Двойка чаш. Приворот из гримуара

— Чахотка, — процедил граф, едва сдерживая порыв размозжить череп наглого святоши прямо здесь, на главной городской улице. — Мы и пришли за лекарственными травами.

— Благо, — кивает Инквизитор, делает вид, что поверил. — Что ж, не буду вас и дальше задерживать. Ждите вестей, миледи.

Тристан растворился в бурлящей толпе горожан, и Эстер с Кейном наконец остались вдвоем. Вокруг были люди — но они не имели значения.

От ужаса у Эстер пересохло во рту, она смотрела, как с некроманта спадает каменная маска безразличия; как он смотрит на нее глазами, полными боли, в неверии, что он снова пригрел на груди змею в надежде на искренность.

— Я должен был сразу догадаться, — он усмехается, и закрывает глаза ладонями, будто проверяя, не спит ли он, — что это ловушка. Вы были слишком хороши. Ну что, когда мне ждать крестьян с вилами у своего порога? Я успею хоть от предыдущей атаки прибраться?

— Кейн… — Эстер попыталась взять его за руку, но он отстранился. — Я все могу объяснить.

На последней фразе ее голос все же дрогнул, и девушка разрыдалась; Кейн отвернул голову в сторону, кусая губы, хороня в себе глубоко любые эмоции.

— Что ж, попробуйте.

XV. Дьявол

— Когда я ушла из замка той ночью, — сквозь слезы говорить сложно, выходит скулеж брошенной собаки, а не исповедь оступившейся союзницы, — то не уехала дальше, домой, потому что все еще хотела снять проклятие. Сделать правильный поступок… сделать все по-своему, сделать все по-светлому, — Эстер обхватила локти руками, стараясь успокоиться, сдержаться. — И Церковь предложила мне сотрудничество и защиту, в обмен на информацию о темных проявлениях… потому что я смогла снять проклятие с одного крошечного храма, где убили некромантку.

Кейн слушал, не вмешиваясь, позволяя Эстер говорить. Когда она в очередной раз громко всхлипнула, он не выдержал и протянул ей платок.

— Следующей же ночью я пошла с вами на кладбище, — она пожала плечами, — и больше никогда не говорила с Инквизицией. Выбрала свою сторону.

— И почему я теперь должен тебе верить? — срывается на полурык Кейн, и сцепляет пальцы в замок с такой силой, что белеют костяшки. — Тебе предложили самый светлый из возможных путь, а ты пошла за некромантом? Абсурд.

— Мне больше нет места на светлом пути, Кейн, — Эстер готова была сорваться на крик, но ловила на себе озадаченные взгляды. Не то место они выбрали для выяснения отношений. — Из-за тебя.

Она сделала шаг вперед, и прикоснулась ладонью к его груди — там, где под тканью, под грузом прошлого, под слоем предрассудков и страха билось сильное и горячее сердце. От неожиданности Кейн не успел отпрянуть; и этого секундного замешательства хватило, чтобы сработало заклинание.

Изумрудная, пульсирующая в такт дыханию нить протянулась между двумя сердцами. Пораженный, некромант попытался дотронуться до нее — и от этого прикосновения у них обоих захватило дух; Эстер смотрела на него снизу вверх, слегка приоткрыв губы, и дорожки слез на ее щеках отражали зеленое свечение.

— Ты был на грани, — она говорила совсем тихо, но сейчас он ее не мог не услышать. — Просто лекарской магии оказалось недостаточно… и я просто выпустила всю силу, что была во мне. Вырвала твою жизнь из лап тьмы. Отдала тебе часть души…и свою замарала мраком, — она поджала губы, стараясь сдерживать слезы. — Как бы я посмела тебя после этого предать?

Она опустила руку и сделала шаг назад, не спуская взгляда покрасневших глаз с некроманта. Ощущалось, будто она выносит себя на суд — и решайте, что хотите, граф Винтер. Объятия или эшафот?

Кейн молчал, его взгляд проникал в самую глубину ее души, и в этом молчании было больше слов, чем могли бы выразить тысячи фраз. В его глазах смешались буря эмоций — боль, гнев, разочарование — и теперь они уступали место более тонким ощущениям: пониманию, прощению и, возможно, возрождающейся надежде.

Наконец, он остановился перед ней, их тела почти соприкасались, дыхание смешивалось, и в их глазах — отражение той же самой вулканической страсти и глубокого сочувствия.

Он протянул руку и осторожно обвил ее вокруг ее плеч, притягивая Эстер ближе к себе. Ее тело содрогнулось, когда она чувствовала его крепкие руки, волнение в сердце от прикосновения.

— Смешно признать, миледи, но я так тебя боялся, — прошептал он, его голос дрожал от невиданной ему ранее уязвимости. — Боялся признать, что без тебя мои дни — как безветренные ночи, пусты и неполны.

Эстер подняла свои руки, прикасаясь к его лицу, изучая его, словно в первый раз, ощущая тепло его кожи, следы времени и трудностей в залегшей между бровей морщине, тени под глазами, запечатлевшие моменты их разлуки.

— И я боялась, Кейн. Боялась, что мои чувства будут тебе в тягость, что они отвлекут тебя… Но я устала себя скрывать, — тихо сказала Эстер.

Кейн не стал больше ничего говорить. Он склонил голову и нежно коснулся ее губ своими. Поцелуй был мягким, но полным страсти — они оба понимали, что это прощение, это новое начало, это принятие всех тех темных уголков их душ, которые они так страшно боялись открыть.

На мгновение мир вокруг них отступил, оставив только их двоих, обернутых в магию момента, который, как им казалось, мог исцелить любые раны. Слезы Эстер, высыхая на щеках Кейна, стали символом их обновленной связи, напоминанием о том, что настоящая любовь, как и настоящая магия, всегда находит путь.

Мысли Эстер умчались в прошлое. Она вспомнила расклад, который когда-то, будто в прошлой жизни, получила от странной ведьмы с седыми волосами и одним прозорливым глазом: карты, которые шептали о предстоящем погружении в тень, соблазне и борьбе с прошлым, обещавшие триумф.

В ее воображении вновь всплыл образ Дьявола, та самая карта, которая в тот раз озадачила и напугала ее, но теперь, спустя время, Эстер понимала, как мудро и неожиданно карта предрекла судьбу. Она соединила их с Кейном тонкой, но прочной нитью, предвещая страсть и преодоление, и сейчас Эстер видела в этой карте не беду, а символ их необычной и сложной любви.

Кейн не знал о раскладе, о беспокойстве, которое он вызвал в ее сердце, об образах, которые роились в ее голове на протяжении долгих ночей. И сейчас, когда расклад сбылся, когда они нашли понимание и примирили свои темные и светлые стороны, уже не было необходимости делиться с Кейном этим давним волнением. Ведь все тени и свет, заложенные в арканах, уже ожили в их судьбе.

Эстер тихо вздохнула, уткнувшись носом в его шею и вдыхая запах крови и влажной земли, который всегда исходил от Кейна. Вместе они были силой, о которой шептали карты — темной и светлой, соблазнительной и могущественной.

Непобедимой.

***

Сумерки опустились на городок, пока ведьма и некромант добирались до таверны, скрытой под плющом и тенью старых, усталых деревьев. Свет из окон мягко пробивался сквозь ветви, словно приглашая уставших путников в уютное убежище. Сегодня они решили не возвращаться в поместье, а укрыться от мира в этом тихом уголке.

Владелец таверны, уже запомнивший их обоих, назначил им комнату на втором этаже. Там, в мягком свете масляной лампы, на широкой постели под тяжелым покрывалом, они нашли убежище друг в друге.

Обнимаясь в темноте, Эстер и Кейн позволили своим разговорам нести их через водоворот чувств и страхов. Эстер говорила о своей борьбе с одиночеством, о страхе предательства и об уязвимости, которую она так долго скрывала за маской уверенности. Ее слова были тихими, но каждое из них несло в себе вес тысячи миров.

— Я боялась, что если тебе станет известна вся правда, ты уйдешь и не вернешься, — прошептала она, едва касаясь губами его груди.

Его пальцы нежно скользили по ее спине, удерживая ее близко, как будто боясь, что она может исчезнуть; он сжимал ее крепче и шептал слова утешения, пока не нашел в себе силы признаться в своем собственном страхе.

— Знаешь… — начал он, его слова падали между ними мягко, как то самое облако от одуванчика, обещающее исполнение всех желаний. — Я даже думал попробовать тебя… приворожить. В темной магии есть ритуалы, которые могли бы сломать твою волю, заставить остаться со мной.

Эстер задержала дыхание, ее сердце участилось. Она знала, на что способен Кейн, какие тайны хранит его искусство.

— Но я не смог. В последний момент я понял, что хочу, чтобы ты осталась со мной, потому что ты этого хочешь, а не потому, что я тебя заставил, — он улыбнулся, и в этой улыбке было столько нежности, сколько и самоиронии. — И сейчас я так рад, что остановил себя.

Эстер чувствовала, как ее страхи растворяются в его присутствии. Она подняла голову, чтобы встретиться с его взглядом, в его глазах теперь горело нечто более глубокое и сильное, чем чары могли бы когда-либо создать.

— Я выбрала тебя, Кейн, — ее слова отдавались эхом в тишине. — Без всяких заклинаний и приворотов.

Обнявшись, они легли бок о бок, их тела плавно слились в одно. Таверна скрылась в тиши, вне времени и пространства, в то время как два сердца продолжали биться в такт — медленно, нежно, и синхронно.

Они устроились поудобнее, и теплая тишина комнаты укутала их, как мягкое одеяло. Эстер уткнулась лицом в его грудь, вдыхая знакомый аромат, который смешивался с древесным духом таверны. Кейн, чьи руки были вечно холодны от связи с тенями, находил тепло в ее коже, ее дыхании, ее близости.

— Интересно, догадался ли уже Ирви, — тихо сказал Кейн, его голос звучал задумчиво, но с ноткой иронии. — Какие у него теории, почему мы пропали и не вернулись.

Эстер подавила смешок, представляя себе, как бедняга носится по поместью, выдвигая все более абсурдные версии их исчезновения. От вампиров-похитителей до проклятий древних богов — Ирви всегда имел склонность к драматизму.

— О, я уверена, он уже собрал целое заседание с кухонной утварью, чтобы спланировать наше драматическое спасение. Возможно, ложки уже в полной боевой готовности, — шептала она, уткнувшись ему в шею и ощущая его смех.

Они засыпали так, не отпуская рук, их дыхание синхронизировалось, сердца бились в унисон, а души… души плыли в мире снов, где они были бесконечно свободны и вместе. И когда ночной ветер шептал через щели в стенах таверны, он несли с собой обещание нового дня, новых историй и новой любви, которую укрепила ночь в таверне под плющом.

Рассвет пробивался сквозь занавеси в маленькой комнате таверны, обещая новый день, полный приключений и магии. Вчерашняя ночь оставила после себя сладкое эхо в сердцах Кейна и Эстер, собирались покинуть убежище их тайного уединения.

— У меня есть идея, — сказала ведьма. — Хочу проверить одну теорию.

Кейн, всегда готовый к новым загадкам и экспериментам, ответил улыбкой, увидев в ее глазах озорство и легкость, которых ей так давно не хватало.

Не тратя времени, они отправились к реке, чью мощную стихию Эстер предполагала использовать в своих целях. Спуск по глинистому обрыву оказался более неловким, чем они ожидали. Почва под ногами ускользала, а кусты, казалось, засмеивались над их неуклюжими попытками сохранить равновесие. Когда Эстер, пытаясь устоять на скользком склоне, внезапно почувствовала, что теряет равновесие, ее сердце на мгновение замерло в ужасе — в весенних водах искупаться, чахотки не избежать. Но Кейн оказался рядом и с ловкостью настоящего рыцаря перехватил ее в последний момент, предотвращая падение.