Стая для ведьмы

Переезд

Егор оставил меня стоящую возле двери и перечитывающую его стихотворение несколько раз. Зачем я это делала, зачем я вгрызалась в каждое слово, зачем искала недочеты и ошибки, логические, стилистические, орфографические? Ответить себе было сложно. Егор признался мне в любви? И признание ли это? Но как такое может быть? Он ведь совсем меня не знает, кто я такая, что из себя представляю? И достойна ли я этой любви? Почему я? У нас на курсе много девчонок, есть намного симпатичней и даже умнее меня. И не слишком ли много я думаю? Но он зачем-то написал этот стих мне. Такое ощущение, что чистое и прекрасное прикасается к твоему грязному телу. Грязному… Кто испачкал меня и испачкал ли? Был ли это Лешка со своей пьяной матерью и желанием убить человека, а может это Нинка-продавщица, трахающаяся в подсобке с одним из забулдыг время от времени посещающим ее магазин, или же Валерий Александрович, ненавидящий свою собственную семью? Вадик…

В голове образовался вакуум. Захотелось разорвать этот лист на несколько маленьких листиков и выбросить, но руки тряслись, и что-то не давало мне этого сделать. Кто я? Кто я? Кто я? Набатом билось в моей чумной голове.

Почему я грязная? Когда я стала грязной? Не тогда ли в лагере, когда какой-то урод попытался меня изнасиловать? Слезы хлынули из моих глаз, и меня начали сотрясать беззвучные рыдания. Запоздалый стресс? Я скатилась по двери, села на корточки обняла свои колени, положила на них голову и разревелась.

– Тоня? Что ты тут делаешь? – услышала я голос Игоря.

Даже и не заметила, когда он успел подойти. Стало безумно стыдно, за свою истерику.

– Тебя кто-то обидел?

Голос его был тревожен.

Я быстро убрала листок в карман и, достав платок начала вытирать слезы, но, кажется, только размазала тушь по всему лицу.

– Все в порядке. Никто меня не обижал, это просто нервы, – пролепетала я, не смотря на брата.

Представляю, какой у меня сейчас вид. Потекшая туш, красный нос и пятна по всему лицу. Когда я плакала, на моем лице выступали красные пятна, отвратительное зрелище. Именно из-за этого, я всегда сдерживала себя в подобных порывах. Но Егор смутил меня своим стихотворением и вот я разревелась. Стыдобище!

Игорь вздохнул, но слава всем богам промолчал. Самое отвратительное, что эту истерику он обязательно упомянет в разговоре с родителями. Игорь любую ситуацию всегда поворачивал против них. И эти мои слезы он еще долго будет мусолить, и обсуждать, обвинять всех с подряд. Если бы это было продиктовано заботой обо мне, я была бы не против, но это ни в его стиле. Мой брат просто обожает ругаться с родителями и выставлять их виновными во всех смертных грехах. Его гложет обида за то, что они когда-то выгнали его из дома, и ему пришлось жить самостоятельно, прорываться сквозь нищету, чтобы вылезти наверх. Да, сейчас он наверху, что ему это стоило мне не известно, но он из-за этого всех вокруг возненавидел, возможно, в этом и кроются его проблемы с женами. Он уже сменил трех, и они его неизменно оставляли без квартиры и машины, забирая себе все его имущество, видимо мстя за его отношение к ним. Но Игорь был бы не Игорь, если бы вновь не поднимался с колен и шел напролом, забираясь все выше и выше. Если честно я в тайне всегда восхищалась стойкостью и силой его характера. Но быть, как он я никогда не хотела.

– Ну, раз, все хорошо, тогда идем собирать вещи, или ты собралась жить в подъезде? – насмешливо спросил он.

И в этом весь Игорь. Долго напрягаться он точно не привык.

Зайдя домой, я сразу же юркнула в ванную, а затем к себе в комнату, не желая быть свидетелем еще одного скандала. Я поймала себя на мысли, что стала относиться к своему брату по-другому. Я словно со стороны начала смотреть на все его поступки и понимать их значение. Но слишком углубляться в это, не было времени, и я стала собирать все необходимое.

– Тонечка, мы с папой купим тебе однокомнатную квартиру, когда все разделим, ты не переживай, поживешь временно у Игоря, пока, потом уже и самостоятельно жить начнешь, – напутствовала мама, когда мы обедали втроем на кухне.

Не знаю, успокоили ли меня эти слова. С одной стороны, иметь собственное жилье – это счастье. Нинка с Лешкой прыгали бы от радости. А мне что-то не нравится. Может быть то, что меня вырастили и отправляют в свободное плавание? А может быть то, что я не ожидала, что не только папа уйдет из моей жизни, но и мама тоже? Может я не допускала мысли, что мама способна бросить меня?

Хватит этих внутренних терзаний! Что за глупости в моей голове, куда я денусь, конечно, я справлюсь, ведь это жизнь, и я уже взрослая. У меня за плечами опыт нескольких людей, я смогу жить одна, к тому же мне Игоря дали для поддержки.

– Доченька, тебе просто страшно, это всегда сложно – взрослеть, но ты же у нас умная и сильная девочка. Мы не оставляем тебя, мы с папой будем помогать тебе деньгами, до тех пор, пока ты не устроишься на работу, пока учишься. Не нужно так переживать, – сказал мне отец.

Видимо все же Игорь, рассказал маме о моих слезах, может и к лучшему, что он увидел меня в подъезде в таком состоянии, а я уже подумала о нем, что он это опять делает для себя. Господи, мой мозг скоро взорвется от всех этих мысленных метаний и самокопании.

– Спасибо мам, не переживай я справлюсь.

«Наверное, как-нибудь, куда я денусь, в конце концов – это жизнь», – конечно же, последние слова я говорила себе мысленно.

И вообще, чего я расстраиваюсь, вот маленькая Леночка находится в ужасных условиях. Нужно думать, как помочь ребенку, а я тут совсем растеклась как жижа, раскисла, даже думать противно.

Если мне кто-то показал этого ребенка, значит, этот кто-то хочет, чтобы я ей помогла. Ведь не просто же так? Ведь есть в этом какая-то высшая цель? Возможно, я должна изменить жизнь малышки и не только её? Вопрос в том хватит ли у меня сил. Уж кем-кем, а героиней я себя никогда не чувствовала и на геройские поступки никогда не была способна. Максимум, могла спасти котенка, которого кто-то мучил с отрезанными ушами и принести домой – лечить, ну еще щенка, брошенного под лестницей и плачущего от голода и холода. Эти животные прожили с нами очень долгую жизнь, жаль только умерли от старости. Возможно, тогда я была способна на те поступки в силу своего возраста, а теперь высшие силы уверились во мне и решили, показать мне больше? А может быть, я слишком много о себе возомнила, и я просто вижу то, что вижу, и это ничего ровным счетом не означает, а означает лишь то, что я все-таки схожу с ума и у меня раздвоением или "разчетверением" личности?

А как же тогда Лешка? Ведь я разговаривала с ним, видела его. Или Нинка? Нет, я не сумасшедшая, это не плоды моего воображения и безумной фантазии. И я должна понять, как помочь ребенку.

– Зачем ты берешь компьютер, у меня дома есть комп, а игрушки свои зачем? Я думал, что ты их давно все выбросила, а здесь что? Летние вещи? Ты совсем с ума сошла? Ну ладно зимние и осенние, но летние то и летом забрать можно! А это что? Господи, ну почему я должен постоянно все за тебя переделывать?

Брат рылся в моих вещах и выкидывал, то, что по его мнение мне было не нужно, я только успевала все расставлять обратно по местам. Схватила своего мишку-Феньку и тоже с сожалением положила на кровать. Когда Игорь перебрал все мои вещи, и вместо четырех сумок оказалось всего две, успокоился, и то некоторые вещи пришлось с боем оставлять. Мишку-Феньку я все же взяла с собой, под смех и подшучивания брата.

Мама доехала с нами до Игоря и помогла сложить вещи в шкаф, который он выделил мне у себя в спальне, так как в зале, где я буду обитать кроме дивана, двух кресел, журнального столика и компьютерного стола ничего не было.

– Ты бы хоть познакомила, нас с любовью всей твоей жизни, – хихикал Игорь, глядя на маму, но глаза у него были серьезными.

Мама заулыбалась и засмущалась.

– Конечно, познакомлю Игорюша, но не сейчас же, мы с Юрочкой еще даже не развелись.

Да, мама у нас была очень оригинальна, такое ощущение, что она ко всем одинаково с любовью относилась, широкая русская душа. Ладно, не буду на нее злиться, все же она взрослый человек, это ее жизнь, и глупо с моей стороны ее упрекать. Кто знает, что ждет меня в будущем? Вот только у Игоря было на этот счет совсем другое мнение.

– Знаешь мама, я всегда поражался твоей логике. Ты у нас всегда всех любишь, и всегда всем готова угодить. Как в жизни, так и в постели. А ты никогда не задумывалась, что иногда своей "любовью" делаешь больно! Сколько ты уже трахаешься за папиной спиной! – его голос с каждым предложением становился все громче и громче, а на последней фразе он вообще сорвался в крик.

– Игорь! – мама выпучила глаза, – ты что себе позволяешь? Может быть, ты забыл, что папа у нас тоже не святой, у него, между прочим, ребенок есть!

– Я вообще не понимаю, для чего вы устроили весь этот фарс? Зачем? Я вас спрашиваю? Давно бы уже расстались!

На этом мое терпение закончилось, и я пошла на кухню, греметь кастрюлями.

Их скандал сошел на нет, в виду отсутствия зрителей, то есть меня.

– Тонечка, доченька, вот возьми карту, мы на нее будем вместе с папой тебе деньги на мелкие расходы перечислять, – мама пришла ко мне на кухню.

– Спасибо, мама.

– Это все что ты ей скажешь? – Игорь был в не себя от злости.

Чего он добивался, я все никак не могла понять?

– Игорь ты же сам предложил, мне жить с тобой, почему ты злишься? – искренне недоумевала я.

– Да не в этом дело! – он опять разошелся на крик, – ты, что не понимаешь, что эти двое ведут себя как маленькие дети! Словно игрушек выбрасывают своих детей на помойку! Живите, как хотите! Зачем тогда вообще на свет производили!

– Игорь, это жизнь, ведь я полюбила, ну как тебе не понять?

Так, видимо, они пришли за мной, чтобы продолжить скандал и мне все же придется выслушать его до конца.

Я вдруг вспомнила Валерия Александровича. Вот, что значит их сын, он ведь никогда к родителям не лез, ушел из дома, жил спокойно, женился, даже свадьбы как таковой не было, просто расписался и все. И не слышно его, не видно, вообще родителей не напрягает. Андрей… И меня вдруг словно обухом по голове ударило. В памяти замелькали образы – жены Андрея и ее ребенка. Разговор Андрея с Валерием Александровичем.

«Сынок, а как же свадьба?»

«Да какая свадьба отец, мы взрослые люди уже, у Олеськи дочка даже есть, успела нагулять, о чем ты вообще говоришь? Надеть на нее белое платье цвета невинности? Не смеши меня, пожалуйста!»

Я в своей памяти рассматривала Андрея и мелькнувшую худенькую бледную девушку с ребенком на руках. Леночка!!!! На руках у девушки сидела маленькая Леночка!!! А ее отца я не узнала, потому что, наверное, в детских глазах он выглядят совсем по-другому. Боже! Так значит Леночка падчерица Андрея? Этого «лучшего сына»?! Господи, кого он воспитал, чудовище, тирана, издевающегося над девушкой из села с ребенком?

– Тоня! – вырвал меня брат из моих мыслей, – что ты молчишь?! Твоя судьба решается, а ты все время молчишь!

Я глупо хлопала глазами и смотрела на брата, который от меня что-то опять требовал, видимо, чтобы я тоже поскандалила и покричала на маму, которая уже была вся в слезах.