Изгои Интермундуса

Глава 5. Яд окты

Проснулся с жуткой головой болью. И неудивительно – спал от силы часа полтора. Бессонница, вызванная раздражением с примесью ревности и гнева, не отпускала и опять промучила меня всю ночь. Вчера, в тщетной попытке уснуть вспоминал различные способы убийства. Вариантов перевалило за сотню. Два дня назад, нарезая круги рядом с домом на Гаражной улице, я так злился от своего бессилия и вынужденного духовного рабства, что эта злость утихла только под утро Пятницы.

– Ты уснул, что ли? – спрашивает Дея, резво перепрыгивая через лужи и мурлыкая под нос какую-то песню.

Поднимаю взгляд от намокшего асфальта и молча смотрю на девушку в черных брюках и короткой куртке. Влага, висящая в воздухе после прошедшего дождя, незаметно возвращает тщательно уложенным темно-рыжим волосам первоначальный вид.

– Не всем же прыгать от радости, – устало отвечаю тихим голосом, ругаться абсолютно нет никакого желания, – И да, я знаю, что ты завтра собралась на свидание.

Дея останавливается и резко оборачивается. Лицо девушки заливается краской.

– Ну... Я... – начинает смущенно бормотать, словно оправдываясь. Чужие и такие яркие эмоции – радость, предвкушение, волнение с толикой смущения – удавкой сдавливают мое горло.

Резко выдыхаю сквозь зубы, притворно поежившись. Холод – последнее, что меня волнует. Просто не хочу показывать, что меня все это задевает. Чувство, будто конченые придурки устроили танец на костях только что сгоревших людей – неуместно и противно.

– Ты не против? – спрашивает Дея, она уже отвернулась, так что вряд ли увидела, как у меня округлились от удивления глаза.

Ей не все равно? Хотя нет. Рыжую принцессу на самом деле не волнует мое мнение: судя по мыслям, витающим вокруг цвета и фасона платья – это был дежурный вопрос.

Она сбавляет шаг, когда мы подходим к более оживленному участку улицы, и начинает озираться по сторонам, ища кого-то. Ответ очевиден. Его. Все внутри вскипает, подобно расплавленному железу и медленно капает, прожигая в сердце дыру, как в куске бумаги.

Так... Удушить. Эффективно, но столько силы надо приложить, что я полусонный вряд ли справлюсь... Зарезать. Легче, но грязи будет прилично, и попасть нужно точно...

– Простите...

Я отвлекаюсь на придуманное ночью занятие и не замечаю, что мою горе-спутницу, решившую пройти сквозь плотный сгусток людей, двигающихся в сторону подъехавшего автобуса, стиснула пара сомнительных элементов, один из которых явно собирается подрезать ее жалкое подобие походного рюкзака. Оттолкнув парня в перчатках, выдергиваю девушку и тащу в обход образовавшейся толпы.

– Ты хотя бы смотри, куда идешь, – цежу сквозь зубы, не сбавляя шаг.

– Ой, Теон, рука... – она спотыкается, явно не успевая за мной.

Обернувшись, останавливаюсь и отпускаю руку девушки, побелевшие пальцы которой становятся красными. Дея потирает ладонь, немного поморщившись.

– Перчатки надень, – коротко бросаю я. – Заболеешь еще и будешь весь день ныть, что свиданку пропустила.

Знаю, что мой голос звучит грубо. Но злюсь я скорее на себя, чем на нее.

Да что же со мной такое? Последние несколько лет, а то и больше, я, конечно, чувствовал раздражение, но не до такой степени. Обычно это была усталость и скука, смешанная с безразличием, перебиваемым приступами неконтролируемой заботы – ведь сейчас я убежден, процентов на 90, что пекусь об этой девушке не по собственной воле. Если признать обратное, то лучше застрелиться и не мучиться, чем упиваться жалостью.

Бессонная ночь дает о себе знать полным отсутствием ощущения времени и пространства. Прихожу в себя только от дребезжащего звонка на большую перемену, когда подавляющее большинство школьников пулей вылетает на первый этаж, откуда доносятся манящие запахи жареной рыбы и картошки. Есть мне хочется еще больше, чем спать.

– Обед! – потирая руки, улыбается мой... Как лучше назвать того, кого жаждешь прибить?

«Ангел...», – мысли Деи вклиниваются, вызывая приступ тошноты. Теперь мне уж точно кусок в горло не полезет.

– А что самое вкусное бывает на обед? – интересуется она, вставая и направляясь за неугомонной парочкой друзей.

– По-разному, – парень наклоняется чуть ближе к ней, неразборчивый гул и топот ног заглушает его голос, – Вкуснее всего у Марии Семеновны получается запеканка.

Я иду следом – скорее по привычке, чем по желанию – и верчу в руках карандаш, стараясь отвлечься от мрачных настроений. Но навязчивые мысли о карандаше в сонной артерии не отпускают...

– Д-да? – Дея поднимает приторно-сахарный взгляд на объект своего обожания.

Оба выглядят так, будто у них есть какой-то общий секрет. У меня свербит в носу, словно от запаха тухлятины. Да... За столом с этими героями-любовниками я не то, что есть, даже взглянуть на еду не смогу... Ощущаю себя не в своей тарелке – подобно актеру, по ошибке попавшему на съемки ванильной мелодрамы, после проб на кровавый ужастик, где герою, вроде этого белобрысого, уже на пятой минуте зомби отгрызает ногу. Эх...

Живот болезненно скручивает.

Да уж... Срочно нужно переключиться – от летающих в воздухе флюидов и злости, душащей мой самоконтроль, я скоро свихнусь. И почему ректор запретил мне устраиваться на работу? Сейчас бы разгружал мешки с песком, и подобной чуши в голове меньше было бы...

– Фу, рыба! – морщит нос блондинка с идеально прямыми волосами, брезгливо отодвигая от себя тарелку.

– Никто тебя есть не заставляет, – спокойно произносит кучерявая брюнетка. – И вообще, ты почему до сих пор с нами сидишь?

– А ты, что, это место купила? – отвечает та, бросив быстрый взгляд на стол во втором ряду напротив окна раздачи.

Там сидят три девушки: рыжая с тонкими губами и прямоугольным лицом, а по бокам от нее две блондинки: одна с узкими глазами под нарисованными черными бровями, другая – довольно привлекательная – с лицом-сердечком и голубыми глазами с золотистым ободком. Единственное, что портит ее миловидное лицо – жжено-белые волосы. По взгляду «напильщицы» (девчонка, видимо, когда нервничает, начинает наводить красоту) было понятно, что в девичьем раю не все гладко. Мне, конечно, глубоко фиолетово, что там у них произошло – прямо-таки витальная необходимость не обращать на Дею внимания толкает слушать любой бред. Конечно, вникать из-за чего могли поссориться девушки, у которых перекись до мозгов добралась, как-то чересчур. Отворачиваюсь.

– И я, что, лузер, сидеть одна? – голос королевы класса становиться на тон тише. Смутилась что ли?

– «Гламгелз» распались? – ехидно спрашивает Синицына. А я-то думал, что эта девчонка – божий одуванчик.

– Не твое дело, – блондинка утыкается в тарелку и начинает ковырять пюре.

– Сиди, где хочешь, но не думай, что мы с тобой теперь друзья. Я все еще помню, как вы мне в прошлом году лягушку в портфель подкинули.«Поцелуй и станет принцем!»

Последнюю фразу девушка произносит противно-высоким голосом, явно кого-то передразнивая.

– Это была не моя идея, – заявляет местная красотка.

– Да ладно, девочки, не ссоритесь. Зачем старое вспоминать, – подает голос самый везучий парень за нашим столом, за что получает чувственный пинок чуть ниже колена.

– Заслужил, – шипит Маша на его «Ай!» и начинает энергично мучить кусок рыбы, будто бы это вовсе не рыба, а блондинка напротив. А у кудрявой занятный характер. Ее имя можно бы и запомнить.

– Кир прав, – от высокого голоса с чувственными низкими нотками начинает неметь челюсть, настолько этот звук выворачивает душу, – мы же все в выпускном классе. Надо жить дружно.

– Какая избитая фраза. Много ты понимаешь, новенькая, – отвечает кто-то, но нить перепалки теряется в моей голове, а шея сама по себе поворачивается, но я заставляю себя не смотреть в эти турмалиновые глаза – вместо этого взгляд утыкается в левое плечо девушки. И тут замечаю, что Дея очень близко сидит к парню, который кажется до неприличия довольным. Меня охватывает желание со всей силы долбануться головой об стол и развидеть эту картину.

– Эх, мало мне домашних хлопот, так еще и это, – вздыхает блондинка, покончив с картошкой и принявшись за компот, ей видимо хотелось выговориться и все равно кому.

Остальные хоть и не реагируют на ее фразу, но перестают активно жевать и орудовать столовыми приборами. Лишь Дея, с задумчивой улыбкой размазывая остатки пюре по тарелке, бросает короткие взгляды на своего белобрысика. Призываю на помощь все самообладание, и, повернувшись к пустышке на шпильках, пытаюсь убедить себя, что рассказ будет очень интересным.

– Моих родителей будто подменили. Девчонки ржут надо мной и говорят, что я насмотрелась мистических сериалов. А я серьезно. Вот, к примеру, мой сверхпунктуальный папа уже четвертый день на работу выдвигается только после обеда. Говорит, что заколебался вставать в 6 утра, а раньше всегда бесился, когда я в школу опаздывала. Даже боюсь представить, что его помощница сочиняет. А мама, популярный блогер по ПП, в последнее время питается только фастфудом. Раньше подобная еда безжалостно отправлялась в мусорку. Она конкретно сорвалась – потолстела килограмма на три, минимум. Артемка же теперь торчит в ванной часами. Хотя… от брата-задрота, фанатеющего от вонючих рыб, адекватности лучше не ждать. Но, похоже, он там моется со своими полудохлыми мальками, которых таскает отовсюду, откуда только возможно. Вся ванная уже ими провоняла.

У этой истории, и правда, дурной запах. Но... Вероятнее всего, нет ничего подозрительного в этом кризисе среднего возраста (или как там еще называется резкая смена привычек и поведения?). А я просто хочу внушить себе это, чтобы занять мысли на ближайшие два дня – а, на самом деле, все это полный бред, и ничего странного тут нет. Опять-таки интуиция подсказывает, что все может оказаться не так банально.

Прежде, чем я успеваю принять решение, звенит звонок. Зеленоглазая девушка прячет свой кислотно-розовый телефон обратно в сумку, в которую, в лучшем случае, поместится пара тетрадок, и то если их скрутить в трубочку. Половина учеников начинает поспешно собираться, другая – энергичнее работать челюстями. Желудок скручивает голодный спазм – стараюсь не обращать внимания. Дея поднимает на меня нахмуренный взгляд, слыша урчание, но я делаю такой невозмутимый вид, что ее подозрения рассеиваются.

Черт. И почему ей больше всех надо? Бесит. Лучше бы ей было наплевать, так мне стало бы гораздо легче…

Оставшиеся уроки пролетают незаметно. И все это время я, безуспешно борясь со сном, пытаюсь придумать занятие на сегодня. Сложность в том, чтобы мое времяпрепровождение исключало присутствие Деи. Нервный срыв, который может закончиться выбитыми зубами блондинчика, мне не нужен. Пару раз мои мысли возвращаются к недалекой блондинке в первом ряду, но я убеждаю себя, что нет необходимости уделять ей внимание и принимать всерьез услышанный рассказ.

Внутренний спор с самим собой прерывает звонок с последнего урока. Радостная суета волной накрывает класс. Смех и разговоры о планах на выходные затихают, только когда учительница вновь обращается к классу. Ее «постойте» буквально тонет во всеобщей волне расстроенных возгласов.