Побеждаю и сдаюсь

* * *

Наследник сбежал по лестнице вниз и быстрым шагом направился к ожидающей его карете, когда к нему неожиданно шагнул капитан городской стражи.

— Ваше высочество…

Ульвар обернулся и приветливо кивнул. Принц всегда был любезен с нижестоящими. Капитан выглядел напуганным и смущённым, что не вязалось с его образом бывалого вояки.

— Простите, — мялся пятидесятилетний широкоплечий мужчина со свёрнутым набок носом, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда ему девать руки, — мы тут… Я не стал тревожить вас ночью, но мы…

Наследник был очень терпелив. Он знал, что иногда снисходительность к человеческим слабостям способна привязать подчинённого крепче золотых монет. Он подбадривающе улыбнулся.

— Мы арестовали хранителя Шёлкового щита, — разом выдохнул капитан и замер, словно не веря в сказанное им же самим.

Ульвар тоже застыл. Ему понадобилось целых полминуты, чтобы справиться с изумлением.

— Каким образом? — мягко спросил он. — Как это произошло?

— Ну, — капитан явно испытывал облегчение после признания и видя, что принц не разгневан, — герцог приехал ночью в городскую тюрьму и потребовал его арестовать.

— Герцог Нэйос? — на всякий случай уточнил Ульвар.

— Да, совершенно так.

— Он назвал причину ареста?

— Подозрение в государственной измене. И велел доложить вам, когда вы проснётесь… Но мы бы и сами, конечно…

Ульвар ласково положил руку ему на плечо.

— Ференк, в следующий раз, если случается нечто неординарное… что-то странное, обязательно буди меня. Сам понимаешь: служба — это служба. Ты служишь капитаном, я — наследником. Должности разные, но суть та же самая — всё во благо королевства.

Он похлопал просиявшего от счастья мужчину по плечу, понимая, что только что завоевал сердце старого служаки, и, садясь в карету велел:

— В городскую тюрьму.

Откинулся на спинку сиденья и хмыкнул. Можно было бы уволить капитана за проявленную тупость и трусость, но Ульвар предпочитал учить своих людей. А терпения принцу было не занимать.

Нэйос в темнице… Старый пройдоха и в шестьдесят с лишним умудряется удивлять. Кроме самого Ульвара, в королевстве было лишь два умнейших человека: бывший герцог Ларан и ныне действующий герцог Нэйос. Вот только Ларан был напрочь лишён амбиций. А Нэйос… Ульвар злился и восхищался этим человеком с детства. Никто и никогда не мог просчитать его ходов, понять мотивы и цели. Опасный враг, но ещё более опасный союзник. Ни один из его сыновей и внуков старику и в подмётки не годился.

Год назад хранитель Шёлка сослался на состояние здоровья и перестал появляться Шуге. Отстранился от всех дел и выставил на игровую доску своих наследников. Сначала Дайоса, оказавшегося до тупого щепетильным, а месяц назад — Ойвинда. Нэйос был самым старым из хранителей, но Ульвар ни на миг не поверил, что старый котяра решил уйти на покой.

Карета остановилась, принц дал возможность кучеру открыть дверь, вышел.

Здание, в котором находилась темница, Ульвару не нравилось. Ненадёжное. Его выстроили лет сто назад в бедных городских кварталах. Высотой в два этажа, хотя имело вместительные подвалы. Старое, обшарпанное… Не солидное. Не страшное. Скорее просто унылое. Случись в Шуге мятеж, и бунтари легко перебьют стражу и освободят узников.

Эйдэрд предпочитал не задерживать преступников в стенах тюрьмы. Медведь обычно быстро и жёстко определял их дальнейшую судьбу: виселица, каторга, батоги, ну, или свобода, если оказывалось, что заключённый не виновен. С каждым из обвинённых Эйдэрд разбирался лично.

У наследника был иной подход.

Стража подняла алебарды, приветствуя своего принца. Ульвар кивнул. Без улыбки. Властно и сдержанно. Прошёл мимо и невольно вздрогнул, миновав тяжёлые, обшарпанные двери, окованные медными пластинами. На миг ему вдруг почудилось, что это ловушка. Что его нарочно заманили в темницу, что это — заговор, и сейчас его схватят и бросят в каменный мешок.

Усилием воли наследник подавил неприятное чувство.

— Проводите меня к герцогу Шёлкового щита, — приказал сухо.

Здесь любезность была категорически вредна. В угрюмых коридорах темницы она бы показалась страхом. Ну а страх — последнее чувство, которое можно проявлять, находясь в тюрьме.

Один из стражников — как и все они высокий, широкоплечий, с тухлым взглядом — поклонился, развернулся и пошёл вверх по лестнице.

Дверь в камеру оказалась очень низкой. Стражник открыл её и замер, не входя. И снова Ульвара кольнуло неприятное чувство — страх, что дверь закроется за ним навсегда. «Что, если Эйд понял мою игру? — вдруг пронеслась трусливая мысль. — Герцог достаточно умён, чтобы… Или нет?». И наследник колебался целую секунду. Ровно на секунду больше, чем было допустимо. Затем согнулся и вошёл внутрь.

Камера оказалась маленькой, но неожиданно уютной. В углу весело потрескивала небольшая полукруглая печка. Солнечный свет пробирался в узкое окошко, и падал, рассечённых прутьями решётки, на неожиданно белый и пушистый коврик. Сам Нэос помещался в немного ободранном, но вполне крепком кресле у печки и играл сам с собой в хозяина ветров. Видимо, кресло притащили от коменданта.

— Приветствую, мой принц, — Нэос поднял заплывшие в румяных щёчках глазки, — простите старика, что не встаю: поясница пошаливает…

Принц обернулся к застывшему в коридоре стражнику.

— Пусть мне принесут второе кресло, — а затем вновь взглянул на Нэоса. — Приветствую, ваша светлость. Не вставайте. Как доехали?

— Ужасно, мой принц, ужасно. Не для моего возраста такие путешествия, — прохныкал герцог. — Так не вовремя иссякла магия! Признаться, я скучаю по медвежьим камням и порталам. Как здоровье вашего батюшки? Нас достигли ужасные слухи… А ведь герцог ещё молод… Да-а…

— Благодарю, — улыбнулся Ульвар, прислушиваясь к шуму из коридора. — Уверен, отец справится с постигшим его несчастьем. Впрочем, возможно, лекари сотворят чудо…

Нэйос воздел пухлые ручки.

— Всё упование наше на богиню. Её величество, должно быть, переживает?

— Матушка бодра духом, несмотря на постигшее нас несчастье.

Герцог кивнул.

— Её величество всегда поражала нас мужеством и твёрдостью характера. Даже когда была маленькой девочкой.

«Вот же старый жук, — подумал Ульвар, сохраняя прежнее выражение на лице. — Ни одного лишнего слова! Ни одной лишней интонации. И при этом — всё по этикету…»

Раздался грохот, тихое ругательство, тяжёлые шаги и вскоре в дверном проёме образовался стражник. Скрючился, протаскивая ещё одно кресло. Деревянное, не отделанное ни тканью, ни кожей. Спустя несколько минут чудовищных усилий, стражнику удалось и протиснуться в узкий проём, и протащить свою ношу. Он торжественно установил требуемое напротив кресла Нэйоса и поклонился, виновато глядя на наследника.

Ульвар кивнул.

— Благодарю. Возвращайся к службе.

Стражник вышел, и Ульвар лично закрыл за ним дверь. Затем прошёл и опустился в кресло.

— Нэйос, — заметил мягко, — вы умеете удивлять. Я не отдавал приказ арестовывать вас.

Маленькие глазки проницательно скользнули по лицу принца.

— Моя совесть мне вместо приказов, — мягко заметил он. — Ваше высочество, как мог бы мог я делать вид, что ничего не произошло, после такой ужасной катастрофы, которая случилась во вверенном мне щите?

«Жучара. Старый пройдоха!»

— Я не виню вас в произошедшем. Герцогиня потеряла бдительность. Случившееся — последствие её собственной неосторожности.

Нэйос улыбнулся.

— Сыграете со стариком?

— Извольте.

Герцог расставил фигуры по местам.

— Её светлость — умнейшая из женщин, которых я знаю, — заметил он, — не считая её величества, конечно. Но даже умнейшие совершают ошибки…

«Ты хочешь увидеть мои эмоции? Да нет, вряд ли ты всерьёз на это рассчитываешь. Тогда к чему ты клонишь, старик?»

— Увы, согласен с вами, герцог. Порой маленькие глупости приводят к катастрофическим последствиям…

—… а иногда оборачиваются благом, — заметил Нэос, зябко ёжась и заворачиваясь в пуховую женскую шаль. — Ваш первый ход, мой принц.

Ульвар покачал головой.

— Прошу вас.

Нэйос снова улыбнулся. У него был очень маленький рот, полукруглый. Казалось, что герцог всё время приятно улыбается. Он молча выдвинул белую фигуру волка.

— Ветер — это стихия, — вздохнул старый кот. — Разрушительная, сметающая всё на своём пути. Как судьба. И невозможно всё просчитать заранее. Моряк, отправляющийся в плавание, никогда не уверен в попутном ветре. Но, если правильно поставить парус, то даже противный ветер может стать попутным.

«Я не хочу ставить парус, — мрачно подумал Уль. — Я хочу к юдарду разнести весь корабль».

Он сделал собственный ход.

— Я бесконечно благоговею перед мудростью вашего отца, — мягко продолжал Нэйос, — и так жаль, что такое несчастье произошло с ним… И всё же я с надеждой вглядываюсь в будущее.

— Обычно старики с тоской смотрят назад, — не удержался от ехидства Ульвар.

— Да, верно. Трава в юности зеленее, вино крепче, женщины — слаще. Сколько ж глупостей мы делаем ради их сладких поцелуев, — ностальгически вздохнул Нэйос. — О, женщины…

Ульвар приподнял бровь.

— Не говорите только, что вы так же совершали сумасбродства ради хорошеньких глазок.

— Отчего ж? Когда-то я тоже был молод…

И Нэос тихо рассмеялся, мягким, каким-то пушистым смехом. Ульвар прищурился.

«Он реально постарел, — с грустью подумал принц. — Похоже, я напрасно трачу время. У Нэйоса хватило мозгов понять, что Шёлк на пороге войны, но…». И Ульвару вдруг стало неожиданно жалко этот некогда светлый и острый ум.

— Но знаете, при всём моём преклонении перед силой и разумом вашего отца, я не могу не признать глобальнейшую ошибку в его внешней политике, — вдруг прошептал Нэйос.

Принц бросил на собеседника быстрый взгляд. Однако лицо старика выражало лишь меланхоличную углублённость в дела минувших дней.

«Показалось».

— Какую же? — вежливо уточнил Ульвар.

— Союз с Медовым царством. Та помощь, которую герцог оказал медовикам пять лет назад, — вздохнул Нэйос, — это было очень благородно.

И в этом слове «благородно» прозвучало почти осуждение. Герцог выдвинул новую фигуру. Ульвар с любопытством взглянул на противника.

— Но не разумно? — спросил, улыбнувшись и делая ответный ход.

— Не разумно, — ответил меланхолической улыбкой Нэйос. — Зачем усиливать сильного? Пять лет назад Элэйсдэйр, владевший магией, играл с Мёдом на равных… По крайней мере, мы были защищены. Защиты больше нет, и мы проиграли. Наш «союзник» стал чрезмерно силён, а мы — слабы. И попали в зависимость от благородства северного царя…

—… но в большой игре нет места благородству…

Нэйос взглянул на Ульвара и тот поправился:

— Благородство — плащ, скрывающий нож убийцы. В политике нет места дружбе.

— Всегда поддерживай слабого, — прошептал Шёлковый герцог, — пока он слаб. Ослабляй сильного, пока он силён…

—… и желательно делай это руками слабого, — заключил Ульвар.