Стать Медузой

Сфено широко улыбнулась.

— Если ты не хочешь быть смертной девушкой, кем ты хочешь быть?

— Не знаю, — она опустилась на камень, недовольно выдохнув. — Я не хочу быть монстром. И я не хочу быть мечом Афины.

— Звучит так, что ты просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое, — Сфено погладила ладонью змей в волосах Медузы. Они поднялись облаком, зашипели от контакта. — Это тебе помогло бы, но и мы можем помочь. Любой мужчина или женщина, которые придут в эту пещеру, будут иметь дело со всеми нами, Медуза. Вряд ли кто-то этого хочет.

Она не могла представить того, кто увидел бы Медузу и ее сестер и не убежал бы от страха. Но она не знала еще, что за силу дала ей Афина. Кроме уродства, конечно.

Эвриала поднялась из воды. Ее тело плавно двигалось, она попыталась встать. Она сдалась и просто подплыла к ним.

Она выбралась на камни и опустила голову рядом с головой Медузы.

— Послушай меня, Медуза. Тебе нужно смириться с тем, какие мы теперь. Монстром быть не плохо. Посмотри на себя в воде, пойми, кто ты. Прими красоту, пришедшую с изменениями.

— Красоту? — она цокнула языком. — Ты слепа, если думаешь, что мы все еще красивы.

— Я не слепа. Я росла с теми, кого считали уродливыми и ужасными. Я знаю внутренние тайны монстров, знаю, какими добрыми они могут быть.

Горечь усилилась в ее сердце. Хоть змеи никогда не шептали, что две бессмертные сестры знали, что сделал Посейдон, это застревало в ее горле. Медуза оскалилась.

— Добрыми, как Посейдон? Как мужчина, которого вы называли интересным?

Эвриала вздрогнула.

— К этому должно было прийти.

Сфено перебила их с рычанием.

— Потому ты так злишься на нас? Не потому, что мы теперь ужасные, а потому что тебе кажется, что мы толкнули тебя к Посейдону?

— Толкнули! — гнев охватил Медузу. Она сдвинулась с камней и возвысилась над сестрами. Тяжелые мышцы ее хвоста двигались, удерживая ее. — Вы бросили меня ему, словно не знали, что он сделает. А вы знали, что он из богов Олимпа. Вы знали, что они делают с женщинами, как я!

Крики гнева делали ее сильнее. Боль от того, что она выпустила то, что запирала в сердце, взорвалась в ней.

Но Медуза видела лишь себя в отражении за ними. Высокого монстра с волосами-змеями и чешуей. Клыки торчали изо рта, оскаленного от ненависти к олимпийцам. Красные сияющие глаза бросали тени на камни.

Змеи вокруг ее головы поднялись, шипя, шептали правду о двух сестрах. Но в этот раз Медуза игнорировала их.

Она смотрела в свои глаза и видела свою новую и опасную силу. Она видела правду, что никто не придет в эту пещеру, даже бог. Никто не бросит вызов женщинам, живущим тут.

Ее гнев испарился. Она опустилась на камни, и что-то в ее сердце будто встало на место. Хоть она уже не была красивой, она была в безопасности.

Она была по-настоящему защищена, хотя столько времени боялась, что не ощутит это снова.

Ужас в ее сердце утихал. Боль из-за произошедшего была выпущена, и теперь она могла о себе позаботиться.

Она не была хрупкой девушкой.

Она не была смертной.

Каждый дюйм ее тела был готов к любому богу, который пройдет в пещеру. Если Посейдон попытается пролезть в ее постель, ему придется разбираться с сотней змей, готовых ударить, когтями и зубами, готовыми рвать.

Он создал этого монстра. Он создал существо, которое могло его уничтожить.

Тяжело дыша, она посмотрела на Сфено и Эвриалу.

— И теперь это между нами.

Сфено опустилась в воду, глаза были огромными, волосы развевались вокруг ее лица.

— Так тому и быть. Я понимаю, хотя не согласна. Мы не подвергли бы тебя опасности, если бы знали, какой монстр жил в его сердце.

Ее сестра кивнула.

— Я бы хотела порвать его на кусочки, но Афина была права. Мы можем напасть на бога меньше или на ребенка бога. Но не на Посейдона. Он недосягаем, если не сжигать весь мир.

Часть нее хотела так сделать. Пусть смертные горят и видят, каким богам они поклонялись. Пусть все в мире пропадет.

Но она не была так эгоистична. Хоть змеи шипели ей на уши, она не хотела отдавать жизни многих, потому что ей навредили. Хотя было бы приятно увидеть лицо Посейдона, когда все, что он любил, погибло бы.

Медуза опустила лицо на руки и вздохнула.

— Тогда мы ждем, — прошептала она. — Однажды мы отомстим.

ГЛАВА 18

Алексиос стоял рядом с Персеем в таверне, смотрел на пьяного юношу.

Они все еще не добрались до Полидекта. Данае помогал король, она перемещалась быстрее ее сына. Они могли гнать лошадей ограниченное время, им приходилось ночевать. И, к сожалению, отдохнуть можно было только в таверне.

Он жалел, что позволил Персею так много выпить.

Парень снова махал руками, его голос был слишком громким.

— Я тебя не понимаю, Алексиос! Я видел, как ты ударил мужчину по лицу, опрокинул его одним ударом. Почему ты не в армии?

— Потому что армия не нужна, Персей, — он сел за стол и понизил голос. — Я не хочу быть героем. Я хочу быть кузнецом, ты это знаешь.

— Все хотят быть героями! — Персей встал с кружкой эля в руке. Жидкость внутри опасно плескалась от его движений. — Даже сын Зевса! Хотя, полагаю, у меня шансов больше, чем у тебя.

— Ты можешь говорить тише? — прошипел Алексиос.

Им не хватало еще, чтобы другой пьяница в таверне решил, что можно сразиться с сыном Зевса. Даже если они не верили Персею, парень все еще был пьяным, мог случайно убить кого-то. И где тогда они окажутся?

Алексиос не мог тратить время на проблемы из-за убийства и вести в это время юношу к его матери.

Почему он вообще покинул свой тихий городок?

Персей указал пальцем на его лицо.

— Ты жалеешь, что поехал сюда со мной, да?

Он не должен был врать. Алексиос должен был сказать парню правду и покончить с этим. Он мог встать и уйти из таверны, работать на корабле в гавани, вернуться домой. Может, там он найдет Медузу, хотя она вряд ли ждала его. Мужчины в деревне не упустили бы шанс быть с ней.

Но он не мог так подвести Персея. Парень уже так много сделал для него.

Алексиос был в долгу перед ним.

Он встал, словно ему было сто лет. Вес всей ответственности давил на его спину, болели даже зубы.

Ему нужно было все наладить с Персеем, который дал ему дом и новую семью, когда никто больше этого не сделал.

Даная заслуживала спасения. Она приняла Алексиоса в дом, обеспечила, чтобы его кормили, любили и уважали.

Диктис был для него как новый отец, он отдал жизнь, чтобы его семья была обеспеченной. Его дух заслужил покой, и только Алексиос мог заботиться о том, что оставил старик.

Он поймал Персея за плечо и силой опустил на стул.

— Присядь, Персей. Ты знаешь, что я не жалею, что я тут. Я не могу жалеть, что пошел за тобой, хоть это стало серьезной работой.

— Работой? — фыркнул Персей. — Теперь это так для тебя?

— Ты мне как брат. Мы найдем твою мать и вернем ее домой. Обещаю, — но слова звучали как пустые даже для него.

Персей допил эль и стукнул кружкой по столу.

— Нужна драка.

— Что, прости?

— Не между нами, результат мы знаем, — рассмеялся Персей. — Но кто-то в этой проклятой таверне должен померяться силой с сыном Зевса, да?

Алексиос склонился над столом и чуть не ударил ладонью по рту парня. Вместо этого он тихо прошипел:

— Помнишь, как ты ударил меня в прошлый раз? Как же ты будешь биться с кем-то, не убивая?

Он пожал плечами в ответ.

— Если они хотят биться с сыном Зевса, должны знать риск. Сила молнии бежит по моим венам. Нет таких глупцов, которые не понимали бы, что я могу их убить.

— Многие ждут, что выживут после дружеской драки.

Глаза Персея стали задумчивыми и холодными. Он склонился и прорычал:

— Тогда тебе лучше биться за меня, Алексиос.

Так они не договаривались. Алексиос не хотел биться, и они вряд ли должны были. Им нужно было не шуметь, чтобы Полидект не узнал об их приближении. Так они могли бы проникнуть в замок, убедить Данаю уйти с ними, и никто их не остановил бы.

Но он видел пронизывающий взгляд Персея. Он понимал, что Персей хотел не этого.

Парень решил сделать себя героем, и если для этого требовалось толкать людей на пути, он сделает это. Может, даже хуже, в нем была жажда крови. Жажда боли и жестокость, которая шла глубже гнева за мать. Дальше желания быть героем.

Персей мог стать тем, кому было все равно, кто или что мешало ему стать великим.

Сглотнув, Алексиос встал из-за стола и хмуро посмотрел на Персея.

— Я не буду ни с кем биться, Персей. Думаю, нам стоит отдохнуть и уйти до рассвета. Ты хотел вернуть мать поскорее, верно?

Персей встал, но медленно. Он хмуро посмотрел на Алексиоса с гневом бога.

— Я хочу вернуть мать больше тебя. Но это не означает, что я не хочу биться.

— На это нет времени.

— У нас есть все время мира, — он ударил кулаком по столу, и болтовня в таверне утихла.

Все перестали заниматься своими делами, посмотрели на Алексиоса и Персея. Что-то застыло в воздухе. Нечто, похожее на жестокость, которое взывало к кровожадной натуре Персея и некоторых в комнате. Они глядели друг на друга как звери. Словно парень позвал их творить что-то ужасное.

Персей повысил голос и крикнул:

— Кто хочет подраться с сыном Зевса?

Группа мужчин в дальнем углу встала. Они были крупными, значительно старше Алексиоса и Персея.

Он смотрел на закаленных боем мужчин, знал, что идея была ужасной. Даже если Персей был сильнее, чем они думали, там все еще было пятеро против двоих.

Персей исцелялся быстро. Алексиос — нет.

Бормоча под нос, он отступил на шаг от мужчин.

— Я не буду биться с ними, Персей. Я говорил. Бой нас никуда не приведет.

— Если ты меньший мужчина, чем я, то можешь прятаться в комнате, которую мы сняли, Алексиос. Или будешь биться со мной, — он сверлил взглядом воздух между ними, словно посылал огонь нагреть Алексиоса.

Но он не собирался слушаться парня, который хотел жестокости, потому что был расстроен. Это не решало их проблемы, и это не заводило их дальше в его задании.

Алексиос сделал шаг от Персея и покачал головой.

— Если решил делать это, тогда ты сам.

Персей фыркнул.

— Ладно. Я не считал тебя трусом.

Он смотрел, как Персей подошел к мужчинам с дружелюбной улыбкой. Он хлопнул мужчин по спинам и повел их наружу. Бедные солдаты думали, что преподадут ему урок.

Алексиос не хотел смотреть.

Он сел и игнорировал звуки боя снаружи. Незлые насмешки, потом гневные крики, потом вопли страха. Он не дал себе встать и помочь хоть кому-то, ведь Персей был прав.

Они должны были знать, как опасно биться с сыном Зевса. Он мог лишь надеяться, что Персей был не настолько пьян, чтобы не сдерживаться. Они заслужили жить, хоть и глупо рискнули сразиться с полубогом.

Они могли не поверить словам Персея. А кто поверил бы? Сыновья богов обычно не бродили по тавернам маленьких городов.

И когда все закончилось, многие покинули таверну. Алексиос заставил себя слушать их испуганные вопли, когда они вышли за дверь. Многие мужчины задрожали, выйдя на порог. Некоторые охали. Нескольких стошнило на землю, и они побежали домой.