Побеждаю и сдаюсь

* * *

Джайри погрузилась в наполненную служанкой ванную и закрыла глаза от блаженства. М-м-м… С того самого момента, как герцогиня покинула столицу, ничего приятнее с ней не случалось. От воды пахло ароматом каких-то местных, чуть горьковатых трав. Вода была тёплой и нежно ласкала кожу. И можно было представить, что герцогиня дома. Почему бы всему тому, что с девушкой произошло, не оказаться сном? Эдаким забавным кошмаром. Вот сейчас она откроет глаза и позовёт Эрну и Ксиллу, те помогут одеться и просушить волосы, заплетут их в лёгкую косу — Джайри не любила сложные причёски. И можно будет поехать в Серебряный щит… Или в королевский дворец…

И увидеть Ульвара…

Он снова обнимет её и скажет, что никогда никому не отдаст. А Джайри станет злиться и придумывать новые планы за кого и как выйти замуж. Но Ульвар непременно разгадает их всех…

И Университет…

Джайри вспомнилось, как они с принцем ездили вдвоём на пустырь и вымеряли его шагами, решая подойдёт или нет он для замысла. Это было осенью, и на деревьях яркими флагами горели алые и золотые листья. Ульвар, радостный, словно мальчишка, забыв о недостатке руки, вышагивал по периметру будущего здания, и результат расчётов у них не сходился. Они долго спорили, а потом решили пройтись по городу, и Джайри неосторожно призналась, что ни разу в жизни не пробовала леденцов на палочке. Тогда Ульвар скупил все леденцы у мальчишки-торговца. Вместе с корзинкой. Они оказались невкусными, и герцогиня, смеясь, раздавала сладости всем встречным детям…

Горьковатый аромат пьянил. Покидать ванну не хотелось. Хотелось уснуть и не просыпаться.

Или проснуться в собственном особняке, похожем на сказочный домик для куклы. Распустить слуг. Пройтись босиком по мягким коврам из персикового султаната. Войти в кабинет и…

И увидеть Ульвара. Джайри замерла в дверях, не веря своим глазам. Уль? В её кабинете?

Принц сидел на столе и меланхолично перебирал документы.

— Ты даже не распечатала их, — упрекнул он, подняв глаза.

Джайри не сразу сообразила, что речь о письмах Ларии.

— Он живёт в сказке, — ответила тихо. — Я люблю сестрёнку, но в её письмах крайне мало информации. А сами письма очень большие. Лари любит писать. Когда-нибудь, я устрою себе вечер чтения. Обложусь подушками, растоплю камин и погружусь в её сказочные истории. Но сейчас меня больше интересует жизнь.

Принц усмехнулся. Печально.

— Вряд ли, Джайри. Ты в плену, из которого тебе не выбраться. Теперь ты — супруга князя.

— Но ты же вытащишь меня оттуда?

Он спрыгнул со стола, подошёл к ней и провёл рукой по коже её лица.

— Рассудок мой враждует с сердцем пьяным, — прошептал, наклонившись к самому уху. — Бесплоден и безжалостен их спор… Красивый стих, Джай… У тебя хороший вкус.

— Ты вытащишь меня оттуда? — настойчиво повторила она. — Ты обещал меня никому не отдавать…

— Слово государя, — шепнул Ульвар. — Ты же знаешь… Флюгер, следующий за ветром политики…

— Уль? — голос её дрогнул.

Принц потёрся щекой о её волосы и тихо простонал.

— Давай рассудим, Джайри… Давай подумаем вместе… Ты — жена князя Тинатина. Выкрасть тебя — значит смертельно оскорбить князя и сделать врагом всё княжество… Тридцать лет назад дипломатия Нэйоса направила агрессию восточного соседа на север. Из давнего врага мы получили союзника. Забрав тебя, я сделаю его снова нашим врагом. Тивадар станет союзником царства… Ты точно хочешь этого, Джайри? Ты считаешь, что любовь должна быть важнее интересов всего королевства, а король…

Джайри заплакала. Она ничего не могла с собой сделать: слёзы просто покатились по её щекам. Она обхватила Ульвара за плечи и прижалась к нему.

— Ты меня любишь? — спросила тихо-тихо.

— Люблю, — прямо ответил тот.

И она первой поцеловала его. Ульвар вздрогнул, прижал её к себе.

— Будь моим первым мужчиной, — прошептала девушка, оторвавшись от его губ. — Я не хочу, чтобы им стал кто-то другой…

— Поздно, Джай…

Грохнула дверь, и Джайри распахнула глаза. Тяжёлый мужской шаг. Девушка опустилась в воду по подбородок. Сердце бешено колотилось.

— Княгиня? — густой, внезапно севший голос.

Сердце отчаянно забилось о рёбра. Тивадар… Как не вовремя!

— Отвернитесь, пожалуйста, — попросила Джайри, изо всех сил стараясь овладеть голосом, но тот взволнованно пищал. — Я оденусь и…

— Ты — моя жена, — возразил Тивадар недовольно. — Какое может быть стеснение перед мужем?

В голосе его прозвучал сарказм. И, вместо того, чтобы отвернуться, князь шагнул к ванной. Джайри прокляла свою неспешность, фантазии и отсутствие в Тинатине отдельных ванных комнат для подобных процедур: тяжёлую медную ванную установили прямо в её покоях.

— Ты не рада меня видеть? — насмешливо поинтересовался князь, встав напротив её лица и пристально, с нескрываемым интересом разглядывая смутно белеющую в воде фигуру.

Его серые глаза потемнели от расширяющихся зрачков. Джайри чувствовала, как кровь прилила к щекам, и видела, что её смущение пришлось князю по вкусу.

— Чтобы вы обо мне ни думали, — произнесла медленно, стараясь сдержать рвущуюся наружу ярость, — я не привыкла к тому, что мою наготу видят мужские глаза… Прошу вас, князь, отвернитесь и…

Она не договорила. Тивадар вдруг нагнулся, подхватил её под мышки и вынул из ванной. Поставил на пол, вгляделся в глаза, прижимая распаренную, мокрую, скользкую к себе.

— Это радует. Но к моим глазам привыкай, жена моя.

Джайри поразилась насколько низким стал его голос. Это завораживало и… волновало. Пугало до до дрожи и в тоже время…

— Пожалуйста, — прошептала девушка, отстраняясь. — Мне холодно…

Она солгала. Во всём теле поднимался жар, дышать становилось трудно. «Это просто реакция тела», — в панике думала Джайри. Ей вдруг вспомнились слова Шэна: «тебе нужен мужчина», и она внезапно поняла их значение.

Тивадар нагнулся и поцеловал её. Он не был осторожен, в его губах полыхала ярость, похоть и властность. Он был кузнецом, а она — железом…

«Я сдамся, — вдруг поняла Джайри. Та часть её разума, что всегда оставалась холодной. — Я уже отвечаю на его поцелуй. Моё тело меня предаёт. Он возьмёт меня и обнаружит, что я — девственница. А, значит… И тогда я потеряю всё. Надежду на свободу. Я стану ему женой и буду рожать детей… просто рожать детей…».

— Тивадар, — простонала она, выгибаясь в его руках. — Я всё ещё жду ребёнка от Ульвара… Моё тело принадлежит другому, пока в нём живёт его дитя.

Она почувствовала, как князь вздрогнул. Мужчина отстранился от неё, и в его глазах вспыхнул гнев.

— Ты любишь его? — спросил князь.

«Да!» — чуть не крикнула она, но тут же поняла, что будет с ней после неосторожного ответа. Этот мужчина не прощает таких вещей. Он не владеет собственной яростью.

— Не знаю, как у вас, — прошептала Джайри, опуская ресницы, — а в Элэйсдэйре принцам не отказывают…

«Прости, Уль».

Тивадар зарычал, выпустил девушку из рук.

— Я пришлю к тебе знахарку, — глухо бросил он. — Твоё прошлое оскорбляет меня, Джайри. И лучше тебе не напоминать о нём…

— Разве не из-за него ты женился на мне? — тихо спросила девушка, подняв приготовленное широкое полотенце и заворачиваясь в него. — Разве ты не рассчитывал именно на моё прошлое, чтобы давить на наследника? Или я не права?

Тивадар отошёл к окну и застыл, не отвечая. Он тяжело дышал, и Джайри понимала, что мужчина сейчас пытается справиться с желаниями собственного тела. Усмехнулась. Приятно всё же, что бунтует не только её плоть. «Я бы поиграла с тобой, — с внезапным холодом подумала девушка, — если бы это не было так опасно…». Ей вдруг снова вспомнилась его тяжёлая пощёчина, и Джайри задохнулась от гнева и желания отомстить, причинить ему такую же или сильнейшую боль.

— Если бы я не была любовницей наследника Элэйсдэйра, — мягко и нежно продолжила она, — то зачем было бы меня красть и столь поспешно жениться? Если тебе нужен был союз с королевством, ты мог выслать сватов к дочери любого их щитов. Невинной и чистой деве…

Тивадар резко обернулся, и Джайри испугалась. Его черты снова были искажены яростью.

— Замолчи, женщина, — прорычал князь. — Никогда больше не говори об этом. Мои цели — не твоего ума дела.

Девушка невольно попятилась под его ненавидящим взглядом.

— Прости, — шепнула покорно.

Тивадар кивнул и стремительно вышел, хлопнув дверью. Джайри задумчиво посмотрела ему вслед. «Дракон… неистовый в силе своих страстей. Твой разум остёр и безжалостен, вот только чувства уж очень сильны… Они-то тебя и погубят. Несмотря ни на какой ум».

Джайри трясло. Не то, чтобы тайные желания её тела были для неё действительно какой-то тайной. Она прекрасно понимала, что ей двадцать четыре года, и что тело созрело и хочет получить то, что ему причитается. Но что оно способно предать её разум в объятьях мужчины, который её разуму и душе ненавистен… Это было уже слишком.

Девушка крепко и зло растёрлась полотенцем, замотала им волосы и торопливо оделась.

«Ты рассчитывал, что я не выдержу, — мрачно думала она, — что, если ты помешаешь мне найти мужа, то рано или поздно я сдамся тебе на милость, да, Уль? Ты понимал, не мог не понимать, что время на твоей стороне, и моё женское естество станет твоим союзником… И теперь, по твоей милости…».

Мысль о подобной низменной манипуляции привела её в ярость.

«Лучше бы я переспала с кем-нибудь. С тем же Натфари, например. Плевать. Сейчас была бы действительно женщиной, и не надо было бы отказывать Тивадару, ходить по тонкой ниточке на грани. И моё тело стало бы моим союзником, а не врагом…».

— Госпожа желает ли, чтобы ей подали ужин? — пролепетала служанка, и только тут Джайри осознала, что всё это время девица была в комнате. Стояла у двери, в уголке, незаметная, безмолвная, как тень.

«Вот это — самообладание! — восхитилась герцогиня, нервно фыркнув. — Видимо, она не вышла бы, даже если бы Тивадар получил то, чего желал…».

— Вели подать вина… Нет, вина не надо. Молока, хлеба и сыра.

Девица поклонилась и выскользнула за дверь.

— Отныне — никакого вина, — прошептала Джайри сама себе. — Я без него теряю рассудок. Не хватало ещё утратить остаток здравомыслия в самый не подходящий момент.

Она поспешно оделась, распустила волосы и принялась их расчёсывать. Руки её чуть дрожали.

— Мне плевать, Уль, — прошептала она, — плевать на интересы королевства… Я не стану тупой и бессловесной княгиней, разряженной куклой, чья миссия — рожать князю наследников. Нет. Да, я всё помню про долг государя. Но я — не государь. Пусть всё сгорит в огне, пусть будет война, но я не готова пожертвовать свою жизнь во благо Элэйсдэйра. Нет, если за моё королевство нужно умереть, то я умру… Но даже ради него я не готова стать… кобылой, приносящей племенных жеребцов.