Серебро и тайны

Я заговорила.

34

Келлам

Хоть было темно, тесно и тихо в камере, я ощущал, что рассвет приближался. Я не знал, как или почему. Как-то после часов без изменений воздух стал двигаться быстрее, почва вокруг меня была напряжена. Я не мог все объяснить.

Время близилось. Час моей смерти.

Я вдохнул, сжимая край каменной полки. Я мрачно улыбнулся и встал, посмотрел на тяжелый потолок. Тряхнув головой, я быстро провел руками по волосам и поправил рубашку. Глупые жесты. Но что можно было делать в последние мгновения, как не глупости?

Потолок раскрылся. Пыль и камешки посыпались мне на голову. Я отпрыгнул, не смог подавить крик, вылетевший из горла. Оранжевый свет лился сверху — не свет дня, а сияние горячих факелов. Я выждал, пока земля перестанет сыпаться, а потом выглянул из ямы.

Лорд фейри стоял там, силуэт в свете факелов. Его корона с ветками ярко сверкала.

— Мифато, — его зубы сверкнули. — Новый день наступает. Иди и встреть свою судьбу.

Хоть я хотел быть смелым, сердце упало в живот, когда две рогатые фигуры прыгнули в яму ко мне. Мое тело будто само двигалось, пыталось сбросить их руки. Это было бесполезно, и я это знал, а попытки борьбы повеселили фейри. Но я не мог остановиться. Я ощущал на себе взгляды, глаза были скрыты в тенях за Игендорном. Щебет смеха стал громче, превратился в хор и свист.

Две рогатые фигуры быстро меня подавили, связали за мной руки. Один из них закинул меня на плечо, как мешок с мукой, сел на корточки и выпрыгнул из ямы, легко приземлился на ее край. Дыхание вылетело из моих легких, когда мой живот ударился об костлявое плечо. Рогатый бросил меня, и я рухнул у ног лорда фейри.

Я повернулся, посмотрел на красивое и ужасное лицо. Глаза Игендорна чуть сузились, рот дрогнул в уголках от веселья, которое было страшнее улыбки.

— Встань, мифато, — он схватил меня за волосы на макушке и поднял на колени. — На ноги.

Кривясь от боли, я отыскал под собой ноги. Было сложно встать без рук для равновесия, но я смог. Мое сердце дико билось. Лорд фейри убьет меня сейчас? Это будет мой последний вдох? Или следующий?

Игендорн повернулся и пошел по лесу. Приспешники несли факелы перед ним и позади него, освещая путь в предрассветной мгле. Свет явно был для меня, ведь такие существа легко видели во тьме. Их тени трепетали вокруг меня, создавая жуткие силуэты, словно танцующие демоны по краям дороги в ад.

Моя решимость растаяла. Тело предало меня, хотя дух хотел воевать, быть смелым. Скуление сорвалось с губ, и я прикусил язык, чтобы этот жалкий звук не повторялся. Мои ноги пытались подкоситься, но я заставлял себя делать шаги. Меня не понесут к гибели.

Что-то белое мерцало впереди. Я выглянул из-за высокого Игендорна, из-за тех, кто нес факелы, увидел белые цветы на вишневом дереве на большой поляне, где часы назад плясали гости свадьбы. Тот помост еще стоял у дерева, но троны пропали. Высокий кол торчал в центре.

Сердце гремело в моей груди. Я гадал ночью, как меня казнят: топором, мечом, огнем или хищными зверями. Теперь момент настал, и я все еще не знал, и это было хуже всего, что я мог представить.

Фэррин.

Фэррин.

Рогатые тащили меня по поляне, я закрыл глаза и представил ее лицо. Ее в разном возрасте, с разными выражениями, которые я полюбил. Она в детстве, глаза искрились озорством. Она — подросток, неуклюжая, но очаровательная, даже когда она возмущалась. И женщина, какой она стала за последние пять лет — все еще озорная и вспыльчивая, но как-то повзрослевшая. Она как дух, сияющая уверенностью и силой. Она как женщина, которой можно было только восхищаться.

— Фэррин, — прошептал я ее имя, пока рогатые толкнули меня сзади. Ноги понесли меня по ступенькам. Я хотел закрыть глаза, думать о ней. Но нужно было открыть их и посмотреть, иначе я рухнул бы на лицо. Если я это сделаю, они понесут меня к колу, я не мог это вынести.

Я открыл глаза, поднял голову и повернулся к гибели. Игендорн ждал, высокий и терпеливый, как дух смерти, пока рогатые, сжимая мои локти, отвели меня к колу, держа за локти, и поставили меня спиной к нему.

Я посмотрел в глаза лорда, не желая показывать страха… но не смог подавить крик, вырвавшейся из горла, когда что-то обвило мою босую ступню. Я опустил взгляд, увидел лозу с листьями в форме сердечек, ползущую между досок и обвивающую мои ноги, привязывая меня к колу. Собравшееся фигуры смеялись радостно, шутя, подражая мне воплями.

Игендорн махнул двум рогатым отойти, сам шагнул ближе. Мои мышцы дрожали от страха, руки пытались вырваться, но лозы быстро меня связывали.

— Благородная смерть, — сказал лорд. — Умереть ради той, кого любишь, смертью королей и принцев. Ты отдаешь свою жизнь, чтобы она была свободна. И все же…

Ужас сжал меня, когда он утих. Я смотрел на это красивое лицо, озаренное светом факела. Вечность мучений была в той паузе, я ждал следующие слова.

— И все же, — продолжил Игендорн, шагнул ближе, глядя мне в глаза, и даже в адском свете я мог различить зеленые крапления в золотых радужках, — это было зря. Она пришла ко мне ночью. Сама вошла в мою спальню. Думала, что заключит со мной сделку, заберет тебя. Но это было напрасно.

— Нет, — я смотрел в те глаза, искал признаки лжи. — Нет, — прошептал я и стал биться в лозах, крича без слов от гнева. Лозы впивались в мою кожу, оставляя следы, но я боролся. — Мы договорились! Моя жизнь за ее!

— И она это отбросила, — фейри медленно улыбнулся. — Этим утром на восходе ты умрешь. Когда солнце сядет, она будет моя, — он отошел, откинул голову, глаза сверкали дикостью, кровожадностью и похотью, до ужаса красивые. — Смертные должны знать, что тщетно договариваться с фейри!

Он отвернулся от меня к собравшимся. Он поднял руки, его народ завопил странными голосами, ревя, каркая, воя и напевая в адской какофонии. Я прижал голову к груди, тяжело дыша. Отчаяние сковало меня сильнее лоз, давящих на конечности. Я с трудом поднял взгляд, увидел на небе начинающийся рассвет.

Игендорн сел на корточки и вытянул руку. Одна из темных фигур поспешила к нему, вручила посох. Лорд встал, повернулся ко мне, высоко поднял факел.

— А теперь, смертный…

— Стойте!

Слово прозвенело среди хаоса. Не громкое, но ясное, как колокольчик, потрясло всех собравшихся, и они притихли, повернулись разом. Как вчера, они расступились, создавая тропу к помосту. У тени деревьев стояла одинокая фигура.

— Фэррин! — я выдавил ее имя. Я не успел произнести что-то еще, лоза обвила мой рот, душила меня, притянула мою голову к колу. Но мои глаза все еще могли видеть, и я смотрел за Игендорна.

Она шла среди толпы, маленькая, но смелая. Ее платье свисало с тела лохмотьями, ее босые ноги было видно по колено в дырах, пока она шла. Кровь пятнала ее конечности и лицо, волосы спутались, лежали на плечах. Но в ее лице была сила, шаги были решительными.

Народ Игендорна молчал несколько ее шагов. А потом они стали указывать и хохотать ужасными голосами и разными языками. Некоторые сделали вид, что бросились к ней, но не коснулись ее, ведь она принадлежала их господину, и он мог мучить ее, как хотел. Она игнорировала их, смотрела на помост. Она не смотрела на меня. Она глядела на Игендорна.

Он молчал, пока она приближалась. Он ждал, пока она не оказалась ниже него, достаточно далеко от помоста, чтобы я еще видел ее. А потом лорд спрыгнул на землю перед ней. Он выпрямился и навис над ней, она выглядела как ребенок в свете его факела. Он медленно обошел ее, окинул взглядом. Она стояла, но я видел, как она сжала кулаки.

— Ну, мой котенок? — сказал Игендорн. От его факела тени странно двигались на ее лице, было невозможно понять ее выражение. — Я нашел тебя утром в твоем круге, ты спала. Я боялся, что ты себе навредила, но нет! Ты спала как ребенок.

Фэррин сглотнула, но смотрела вперед. Она не глядела на меня, хотя я пытался поймать ее взгляд.

— Ты хорошо сыграла, — продолжил Игендорн. — Я помню, что видел тебя во снах прошлой ночью, мы приятно поиграли в погоню. Но чего ты надеялась достичь? Думала, я так легко раскрою тебе свою тайну?

— Нет, милорд, — четко ответила Фэррин. — Я не думала, что это сделаешь ты.

Игендорн замер. В его глазах сверкнула тревога. Он снова встал перед ней, и я уже не видел его лицо, только широкие голые плечи. Я все еще видел Фэррин. Я любовался ею, несмотря на отчаяние в сердце.

— Ты пришла посмотреть, как твой возлюбленный умрет? — грозно спросил Игендорн.

Фэррин посмотрела ему в лицо. К моему удивлению, она улыбнулась.

— Я пришла угадать, — сказала она. — Солнце еще не встало, да? Наша сделка еще не завершена.

Игендорн молчал мгновение. Он медленно кивнул.

— Хорошо, котенок. Угадывай.

Она склонила голову, разглядывая его.

— Интересно, — задумчиво сказала она, — какое имя подходит великому лорду, как ты? Может… Одис?

Игендорн отпрянул на шаг.

— Ты пытаешься меня оскорбить?

— Нет, конечно, нет, — ответила она, мотая головой и весело смеясь. — У тебя не было бы человеческого имени, да? Нет, наверное… Циррас?

— Не смеши, — ответил Игендорн. Но его плечи были напряжены. Мне показалось, или рука с факелом дрожала?

— Это не верно, да? Может, Нарриц. Или Ракрис.

— Солнце восходит, котенок, — Игендорн отвернулся от нее, его волосы развевались за ним, как хвост сокола. — У меня нет времени на это, — он сделал еще шаг, стал склоняться для прыжка на помост.

— Тебя зовут Саррик?

Все замерло. Воздух стал острым в моменте ужаса. Существа в толпе затаили дыхание, глядя на господина.

Фэррин сказала громко и четко:

— Саррик Ярварин.

Игендорн замер, как статуя, так застыл, что даже огонь факела перестал трепетать.

— Саррик Ярварин, — сказала Фэррин низким, резким и странно громким голосом в той тишине. — Да, звучит верно, — она сделала шаг, другой, встала рядом с лордом фейри, посмотрела на его каменное лицо. — Саррик Ярварин, — сказала она. — Я приказываю тебе отпустить меня и этого мужчину.

Лозы сжали мое тело сильнее, как удав — петли. А потом они вдруг отпустили меня, упали грудой мертвых стеблей и увядших листьев. Я охнул и отпрянул от кола, упал на четвереньки.

— Семь богов! — прорычал я и поднял голову.

Игендорн повернул голову. Словно медленно сдвигалась гора перед лавиной. Угроза смерти, разрушения, миг на краю. Он посмотрел на Фэррин свысока.

— Слушайся меня, Саррик Ярварин, — сказала она.

Он моргнул.

А потом открыл рот, взревев от гнева, и обрушил факел на землю у своих ног. Мир застонал. Камень грохотал, трещина потянулась по поляне. Земля разрывалась. Фейри завизжали в ужасе, побежали в лес, а трещина росла. Она раскрылась, жар и огонь вырвались из земли. Помост, где я стоял на коленях, раскачивался, как корабль в шторм.

— Келлам!

Я опустил взгляд, Фэррин прыгнула к помосту. Она сжала край, и я бросился вперед, поймал ее за предплечья и с силой, какой от себя не ожидал, поднял ее к себе, земля под ней пропала.