Если вам немножко за...

— Что ты вообще планируешь делать со всем этим? — мой вопрос звучал слишком обреченно для той, кто пыталась контролировать все в своей жизни. — Если у нас появится шанс быть вместе, какую игру ты будешь вести в таком случае? На что делать ставку? И почему мне хочется тебя убить?

— Потому что тебе страшно, — тихо рассмеялся он, — от осознания того, что впервые в жизни ты можешь влюбиться по-настоящему, не прикрываясь белым пальто благочестивости. Гордость, между нами, последнее, что можно представить.

— Как-то все это до обреченного неправильно звучит, — постаралась отделать от мысли, что меня пытаются оставить в дураках.

— Забудь и просто отдайся на волю чувствам и ощущениям, — он приблизился ко мне практически вплотную, — и думай только обо мне!

— Что ты… — но договорить мне никто уже не позволил.

Его язык прошелся по моим припухлым губам и, проскользнул в мокрую и теплую глубину, заставляя меня мгновенно вспыхнуть от желания и надежды. Он встретился с моим языком, о который медленно потерся и, подождав пару секунд, пустился в бушующий пляс. Тамиан добился того, чтобы я в ответ проникла к нему в рот своим, тонув в этом сладком поцелуе, о котором так долго грезила холодными ночами. Я осторожно прошлась кончиком по ровному ряду зубов, нежно прикусила верхнюю губу, заставляя мужчину издать тихий стон, чем-то отдалённо похожий на рык. Казалось бы, такая мелочь, а голову кружило похлеще любого вина.

Это напоминало сумасшествие, настоящее помешательство. Словно мы сгорали в этом диком и необузданном пламени. Без возможности воскреснуть и вновь стать кем-то, кто никогда не познает чувства разочарования. Ночь стирала границы и туманила голову. А горячий воздух лишь сильнее будоражил кровь, распаляя желание и зажигая в груди бушующее море страстей. Как-будто ничего иного не происходило и весь мой мир сузился до одной небольшой комнатки, в которой находились лишь мы двое. И если мне суждено было умереть, я мечтала сделать это в такой чудесный и сладкий момент.

Не прекращая меня страстно и жестко целовать, он принялся быстро и нетерпеливо расстегивать свою парадную форму и рубашку. Я желая поскорее коснуться теплой кожи своими тонкими пальцами, бессовестно помогала ему, или мешалась, тут смотря с какой стороны посмотреть. Ощутив мои легкие и трепетные касания, он переместил руки мне на грудь и мягко сжал сквозь неплотную ткань платья. Сдвинув край одеяния, он словно оголодавший путник припал к обнаженной коже полушария. Тамиан принялся мять ее в своей огромной ручище, лаская большим пальцем напряженный сосок, при этом другой рукой пытаясь спустить с себя штаны, которые я успела расстегнуть.

Мы даже не до конца отдавали себе отчет в том, что вообще творим. Все касания, укусы и поцелуи были какие-то странные, неправильные и в то же время жизненно необходимые. Я плавилась в его сильных руках, теряя саму себя и не представляла, что может статься дальше. Ибо ощущения, захватывали с головой, уносили за пределы реальности. Особенно, когда его магия коснулась моей обнаженной кожи, помогая хозяину снять с объекта вожделения ненужную одежду так, чтобы оная не превратилась в ошметки ткани, а осталась пригодной для дальнейшей носки. И черт! Это мне заводило еще сильнее.

Каждое его прикосновение было похоже на разряд тока, пробежавшего по всему телу и осевшему где-то в животе. Тугой комок возбуждения скручивал все внутренности в тугой узел и не давал ни мгновения на то, чтобы перевести дыхание. Хотелось до звездочек перед глазами… До сверкающих вспышек под зажмуренными веками… До судорожных хрипов, которые вырывались из груди, разбивая тишину читального зала. И казалось, что я тонула в чем-то мягком и одобрительно вкусно пахнущим тяжелым мужским парфюмом и потом. Все вместе заставляло меня плавиться под ним.

— Нельзя, — Я несильно хлопнула его по руке и, разорвав сладкий поцелуй, положила руку на его грудь, слегка оттолкнув от себя. — Через несколько минут должна начаться официальная часть вечера. И думаю придворная дама не очень обрадуется нашему отсутствию. Пусть мы и должны были танцевать во втором круге, но нарушать этикет никто не позволил бы и пятом. Так что давай собираться.

— Наплевать, сейчас для меня лишь ты одна имеешь хоть какое-то значение, — он целовал так судорожно, что пальцы на ногах подгибались.

— Прошу тебя, не хочу потом выслушивать нотации от королевы и ее свиты, — едва не рыдала я от противоречивых ощущений, томящихся в груди.

— Просто забудь о них и отдайся мне без остатка, до самого последнего вздоха, — шептал он мне на ушко, своим пронзительным, глубоким голосом.

Тамиан перехватил мои руку, не дав даже попытаться воспротивиться этому жаркому помешательству, которое окутывало нас со всех сторон. Он принялся яростно целовать каждый чувствительный пальчик, которые в его огромной натруженной ладони, смотрелись совсем кукольными. Мужчина, аккуратно кусая фаланги, запечатлел всю ту нежность, которая хранилась у него в душе и не позволял мне сомневаться в том, что он творил волшебство. Когда мои пальцы стали влажными от слюны, он принялся легко и быстро касаться губами тыльной стороны ладони, исцеловав вдоль и поперек, пока носом не коснулся сгиба, который медленно укусил, оставляя красную отметину от зубов.

Я была перед ним словно открытая книга, девушка, не способная даже слова против сказать. Настолько хорошо мне было в этот момент. Я сгорала на каждом судорожном вдохе и воскресала вновь на полустоне, покидающем мой рот. Это безумие… Я никогда и ни с кем не испытывала нечто подобное. Словно впервые отпустила себя в свободное плавание, не думая и не прикидывая, как и что должно произойти дальше. Рядом с ним мне не нужно отыгрывать роль или носить благородную маску. Ведь мы одинаковые и понимали друг друга, лучше, чем кто-либо на земле.

Он резко схватил меня за колени и, раздвинув стройные ноги в стороны, уселся между ними, собираясь перейти к оральным ласкам. Его глаза пылали, а губы кривились в усмешке, а мне хотелось запустить пальцы в его растрепанную шевелюру и ощутить это шелковое море под пальцами. Как только его лицо приблизилось к моим половым губам, я все же не вытерпела. Осторожно положила руку ему на голову и, взъерошив волосы, медленно оттолкнула назад, зажав кисть между бедер, тем самым, не давая ему перейти к самому сладкому.

— Не надо, Тамиан, — медленно пробормотала я. — Мы и так в читальне, думаю, если кто-то узреет эту картину, то поймет ее достаточно фривольно. Потому, лучше подождать до того момента, как бал закончится.

— Нашла чему пугатьси, — отозвался он, осторожно прикусив нежную кожу с внутренней стороны бедра. — Кабинет кронпринца тебя устраивал, а библиотека, куда и ночью никого не загонишь, посмотри-ка какая трагедия.

— Кабинет запирался на ключ, — попыталась возразить я, — а тут ничего и нигде не закрывается, чтобы сохранить интимность момента.

— Детка, мы не в борделе, где за вами постоянно следят, — посмотрел он на меня лукавыми глазами, — на потеху публики ты не впервой плясала тогда, так что же сейчас пытаешься убедить меня в том, что зрители тебя пугают?

— Потому что тогда это было впервые, — обиженно протянула я, — и вообще это была не моя богиня, пришлось ее одолжить, чтобы добиться от тебя признания.

— Но теперь между нами нет масок и недопонимая, — лукаво улыбнувшись он оставил укус на внутренней поверхности бедра, — так что мы можем продемонстрировать все, на что способны в реальной жизни.

— Черт, — тихо простонала я, сдаваясь на милость победителя.

Будучи зажатым и не способным ласкать меня губами и языком, он пустил в ход ловкие пальцы, дабы убедить меня в своей правоте. Тамиан принялся трепетно и нежно надавливать на чувствительный точки, пуская по моему телу одну волну предвкушения за другой. Когда же этот очаровательный изверг почувствовал, как расслабились мои бедра, зажимавшие ему голову, он тут же подался вперед. Припадая губами к судорожно подрагивающим пальцам и задевая чувствительную кожу, которую я пыталась прикрыть трясущейся от желания ладонью.

Я бы солгала, если бы сказала, что это было чем-то обыденным. Нет… Рядом с ним, с человеком, который почти год будоражил мою фантазию, оставаться равнодушной не выходило. Он был ярким и вкусным, таким желанным и таким порочным, что у меня голова шла кругом. Я не знала, что делать… Как вообще можно было поступить в подобной ситуации, кто из нас был прав, а кто наивный идиот, ведущийся на мнимую игру. И было ли хоть что-то настоящее в улыбках двух лжецов, привыкших пускать в ход любые средства, лишь бы добиться своего?

Спустя несколько мгновений я уже тихо, но развратно стонала, глотала воздух ртом, запрокинув голову назад, и содрогалась всем телом от сладкого удовольствия, пронизывающего от макушки до пяток. Низ живота тянуло сладко и правильно, так словно он занимался всю жизнь этим. Вырисовывая круги по моей оголодавшей без ласк и нежности, плоти. И как бы я не старалась, но вынуждена была признать – он лучший соблазнитель столицы и обычным мужикам до этой ловкости и навыков было очень далеко… Ни один мой любовник ни шел ни в какое сравнение с этой феерией, которую он мне так легко дарил.

Позабыв о том, что мы вдвоем находимся на государственном приеме, и что через несколько часов все должно перейти в светские сплетни и пересуды, я просто позволила себе откинуться и получать удовольствие. Для нас уже наступило что-то наподобие густой полуночи, когда аристократы переставали быть чопорными, высокосветскими личностями и становились просто теми, кто старался получить от жизни все. Музика и ночь растворяли в страсти, и позволяли забыть о субординации и дисциплине, о правилах приличия и общественном мнении. Они окунали всех в настоящий мир желаний!

— Стой! — тихо захныкала я, пытаясь задушить рвущиеся из груди всхлипы. — Не дай бог, сюда кто-нибудь войдет, я тебя прикончу.

— Расслабься и получай удавольствие, — рассмеялся он между моих ног, — сегодня все для вас моя госпожа и повелительница моей израненной души.

— Ох, — все же достаточно громко выдохнула я и откинулась на спинку дивана.

Мужчина, словно не слыша моего голоса поднял зеленые глаза, чтобы глянуть на мое красное и возбужденное лицо и убедившись в том, что каждое его движение доставляло мне неземное удовольствие. Коварнейший соблазнитель, который прекрасно знал, куда и как нужно надавить и потереть, чтобы его жертва теряла голову от пустоты и прострации. Движения языка ускорились, он все кружил и кружил, вырисовывая различные замысловатые фигуры на изнывающем от желания клиторе.

Когда же, я практически полностью рухнула в бездну наслаждения и готова была простить ему все и доверить всю себя без остатка, он медленно поднялся с колен, довольно улыбнулся хитрой и чарующей улыбкой и резко дернул меня за бедра. Я лишь тихо охнула, почувствовав, как пылающая кожа задницы прочертила линию на грубой ткани диванной обивки. Но этот садист и не думал останавливаться… Раскрыв меня еще сильнее и закидывая мои ноги себе на локтевые ямки и улыбнулся мне так развратно, что во рту мгновенно пересохло от предвкушения и страсти.