Любовь не тонет или…

Глава 25. Сима

— О-о-ох, да, вот так прям хорошо!

Осьминожки словно на приём к президенту меня готовили. Старались на славу плюс мы с ними очень тщательно выбирали всякие помазюкалки. Оторвалась я как в последний раз, мало ли…

Феликса отправила за едой. Нормальной. Чтобы сытно, но пузо не вываливалось вечером. А ещё, превозмогая всякие страхи, сама попросила дворецкого, как тот вернулся, намутить мне настойку уверенности.

Выражение лица русала позабавило. Он с недоверием уставился на меня, спросив:

— Уверенности? Тебе? Ты сейчас серьезно? Тебе вообще наших повелителей не жалко?

О! Точно, кстати об этом… Улыбнулась во все тридцать два и немного, хотя чего уж греха таить, много заискивающим голосом уточнила:

— А почему повелители? У них что, имён нет? Вон, Елайнер мне своё назвал. Странное правда, но бывает. Серафима в моем мире тоже не самое распространённое.

Феликс нахмурился. Мне такой настрой сразу не понравился. Было что-то в именах этих чешуйчатых странное. И действительно, дедок осторожно начал:

— Серафима, имена у нас большая тайна. Они связаны магией со своим носителем, и, если ты не хочешь повелителю зла, не произноси его больше никогда.

Даже так? Весьма нетривиально. Хотя у нас тоже детей иногда крестят другими именами, чтобы на них не могли порчу навести. Это я говорю как человек, названный в честь Серафима Саровского.

— Что ж, тогда ваш повелитель растрепал такую тайну? Был обескуражен моей красотой?

Но выражение лица Феликса скорее подтвердило мои опасения. Он был несказанно глуп. Ну, или тугодум, или… Я могла накидать десяток вариантов.

Но расслабляющий массаж закончился, и кровь снова заструилась по телу в ритме вальса. А было так хорошо! Так хорошо, что время аукциона приближалось неумолимо.

— Так, друг мой чешуйчатый, давай-ка ты мне быстренько выложишь регламент мероприятия. Пароли, явки и чем будет заниматься главная повелительная задница. Кстати, он сам участвует в аукционе?

Вроде бы уже этот вопрос задавался, но повторение — мать учения. По крайней мере, не поверили уж точно.

— Не участвует, в его семье так принято. А вообще, обладающий правом распоряжения на аукционе может себе по праву вето выбрать лишь раз любую принцессу.

Ну, логично вообще. Преимущества на должности и все такое. Один раз… Ну, не то чтобы я собиралась с этим товарищем жизнь прожить, но лишать мужика детей было бы слишком жестоко. Нужен план.

— Ты говоришь, что у них там принято как-то. Ну так… А почему и как они размножаются вообще в таком случае.

— Иногда принцесс возвращают…

Он не стал продолжать, а мой мозг работал в режиме нон-стоп. Возвращают? Выкупленных за большие деньги? Шанс стать отцом и наследников заиметь?

— Это ж как редко такое должно быть? Не думаю, что кто-то в здравом уме отказаться от подобного может. Либо там совсем зажравшиеся товарищи.

Феликс замолчал. Я понимала, что вряд ли он выдаст мне все секретики обращения с принцессами, но додумать могла и сама. По сути, аукцион — это покупка, а купивший имеет полное право распоряжаться вещью или человеком.

Рабство. Пусть и лакшери. Ну,, такой себе вариант. Хотя пообщаться с девушками, кто остался после рождения детей хотелось нестерпимо.

— А где принцессы оставшиеся обитают? Тут, как я поняла, лишь принявшие добровольно статус гаремных утешниц.

— Гаремы есть у каждого повелителя. Он принимает сюда женщин из милости. Это великая честь…

Закатила глаза. Очень жизнеутверждающе посмотрела на Феликса. Мне-то пусть не загоняет. Проститутки у них просто богини милосердия, в гаремах сплошь и рядом сирые и убогие.

Ага. Из жалости. Из низов русалочку достал и личной шлюшкой сделал. Без права зачать дитя. Так и запишем: общество чокнутых баб. Ибо, чтобы ни говорили борцы за добро и справедливость…

Женщины в своём плачевном положении виноваты сами. Если они так живут, значит, их все устраивает. Что ж, меня нет совершенно. От слова совсем.

— Ладно, шут с ними, с вашими многострадальными девахами, как аукцион будет проходить. Меня там вначале или в конце раздевать будут?

Помню я романчик один. Так и назывался,«Гарем», занятая книжулька про мать султана Сулеймана.

Мне очень зашло, так вот там главную героиню подвергли прям унижению. Ну, в какой мере может быть унижением для юной невинной аристократки выставление прелестей на аукционе и продажа на нем.

Феликс набычился. Глазки забегали, и вообще, он сейчас выглядел как побитая собака. Ну, или рыба какая. Я улыбнулась, а он выдавил из себя:

— Ты в принципе пойдёшь туда раздетой.

Дворецкий приготовился к моей истерике, но… Я сумела удивить видавшего виды стакрикана, сказав:

— Замечательно!