У удачи два лица

— Рась, ну всё же обошлось, — не выдержала в конце концов я.

— Обойти-то обошлось, а я знаешь, как испугалась?! — возразила она. — Это же из-за меня всё! Я же знала, что летать тут нельзя, но совершенно забыла тебе сказать, и даже сама предложила; а теперь ты пострадала, ещё куча народу пострадала, пол лагеря разнесло, да ещё Кай куда-то пропал! Что нам делать, если он не найдётся?!

— Ну, во-первых, твой дядя уже нашёлся, — поспешила я её успокоить. — Мы с ним вместе потерялись, и вернулись тоже вместе, так что всё в порядке.

— Как вы умудрились? — озадаченно уточнила девушка.

— Да я сама не очень поняла, — я пожала плечами, насколько позволяла лежачая поза. — Когда напали, твой дядя потащил меня к укрытию, но добежать мы не успели. Упали, сверху что-то сыпалось, бабахало; я испугалась, а потом мы оказались в лесу возле озера. Причём как именно это получилось, совершенно не представляю! Ну, я же тебе рассказывала про эту магию? Так вот, я даже не слышала никогда, чтобы было возможно перемещаться с закрытыми глазами, то есть — по определению не видя никаких отражений. А потом мы шли, шли и пришли, — резюмировала я, решив не рассказывать ни о собственном позоре при встрече с волком, ни, тем более, о собственных мыслях по поводу альфы.

— Ну, хвала духам, всё обошлось, — облегчённо вздохнула Рассвета, в отличие от меня, не придав значения странности самого перемещения. — Очень удачно, что вы вместе потерялись; и ты за ним могла присмотреть, и он бы тебя защитил в случае необходимости.

— В последнем я немного сомневаюсь, ты уж извини, — хмыкнула я. — Не тянет твой дядя на великого воина.

— Ёж, он плетущий, — насмешливо фыркнула девушка. — Ему не надо быть воином, с ним воевать бесполезно.

— Поясни, — озадачилась я.

— Это сплести что-то трудно, нужно долго учиться, а оборвать нити — легче лёгкого, даже случайно. Меня поэтому Кай тут терпит: чтобы я не могла навредить по неосторожности или, хотя бы, у него был бы шанс успеть всё восстановить, — насмешливо пояснила она. — Один взмах руки, и обидчика нет.

— А почему он таким образом не отбил нападение и не уничтожил ни одного из этих, с Пустоши? Как вы их, кстати, называете?

— Роями. Ну, от слова «рой»; они просто очень похожи на пчелиный рой, причём иногда даже по поведению, а по факту представляют собой скопления висящих в воздухе камней разного размера. А насчёт уничтожения мне даже в голову не приходило спросить; нас просто с детства приучают к мысли, что убивать с помощью нитей можно только когда нет другого выхода. Так что это ты лучше у Кая спроси, он тебе точно скажет. Ну вот, вроде бы всё; действительно ничего серьёзного, — подытожила она, заканчивая обработку моих ссадин.

— Кай скажет! — тоскливо вздохнула я. — Есть у меня ощущение, что после сегодняшних событий меня отошлют как можно дальше и запрут поглубже, чтобы ничего не натворила. С другой стороны, я бы не сказала, что подобная перспектива меня пугает, — задумчиво хмыкнула, садясь на кровати. — Не нравится мне в этом месте; какие-то очень чемоданные ощущения, сплошная неопределённость.

— Странная ты. Это же приключения! — с придыханием протянула Рассвета, а потом махнула на меня рукой. — С другой стороны, тебя тоже можно понять. Но я не думаю, что Кай тебя куда-то отправит; как и меня, предпочтёт держать под присмотром, чтобы не набедокурила. Ёжик, а ты себя хорошо чувствуешь? — вкрадчиво поинтересовалась медведица.

— Ну… кажется, да, — осторожно ответила я. — А что?

— Ты же хотела прошлое Кая посмотреть? Так я всё нашла!

— Хотела, — со вздохом согласилась я. В свете последних событий и мыслей, к идее поближе познакомиться с жизнью плетущего я относилась с малодушной настороженностью и без особого энтузиазма, но сейчас отступать было поздно. Если я всё объясню Расе… В общем, лучше даже не представлять, чем всё закончится.

Поэтому пришлось скрепя сердце вставать с кровати и заниматься приготовлениями. Которых, впрочем, было немного; оборотница нашла настольное зеркало с тарелку размером в красивой серебряной раме, а кроме него мне понадобился только тазик и кувшин с водой, как раз приготовленные для умывания.

Зеркала врут. И в свете этой аксиомы, если бы у мастеров зеркал не было способов вывести капризную стекляшку на чистую воду, все наши таланты представляли бы собой обычное гадание и попытку попасть пальцем в небо. И в данном случае та самая чистая вода, в буквальном смысле, была самым простым и надёжным способом, который к тому же почти не требовал дополнительных усилий. Нам же совершенно не обязательно было ставить зеркало на стол, нам нужно было иметь возможность в него заглядывать!

Так что тазик оказался посреди кровати, в него было аккуратно уложено зеркало и залито сверху холодной водой.

— А это зачем? — полюбопытствовала Рассвета, увлечённо наблюдавшая за моими действиями.

— Для повышения достоверности результата, — пояснила я. — Драконов хвост! Не сообразила; неплохо бы иметь какую-то личную вещь объекта, раз его самого рядом нет. У тебя случайно никаких не завалялось?

— Если не будешь мочить, я тебе такую вещь предоставлю, — оживилась сообщница. — У меня есть его записи, я по ним теорию изучала.

— Выживут, неси. Лучше собственноручно сделанной вещи — только свежая кровь, не пойдём же мы к нему с пузырьком, правда? — насмешливо хмыкнула я и почти тут же получила извлечённый девушкой из ящика одинокой тумбочки толстый блокнот в переплёте.

Заглянув внутрь, я обнаружила, что у альфы мелкий, круглый, но очень ровный и разборчивый почерк. Во всяком случае, был, когда писался этот документ. Подложив книжицу под тазик, я запустила пальцы в воду, касаясь края тёмного стекла, и сосредоточилась, настраиваясь на его личность.

Некоторые драконы, — ну, и люди тоже, — верят, что у вещей тоже есть душа и характер. А мастера зеркал знают это точно. Например, мамино рабочее зеркало было строгим и очень занудным, моё домашнее — капризным, но отходчивым. А это буквально искрилось задором, радостью и желанием общаться, и на просьбу показать откликнулось мгновенно, выдав яркую и чёткую картинку. При виде которой мы с Расей замерли в глубоком шоке, а зеркало, пользуясь нашей растерянностью, продолжало радостно делиться наблюдениями.

— Ёжа, а… тебе не кажется, что это неприлично? — почему-то шёпотом проговорила Рассвета.

— Мне не кажется, я это точно знаю! — в том же тоне ответила я.

— Ой! Ого… ну… Что у тебя в голове, если оно вот такое показывает?!

— Это не я, это твоё зеркало, — оправдание, конечно, прозвучало довольно жалко, но формально было правдивым.

— А, может, оно врёт? Ну, ты же говорила, что они…

— Не, я фильтрую. В смысле, пресекаю попытки подлога, — пробормотала я, чувствуя, что горят у меня не только щёки, но и уши, и шея, и даже, кажется, плечи.

— Ой, какой ужас, — протянула Рася и нервно хихикнула, не предпринимая, впрочем, попыток к бегству.

— Нет, ну почему же, — с сомнением протянула я. — Даже по-своему красиво!

Никакой полезной информации из продемонстрированной проклятым стеклом сцены почерпнуть было невозможно. Ну, разве что факт наличия у Кая слева от копчика и чуть ниже небольшого родимого пятна в форме косого крестика. А! Ещё выяснилось, что он действительно не тощий, а жилистый. А что у альфы была довольно бурная юность, это можно было интуитивно догадаться. Ну… и в женщинах он толк знал, потому что вторая участница представшего нашим глазам действа была потрясающе красива — яркая жгучая брюнетка с тёмными глазами, какие часто «ведьминскими» называют.

В общем, вредное зеркало начало демонстрацию прошлого искомого объекта с откровений. В прямом смысле: оно показало нам спальню, где эта пара увлечённо… наслаждалась обществом друг друга. Очень увлечённо, энергично и с чувством, с характерными звуками, с фантазией и задором. В общем, если бы мне не было так стыдно, я бы, наверное, даже позавидовала.

Сразу, как только поняла, что нам показывают, я дёрнулась оборвать контакт и перестать подглядывать за людьми в столь интимный момент, но вовремя сообразила, что в таком случае на повторный разговор зеркало сегодня точно не согласится, а во все следующие разы почти наверняка будет начинать с этой же сцены, и остальные подбирать такие же, и ничего более вменяемого мы от него малой кровью не добьёмся. А так был шанс, что, высказавшись, оно станет более покладистым.

К счастью, расчёт оказался верен. В следующей сцене, которую нашло возможным показать зеркало, участники были те же, только они были вполне прилично одеты, а эмоциональный оттенок сменился на противоположный. Проще говоря, Кай и жгучая красавица ругались, а если совсем уж точно — ругалась она, и сцена для нас началась с попытки пощёчины. Мужчина на движение среагировал и перехватил руку женщины за запястье, и точно так же поступил со второй рукой, не оставляя простора для манёвра.

— Не психуй, — с лёгкой усмешкой, — усталой, насмешливой и снисходительной, — коротко проговорил плетущий. Женщина в ответ что-то очень тихо прошипела ему в лицо, вырвала руки из захвата и, резко развернувшись на каблуках, ушла, провожаемая всё тем же устало-насмешливым взглядом.

В следующей сцене присутствовала уже другая женщина. Холёная роскошная блондинка сидела в кресле, закинув ноги на подлокотник, а подле неё, на полу, привалившись к креслу спиной, сидел Кай с какой-то книгой. Тонкие изящные пальцы женщины перебирали тёмные пряди его волос, а выразительные зелёные глаза разглядывали мужчину с очень странным выражением; вроде бы, это был интерес, и даже симпатия, и удовольствие, но какое-то… с душком. Кажется, именно подобное принято называть «гастрономическим интересом».

После зеркало отразило летящую птицу в странном ракурсе, снизу. По описанию Раси я сразу распознала орха. Птица оказалась действительно очень яркой и красивой, и в самом деле походила на стрижа. Правда, полёт этот вышел недолгим, хотя что именно его оборвало, мы так и не поняли; вот только что орх легко ловил крыльями воздушные потоки, а вот уже, кувыркаясь в воздухе и теряя перья, падает вниз. Я испуганно закусила губу и едва не зажмурилась, но неизбежную встречу с землёй нам не показали.

Последняя сцена вообще отличалась редким «оптимизмом». Кай сидел на земле подле невысокого холмика, увенчанного необработанным валуном, и больше всего этот холмик напоминал могилу. На мужчине была надета распахнутая рубашка, один рукав которой был пуст, а рука, кажется, лежала на перевязи. Бледный в нездоровую желтизну, осунувшийся, с тёмными кругами вокруг лихорадочно блестящих глаз, он сильнее всего напоминал несвежего покойника, только что выбравшегося из этой самой могилы. С жутковатой методичной неторопливостью и достойным лучшего применения упорством он одной рукой неуклюже пытался зарядить тяжёлый старый револьвер, который я сразу узнала — именно он был в моём сне. Том самом, перед пробуждением в местном лазарете. Только тут плетущий заряжал барабан целиком; зачем, интересно знать? Кроме себя хотел ещё кого-то к духам отправить?