Дротнинг

И сами собой сошлись на переносице брови. Забава отогнала тень страха, скользнувшую внутри холодной мокрицей. Подумала уже зло — ты меня не запугаешь, я видела и пострашней!

Потом она шагнула, обходя стул, на котором развалился Харальд. Ощутила внезапно жалость. Теперь ему приходится носить на себе эту тварь. Нелегко, наверно…

Сванхильд глянула так сердито, что змей дрогнул. И согнулся в кольцо над плечом, провожая ее взглядом.

Даже сейчас не испугалась, довольно подумал Харальд, глядя перед собой. И медом не потекла при виде змея — как текли девки из великих йотунов, сидевшие возле него на пирах в Йотунхейме. Для них тварь над плечом была знаком божьей силы. А Сванхильд прежде радовалась ему самому — как обычная баба простому мужику. Не тому, на что он способен, не божьим дарам в его теле…

Харальд резко вытянул левую руку. Отодвинул соседний стул, чтобы Сванхильд было легче сесть. Следом бросил, не оборачиваясь к ней:

— Утварь здесь всегда была тяжелая. Не для бабьей руки, как я помню. Чтобы мужики ее о голову соседа не разбили…

По столам, где сидели воины, опять загуляли смешки.

Забава хмуро глянула на Харальда — и остановилась перед отодвинутым стулом. Распорядилась громко, как положено хозяйке:

— Нида, сядь возле меня.

Но Харальд снова встрял:

— Мой родич приплыл в Хааленсваге, чтобы повидаться с женой, Кейлевсдоттир. Пусть Нида сядет рядом с ним — а я сам присмотрю за тем, чтобы ярл Свальд не сказал лишнего. Или ты боишься, что они помирятся? Опасаешься, как бы Нида не вернулась к мужу, стоит тебе отвернуться?

Забава не удостоила Харальда даже взглядом. Но призадумалась. И, вскинув брови, вопросительно посмотрела на подругу. Решила молча — теперь дело за Нежданой.

Слово хозяйки Хааленсваге уже прозвучало. Если завтра что-то пойдет не так, Неждана всегда может сослаться на нее. Не по своей, дескать, воле села вдали от ярла…

У этих двоих не застолье выходит а поединок, тревожно подумала Неждана, стоя в паре шагов от Свальда. Затем торопливо попросила:

— Позволь мне сесть рядом с ярлом, Кейлевсдоттир. Может, после этого он сам пожелает уплыть отсюда без меня.

Свальд, стоявший впереди, оглянулся. И ухмыльнулся ей в лицо — недобро, с издевкой и злостью. За соседними столами захохотали…

Затем ярл зашагал на свое место. А Неждана, ощутив, как кружится голова от страха и тревоги, повернулась к дверям. Посмотрела на рабынь, уже забежавших в зал с подносами. Молча махнула им рукой, указывая на хозяйский стол — и пошла вслед за Свальдом.

Кейлев с Болли тут же зашагали к другой стороне стола. Туда, где сидела Забава.

Сванхильд наконец опустилась на сиденье. Харальд быстро двинул ногой по ножке стула, придвигая его к столу. Улыбнулся, получив в ответ возмущенный взгляд. Подумал следом — интересно, где Сванхильд завтра спрячется?

Уйдет в лес, запутав следы по-звериному? Память о днях, прожитых в волчьей шкуре, у девчонки осталась. Не зря она заговорила о его свадьбе с Труди, очнувшись…

Лишь бы Локи опять к ней не полез, недобро мелькнуло вдруг у Харальда.

Конечно, Локи он предупредил. И клятву с него взял прежде, чем вычерпал из Нари, сына Сигюн, силу волчьего колдовства. Но Локи все-таки бог лжи…

Подбежала рабыня, расставила чаши, налила эль. Следующая девка принесла блюдо с ломтями странного хлеба — пышного, непривычно высокого, с непонятной прослойкой.

— Хлеб и эль, конунг Харальд, — сухо объявила Сванхильд, не глядя на него. — Только не взыщи, если мой хлеб тебе не понравится. Хозяйка я неумелая. И требую от кухонных рабынь, чтобы готовили мне еду, для тебя чужую!

Требует она, насмешливо мелькнуло у Харальда. Наверняка сама месила тесто для этих странных лепех. Чтобы рабыни невзначай не утомились…

Он молча подхватил один из ломтей, отправил в рот. Капуста и рубленое мясо, попавшиеся внутри, были хороши. И ноздреватый духмяный мякиш под румяной коркой ему понравился. Харальд одобрительно кивнул, проглотив ломоть. Сказал, уже берясь за эль:

— Теперь я вижу, что поступил умно, посватавшись к тебе, Кейлевсдоттир. Сама ты красавица, и хлеб у тебя хорош…

Ладонь, лежавшая на столешнице, собралась в кулак. Забава с усилием разжала пальцы, потом ровно ответила:

— Спасибо за такую похвалу, конунг Харальд. В красавицах ты разбираешься, это знают все. В любом заливе их сразу находишь… и как я рада, что стала одной из баб, к которым ты сватался!

— Да ты была единственной, — бросил вдруг Харальд вполголоса. — Эту Труди я себе в жены не просил. Выкупа за нее не обещал, утренний дар не сулил… только тебя взял по всем обычаям. Сам, по доброй воле. Теперь вот снова пришел свататься!

А потом он неожиданно произнес — почти правильно, не огрубив у имени начала, не исковеркав, как прежде:

— Забава. Так, верно? Я выучил твое прежнее имя, Кейлевсдоттир. На одном из драккаров отыскался мужик, пару лет прослуживший у конунга Рюрика. Он и помог.

Конечно, мужик, мрачно подумала Забава. Небось опять какую-нибудь рабыню- славянку нашел…

Она поспешно схватилась за чашу с элем, чуть пригубила. Затем сказала с вызовом, пользуясь тем, что Харальд наконец-то замолчал:

— На причале я просила тебя, доблестный конунг, рассказать нам о своем последнем походе. И о красавицах, что ты там встретил!

Харальд глубоко вздохнул, медная чаша в его руке слегка смялась. В открытые двери зала потек запах жарившегося мяса…

Свальд молчал, прислушиваясь к словам брата. И Неждана тоже молчала. Думала, едва дыша — ох и рискует Забава Твердятишна! Что, если мужики озлобятся да потащат их в опочивальни, ухватив за волосы?

Правда, Забаву теперь не за что хватать, мелькнуло у Нежданы следом. Волос у Твердятишны нынче короткий. И неизвестно, что после этого случится. На озере Россватен, по слухам, главную битву вела она, Забава. Конунг Харальд в то время лежал на льду с переломанной грудью…

— Один раз все-таки предложу по-хорошему, — вдруг тихо буркнул Свальд, сидевший слева от Нежданы. — Вернись, Нида. До утра время еще есть. Я тебе все прощу — особенно если приласкаешь меня этой ночью, как жене положено.

— Сегодня простишь, а завтра вспомнишь, — так же тихо ответила Неждана. — И нрав твой при тебе останется, Свальд. А значит, будет следующая девка. Она тебя подучит, и ты снова возьмешься за ремень.

— Это было колдовство. — Свальд вдруг развернулся к ней всем телом. Двинулся, не вставая со стула, и колено его уперлось в бедро Нежданы. Прошептал негромко, но жарко, блеснув бледно-голубыми глазами: — Вернись, Нида. Стань моей дротнинг. Сними эту шерсть с очесами, в которой нынче ходишь. И руки у тебя опять будут мягкими. Вон, на пальцах уже трещины видны от щелока… сама стираешь? Со мной ты об этом позабудешь!

Неждана, хоть и не хотела, но быстро глянула на свои руки. Затем снова посмотрела на мужа. Выдохнула:

— А как тебе надоем, так сразу все вспомню, ярл Свальд? И не только стирку — но и порку с зуботычинами? Ты не конунг Харальд, ты за свое слово держаться не будешь.

На лице Свальда опять проступили злые красные пятна.

— Значит, так? — прошептал он, не шевелясь, по-прежнему сидя боком ко всему залу — и опираясь левым локтем о столешницу. — Значит, Харальд за свое слово держится? А ведь я в тот день, когда ты сбежала, шел во фьорд, как за невестой. В баню сходил, браслеты для дара подобрал…

В словах его была непонятная тоска — но голос прошелестел сталью, скользящей в ножнах.

Уж не это ли сильней всего тебя ранило, мелькнуло у Нежданы. Мылся-собирался, да все впустую!

А в следующий миг Неждана подавила вздох. И вспомнила вдруг свадьбу. Как Свальд шагал за ней, обходя вокруг стола после свадебного эля. Свои мечты глупые в тот вечер — всю бы жизнь, да по одной тропке идти…

Хватит, оборвала себя Неждана. Но сердце уже забилось суматошно, и дыхание зачастило. А колено Свальда продолжало давить на ногу, напоминая о том, какими крепкими были его объятья — каждую ночь, не только после свадебного пира. Даже когда в Веллинхеле она совершила глупость, он это простил…

Неждана резко сдвинулась на самый край стула, уходя от Свальдова колена. Отогнала тоскливые мысли, в которых был только он, сказала вполголоса:

— Ты, Свальд, как румяное яблоко на ветке. Красив, знатен, богат. И такая, как я, тебе не пара. Рано или поздно ты об этом вспомнишь. Но если тебе попадется девка навроде Брегги, да сумеет угодить — и захочет первую жену не просто выгнать, а сначала поизмываться над ней, как это было в Упсале… что тогда? Родни у меня нет, заступиться некому.

— А прежде ты не была такой трусливой, — глухо проговорил Свальд, уставившись ей в лицо. — Но я лишь один раз дал маху — там, в Упсале. И только потому, что Гунировым девкам помогло колдовство не из нашего мира. Ты знаешь, о чем я сейчас говорю. Разве я поддался Брегге в Йорингарде? А ведь она и там замуж за меня рвалась…

— Ты не отказался бы от дочери конунга, не уйди я от тебя, Свальд, — перебила его Неждана. — Просто ты из тех, кто любит битвы. Даже в этих делах. Но такие, как ты, завоевав добычу, тут же начинают думать о новом походе. Так ведь?

— Ты для меня не добыча, — проворчал Свальд. — Ты моя баба. В постели сладкая, в беде сильная… вернись, Нида. Добром прошу. Не будет у меня другой жены, раз ты этого так боишься! Клянусь тебе своим честным именем, жизнью своей… и жизнью отца!

Хорошо, что не деда, безрадостно подумала Неждана. Того самого, кто заявил когда-то — клятва, данная бабе, не клятва, а так. И хочется верить словам Свальда, но…

Но жить, заглядывая ему в глаза, чтобы угадать, нет ли у него новой бабы, слишком тяжело. Да еще зная, что расстаться они могут не по-доброму. Прежде у нее не было выбора — и дома, кроме того, что мог предложить Свальд. А теперь появилась надежда. Сверкнула неярким лучом, поблазнила…

Если Забаве удастся задуманное — то заживет Твердятишна в этом поместье тихо и спокойно. Никто с недобрым помыслом сюда не заглянет. Люди на этих берегах уже знают, чьего сына — и чьего внука! — носит хозяйка Хааленсваге. И кто в здравом уме рискнет обидеть мать Ёрмунгардова внука? Здешние от моря кормятся, по нему в походы ходят, зимой на север за моржами и тюленями плывут. Никто не захочет на себе проверить, отомстит или нет Мировой Змей за обиду бабы, родившей ему внука…

А там, где Забава Твердятишна будет жить в покое, и для меня местечко найдется, мелькнуло у Нежданы.

Она чуть привстала. Уцепилась за подлокотники и передвинула стул подальше от Свальда. Правду говорил конунг Харальд — для бабьей руки здешняя утварь была тяжеловата…

Но Неждана дернула так, что только ножки по полу стукнули.

Свальд резко развернулся и уставился на воинов, сидевших за ближними столами.

— Отведай хлеба и эля, ярл Свальд, — сладко сказала Неждана. — За тем, как пекся хлеб, приглядывала Кейлевсдоттир. Эль варила я. Он на меду, крепкий.

Ярл, не глядя, протянул руку к блюду с пирогами. Ухватил кусок, со злостью откусил. Но перед тем, как хлебнуть эля, опять посмотрел на Неждану.

Взгляд бледно-голубых глаз был недобрым.

Харальд какое-то время молчал. Жевал пышные ломти хлеба с начинкой, запивал элем, поглядывая на Забаву. Слушал то, что говорил Свальд своей жене. Договориться с ней брату не удалось…