю, как там дела на кухне, потороплю рабынь — и тоже приду. Разделю с тобой хлеб и эль.

А потом Неждана быстро зашагала по причалу. Свальд развернулся, качнулся вслед за ней…

Но остался на месте. Даже шага не сделал.

— Приветствую тебя, конунг Харальд, — поспешно сказал Кейлев, до этого молча стоявший за спиной у Забавы.

— И я тебя приветствую, конунг, — скороговоркой выпалил Болли, державшийся рядом с отцом.

Харальд кивнул, на мгновенье задержал взгляд на Кейлеве, словно хотел спросить его о чем-то. Но потом перевел взгляд на Забаву.

И она, внезапно осознав, что медлит, не делая положенного, громко объявила:

— Ступай за мной, конунг Харальд. Твои люди пусть тоже идут в зал для пиров. В Хааленсваге никто из них не останется голодным…

Харальд, не проронив ни слова, взмахнул рукой, подавая знак своему хирду, оставшемуся на драккаре. А когда Забава заторопилась к скалам, двинулся за ней следом.

Но у самой лестницы Харальд ее догнал. И первым шагнул на ступеньки — как раз с той стороны, где они обрывались. Сразу же протянул руку, чтобы оперлась…

Забава мотнула головой, отказываясь. Снова коснулась ладонью скальных выступов, начала молча взбираться по лестнице, чувствуя на себе косой взгляд Харальда.

Бывший муж шагал по ступенькам вровень с ней, не обгоняя и не отставая. Ногу в сапоге, подбитом моржовой кожей, ставил у самого края досок — рядом с пустотой. Иногда быстро посматривал вниз…

Лучше пока ничего не говорить, думал Харальд, косясь на девчонку. А то дернется прямо на ступеньках — и оступится.

Пока достаточно и того, что Сванхильд уже не выглядит заморышем, как это было в Упсале. Щеки у нее округлились, на них играет румянец — то ли от смущения, то ли от карабканья по лестнице.

А когда ветер раздувает края накидки, виден живот. Не настолько большой, чтобы мешать ей бегать, но заметный. Значит, со Сванхильд пока все в порядке. Осталось лишь вернуть ее себе. На его змея в этот раз она посмотрела уже вблизи. Глянула настороженно, чуть пугливо — но панического ужаса в ее глазах не было…

Харальд молчал до тех пор, пока они не вошли в зал для пиров. Рабыни уже успели зажечь здесь светильники, расставили столы — а в очаге позади хозяйского стола понемногу разгоралась дубовая колода.

Только тут Харальд бросил:

— Нравится ли тебе дом, который ты получила от меня в утренний дар, Кейлевсдоттир? Я строил его сам. И скажу честно, лучшей хозяйки для него не нашел бы.

Складно говорит, отчужденно подумала Забава. Но врет по-прежнему — лучше тебя, дескать, никого нет…

А потом она ровно ответила:

— Поместье и впрямь хорошее. Сразу видно, что строил его умелый хозяин. И я благодарю тебя за такой щедрый дар. Но что касается хозяйки — так ведь ты, конунг Харальд, удачлив не только в бою. С женами тебе тоже везет. Одну зачаровали, и сразу другая нашлась…

Забава осеклась, слишком поздно сообразив, что в словах ее звучит неприкрытая ревность.

Харальд на ходу спрятал улыбку. Подумал довольно — она ревнует. Значит, рана по- прежнему болит, и Сванхильд все еще думает о нем.

А подброшу-ка я дров, решил Харальд. И громко объявил:

— Тут ты не права, Кейлевсдоттир. Когда дело доходит до баб, удача мне изменяет.

Одна жена сбежала. Вторая оказалась ведьмой, пожелавшей отправить меня в бездну Гиннунгагап…

Сванхильд, как раз в это мгновенье дошагавшая до хозяйского стола, резко остановилась.

И Харальд тоже замер на полушаге. Ожидал, что девчонка бросит на него жалостливый взгляд, но она продолжала смотреть вперед, на громадный очаг по ту сторону стола. Даже губами чуть шевельнула, словно проговаривала что-то про себя. То ли подбирала слова, то ли ругалась беззвучно.