Проклятье тирольского графа

Глава 15

Я вернулась к себе в номер. Может быть погулять? Я распахнула окно. Снега, действительно, насыпало по колено. Двор, как я заметила, был не чищен. Так что гулять по сугробам – такое себе… Зима, зима, всё такое, но эту зиму не сравнить с уральской, ни даже с московской. Я оставила окно приоткрытым. Пускай залетают снежинки и свежий морозный воздух. Буду отдыхать, а заодно повторю немецкий. Прыгнула в койку и открыла телефон.

Немецкую грамматику я повторяла сначала без особого энтузиазма, потом втянулась, стало даже интересно. Постоянно возникали кое-какие вопросы по словам. Я машинально нажимала на поиск. И тут же ловила себя на мысли, что интернета нет. Да и черт с ним, с интернетом. Словари и учебники у меня были в телефоне. Непонятности отмечала там же. Набрался приличный такой немецкий словарик. Некоторые обороты были довольно забавны. При случае попытаю дворецкого. А то ему слишком спокойно живётся. Читала, зубрила и повторяла. Время шло, что и следовало ожидать. От умственных напряжений я снова проголодалась.

Яблоко, украденное на кухне, немного перебило голод. До чего идиотские формы у этих несчастных глаголов! Теперь я жалела, что не забрала остальные яблоки тоже. Эх, няша-мяша! А вдруг подумают, что я - жадина. Фиг бы с ними, пусть думают. Конечно, теперь в глазах поваров я не жадина, но зато голодная. На фиг эти манеры! Кстати, "фик" по-немецки значит тоже самое, что и "фак" по-английски. Надо бы поосторожнее выражать свои чувства, а то напрошусь ещё неизвестно на что.

Провела пальцем по экрану. Следующее упражнение. Стих. Про яблоки. Переведите, пожалуйста. Нет, это уж слишком!

Я решительно вскочила с кровати. Так же решительно вышла из номера. Вспомнила кстати про свой шпионский обрывок бумаги. Вот он, лежит у двери. Я и забыла про него. Значит, первый раз был на месте. Но и ходила на кухню я всего минут двадцать. Ну может, не двадцать, но всё же – недолго. Сейчас даже дверь было лень закрывать на ключ. Ладно, потом проверю. По лестнице спустилась неторопливо, с достоинством. Дворецкого снова не было. Правильно, зачем сидеть на месте, когда ты нужен? Ну, и хорошо, где находится кухня, я уже знаю.

Чёрт бы побрал этот обеденный зал. Обеденный зал - это там, где обедают. Собираются за столом, с семьёй или с друзьями, на крайний случай с какой-нибудь приятной компанией. Шутят, смеются, пересказывают друг другу новости и уже потом кушают. А тут - тоска зелёная. Хоть бы этот старый херр со мной посидел. Нет, он при каждом удобном случае норовит слинять. Дождётся, я про все его выкрутасы хозяевам расскажу. Хотя это и нехорошо, конечно.

Интересно мне было – где же его хозяева? Живут себе где-нибудь на Мальдивах и в ус не дуют. Конечно, что им тут делать в мёртвый сезон. Когда они сюда приезжают? Неужели – в августе, когда он сменяется? Сменяется с кем? Самое главное – ответов на эти вопросы, наверное, мне не дождаться.

Ещё было интересно – сколько я просидела над упражнениями с глаголами? Неужели подошло время ужина.

На столе стояла тарелочка с пшенной кашей. Что-то удержало поваров от того, чтобы насовать в неё бекона, грудинки или просто сала. Представлю, как им хотелось. Плакали наверно.

Каша ещё дымилась. А где же фрукты? Не понимают? Ну, что за люди? Скандал им закатить что ли? А и закачу! Пусть Стасик потом сам разруливает.

Но каша, надо заметить, удалась. Я не успела опомниться, как слопала полтарелки. Эй, эй! Остановись! Я пыталась включить доводы разума. Но куда там! Рассыпчатая, ароматная молочная каша так и таяла на языке. Когда я вообще последний раз ела кашу? В детском садике? В школе? В деревне, у бабушки? Бабушка как раз готовила пшенку. Но делала она по-другому. Брала небольшую тыковку, набивала её пшеном и совала в печь, на раскаленные угли. Печь у неё была не русской, а обыкновенной голландкой, но, чтобы испечь тыкву, она годилась вполне. Тыква пеклась до румяной корочки. Если бабушка хотела сделать кашу сладкой, она добавляла в тыковку морковь и немного сахара. Но если каша была на второе, то без лука и мяса было не обойтись. Я втихушку бросала кусочки мяса под стол, туда где во время обеда обретался прожорливый Васька. Котяра обычно прятался под табуреткой и куски ловил прямо в воздухе, как собака. Бабушка иногда это видела. "Без сладкого!" - сухо замечала она, спокойно продолжая есть. После этого она разливала по чашечкам чай и не давала к нему даже варенья.

Впрочем, после определённого количества вздохов, на столе появлялась корзинка с печеньем или вафлями. Жить было можно.

Каша, конечно, была вкусна. И всё же я довольно принципиально обозначила свою фруктовую позицию. Отступать теперь было нельзя. Я взяла пустую тарелку и понесла её на кухню. Поцарапалась в дверь и, не ожидая ответа, вошла внутрь. Кухня по-прежнему отсвечивала чистотой. Занавески были собраны тесёмкой. Но яблок на окне не было. Значит так? Война? Будет вам война. Что бы такое придумать для начала? Пока я придумывала, решила вымыть тарелку. Подошла к мойке и повернула кран. Воды не было. Открутила второй - тот же эффект. Слышала я, конечно, что немцы воду экономят. Но чтобы перекрывать вентиль, покидая кухню. Это уж слишком! Думаете, Юля остановится? Юля родилась в хрущевке!

Я полезла под раковину в поисках вентиля. Да так там и замерла. Вентиля под мойкой не было.