Отмороженный зверь

Глава 14

Я очнулась в объятьях Миши. Зубы бешено стучали, я со всей силы прижималась к нему, мечтая залезть под кожу.

— Тише, тише, — Миша поглаживал меня по спине, как ребенка. — Катя, все хорошо. Все хорошо.

Я слегка ослабила хватку и осмотрелась. Мы были в съемной квартире, сидели на кресле возле балконной двери. Снова начала неумолимо накатывать паника. Миша сжал меня крепче.

— Кать, ну ты чего? Что случилось?

Я не могла сказать ни слова, меня начало ощутимо поколачивать. Я попыталась крикнуть Мише, что Виталя где-то здесь в квартире и нам срочно нужно бежать, но не могла. Внутри как будто что-то запрещало мне говорить об этом. Неужели Виталя опять залез в мою голову? Я сморгнула несколько бессильных слезинок.

Входная дверь с грохотом ударилась о соседскую. Я опять вцепилась в Мишу. Внезапно сквозь шум крови в ушах я услышала хлопки аплодисментов. С трудом подняла голову с Мишиной груди. Рядом стояла мать и хлопала в ладоши.

— Просто прекрасно! У тебя нервный срыв и истерика? — она презрительно скривила губы и брезгливо осмотрела комнату. — Какое убожество. Игорь, ты воспитал жалкого человечка, из нее не получится ничего стоящего.

Миша прижал меня к себе сильнее.

— Не стоит так говорить, — в его голосе слышался едва сдерживаемый рык. — Я позвал вас не для того, чтобы вы поливали Катю грязью. Нужно понять, что с ней происходит.

Мать засмеялась, мне стало еще страшнее.

— А то и происходит мальчик, что внезапно на нее обрушилась вся та энергия и сила, которую грамотно отбирал вампир. И теперь девчонка, похоже, двинулась. Если психика сильная, она выкарабкается, если нет, то придется принимать меры. Сумасшедшая ледяная ведьма, даже слабенькая никому не нужна.

Миша зарычал и сжал мои ребра до боли. А потом ловко сместил мое тело с себя влево и освободил правую руку. Я не видела лица матери, но по обоям пополз иней.

Немного сбивая градус напряжения, мягко и спокойно заговорил отчим:

— Аурика, я бы не стал горячиться. Девочка показалась вполне здравомыслящей, энергетические потоки не повреждены. Нужно просто поговорить, — он подошел ближе, я повернула голову и встретилась с его глубокими карими глазами, в глубине которых загорался и гас синий огонек. — Позволь, я притронусь к тебе?

— Нет! — зарычал Миша, плавно поднялся и задвинул меня за спину. — Демон, не смей!

Я чувствовала себя бессловесной куклой, которую делят капризные дети. Отчим не показался мне страшным, и он единственный, кто хотел меня выслушать. Я протянул ему руку из-за Мишиной спины. Молча, потому что говорить я все еще не могла. Он осторожно взял меня двумя пальцами за запястье. Секунды ощущались часами, казалось, все замерло. Я прижималась к каменной Мишиной спине, ощущая на руке ледяные пальцы отчима. Наконец, он отмер и устало спросил:

— Кого ты увидела в зеркале?

Сквозь внутреннюю дрожь трясущимися губами я смогла сказать только одно слово по слогам:

— Вам-пи-ра…

Я снова пришла в себя в совершенно незнакомом месте. Слабое зимнее солнце тихо оседало на светлой мебели и заправленной голубым постельным бельем широкой двуспальной кровати.

— Привет, Катя! — тихий голос отчима заставил меня вздрогнуть. — Ты нас сильно испугала.

Я приподнялась на локтях и огляделась. Я лежала в небольшой квадратной комнате со светлыми стенами, оклеенными обоями в мелкий абстрактный рисунок. Рядом с кроватью стояло кресло, в котором и сидел отчим.

— А как я здесь? — спросила я тихим, но уже уверенным голосом.

Отчим покрутился в кресле и улыбаясь проговорил:

— О, это интересный вопрос, — он хмыкнул. — Ваш поклонник рычал, кричал, но все равно притащил к себе домой. Сумел даже Аурику переупрямить, — услышав имя матери, я нахмурилась. — Не обижайся на нее. Она резкая, часто говорит совсем не то, что чувствует. Аурика за тебя волновалась.

Губы сами по себе сложились в кривую усмешку, я рухнула на кровать и вытянула руки над головой.

— Родители показались мне совершенно с другой стороны. Необычно, но, кажется, я начинаю привыкать, что особой помощи от них ждать не стоит.

Отчим встал и присел рядом со мной на кровать.

— Вижу, тебе стало лучше, — он опять взял меня двумя пальцами за запястье. — Можешь свободно говорить про вампира?

Я самоуверенно открыла рот и снова замерла. Тело привычно заколотило, зубы опять застучали друг об друга, я отчетливо слышала этот раздражающий звук.

— Нет, — сказала я невнятно и замолчала, пытаясь успокоиться. Шторы закачались, видимо, я опять вызвала ветер.

— Катерина, успокаивайся, — голос отчима звучал строго. — Ты вся пропитана страхом. Там маленький запрет, а ты накачиваешь его негативной энергией, превращая в проблему. Сейчас ты придёшь в себя, и мы поговорим серьезно. Про вампира и твою реакцию. А пока я расскажу тебе сказку. Печальную, но поучительную.

И отчим начал рассказывать, спокойно и размерено. Сначала я даже не поняла, что это история моих родителей. Они встретились совсем молодыми, отец бунтовал и ушел из стаи искать себя, а мать была хорошей послушной девочкой, снежной принцессой. Но когда они встретились, то она все бросила и сбежала из дома за отцом, нарушив все правила.

— Тебе сложно представить, но когда она уходила, то оборвала все связи. Твоя мать как будто умерла для родных. Вот представь, была снежная принцесса, изнеженная, избалованная и вот она превращается в изгнанницу, ведьму без имени. Даже после того, как вернулась, она до конца не восстановила утерянное положение. Ей пришлось выгрызать себе место у трона, поэтому твоя мать вырастила зубы и теперь такая.

Я, не отрываясь, смотрела на отчима, боясь упустить хоть слово, а он наблюдал за мной, тоже пытаясь отследить эмоции.

— Я не спрашиваю, почему она ушла. Мне интересно, как она могла оставить дочь мужу, — я смутилась под насмешливым взглядом отчима. — Я не говорю, что мне было плохо с ним. Просто я не понимаю, если она меня любила, то почему не забрала? Может, не сразу, но потом-то, когда она устроилась?

Отчим вздохнул и пересел в кресло. Закинул ногу на ногу и задумчиво уставился на стену.

— Ты жила в странном вакууме. Знаешь, я очень сердит на твоего отца и рад, что его лишили голоса в решении твоей судьбы, — он покачал ногой и продолжил: — Думаю, хотя бы краем уха ты должна была слышать про единственных у оборотней. Слышала? — он дождался моего кивка. — Так вот, твой отец, будучи с твоей матерью, встретил свою единственную волчицу, и Аурика стала третьей лишней. Она и так чахла в этом жарком для нее климате, а тут еще твой отец переменился после встречи со своей парой, он требовал развода. А потом поступил очень подло. Твой отец спровоцировал Аурику на агрессию, ты же понимаешь, что в этой ситуации это было легко. После он потребовал у стаи защиты и передачи ребенка ему. А твою мать отправили восвояси. Она была одна и у нее не было никого за спиной.

Я перевернулась на левый бок и сквозь ресницы посмотрела на отчима.

— Теперь она ненавидит меня? Я напоминаю, что ее обманули?

Он поставил обе ноги на паркет и положил руки на подлокотники.

— Нет. Она скорее растеряна и не знает, как с тобой общаться. У нее нет детей, кроме тебя, да и ты толком не была ее ребенком. Вас разлучили, когда тебе года не было.

Я вскочила с кровати и с удивлением уставилась на отчима.

— Вы что-то путаете. Моя мать ушла, когда мне было около десяти лет.

Он хлопнул со всей силы по деревянным подлокотникам и гневно произнес:

— Ему даже не хватило смелости сказать тебе, что это не мать, а мачеха! Она воспитывала тебя до девяти лет. Не любила, но терпела, потому что своих детей у них не было. А потом она умерла. Твой отец очень грустил, но довольно быстро утешился с ее сестрой.

Я недоуменно хлопала ресницами, в голове не могла уложиться мысль, что мать — не мать. Она никогда не любила. Я отчетливо помню, что она меня не любила. Может, поэтому я не сильно горевала, когда она ушла. Мне просто было обидно, что она меня бросила и не общается. А если отчим меня обманывает? У него могут быть свои интересы в этом деле, в конце концов, он на стороне матери в этой ситуации.

— Я потом поговорю с отцом, послушаю, что он расскажет мне.

Отчим кивнул и с довольной улыбкой сказал:

— Да, конечно. Знаешь, я хотел бы присутствовать при вашем разговоре, когда его маска добродушного лицемера разобьется вдребезги. А потом мать свою спроси, думаю, тебе будет интересно ее послушать.

У меня вдруг разболелась голова. Эти семейные тайны мне совсем не нравились, мексиканские страсти я не люблю.

— А теперь поговорим о вампире. — раздраженный отчим соскочил с кресла и начал расхаживать по комнате. — Эти самоуверенные волчата думали, что с легкостью поймают хитрую двухсотлетнюю тварь!