XXI век не той эры (СИ)

В дальнем конце зала располагался огромный многоярусный фонтан, вода из которого сбегала в длинный узкий бассейн, начинавшийся почти у наших ног. Через бассейн был переброшен ряд изящных каменных мостиков без перил. Справа и слева монументальное сооружение ограничивали длинные колоннады, в которых тоже плескалась темнота. В общем и целом помещение своей симметричной холодной пустотой производило впечатление крайней величественности. Но при этом не было мрачным; скорее, торжественным.

— Ой ли? — насмешливо хмыкнул чёрный трибун, отвечая невидимке. Он выглядел совершенно спокойным.

— Неправда, — уверенно повторил всё тот же голос, и я заметила, что от самого фонтана к нам движется какая-то смутная фигура. Расстояние было метров тридцать, но выглядело всё так, как будто до него пара километров, или просто обладатель голоса очень маленький. Пока я дивилась хитрому оптическому обману, незнакомец стремительно приближался из своей бесконечной дали и вписывался в окружающие пропорции. Выглядело жутковато. — То есть, поначалу да. Но ровно до тех пор, пока мы не разобрались в причинах этого явления, — добавил он. Странный тип двигался, а голос его как будто уже был рядом с нами.

Потом я наконец смогла рассмотреть незнакомца, и с трудом подавила желание спрятаться за своего огромного спутника. Причём подавила не столько из храбрости, сколько из нежелания привлекать к себе внимание и проверять, для чего на самом деле трибун Наказатель меня зафиксировал.

Это было что угодно, но не человек. Оно попеременно шло то на четырёх конечностях, и тогда напоминало собой огромного чёрного пса с крыльями, то вдруг невозмутимо поднималось на две, очертания тела прихотливо смазывались, и это становилось совершенно человекоподобное существо, только со звериными ногами, крыльями за спиной и очень странной мордой (потому что назвать это лицом язык у меня не поворачивался). Морда походила на доберманью, только с коротким носом; даже уши стояли торчком. К нам существо подошло в человекообразной ипостаси и оскалило здоровенные клыки. Я испуганно икнула и покрепче вжалась в белую броню.

— Ага, стало быть, сюда вам дорога не закрыта? — спокойно спросил сын Тора, из чего я сделала вывод, что он прекрасно знает, с кем говорит.

— Не всем, — пожало плечами существо, с интересом разглядывая нашу скульптурную композицию. — Я вот сумел пробиться, но не надолго. Ты правильно начал с места силы, теперь хоть будем знать, что ты всё ещё жив. Что касается Хаоса, то всё просто. В вашем представлении это свобода выбора, — оно развело руками, и я сумела разглядеть обычные человеческие пальцы, без ожидаемых когтей. — Или, в более общем представлении, случайность. Для нас случайностей не существует. Мы знаем, что будет потом, и ничего не можем изменить. А люди, да и почти все остальные разумные существа, вносят тот самый Хаос, неопределённость, меняют будущее. Наше в том числе, тогда как мы на них повлиять не способны. И люди изначально создавались нами как эксперимент, попытка смоделировать Хаос и попытаться его понять. Попытка эта была предопределена, как предопределён был провал. А когда на Ирий напали, и мы отправились на Землю — чтобы, как и требовала наша судьба, спрятаться там и со временем погибнуть, — выяснилось, что люди умудрились выжить. Это изменило нашу судьбу. Теперь было предопределено навести порядок на планете и сделать из вас сильный вид. Но вы тоже были обречены на провал в бою с Альянсом. И опять выжили, всё изменив. Людей можно предсказать, но они могут от этого предсказания уйти. У таких же, как ты, абсолютов, всё довольно… печально, если смотреть и с нашей точки зрения, и с человеческой. У вас есть предопределённый путь, но встанете вы на него или нет — вопрос случая. Не нашедший своего пути абсолют — очень несчастное существо, обречённое на вечный бессознательный поиск. Как ты.

— Спасибо, конечно, за подробный ответ, — проворчал Ульвар. — Только за такую правдивость обычно приходится расплачиваться, да?

— Разумеется, — вновь оскалился странный субъект. — Но в сложившейся ситуации мы ограничимся лишь наставлением тебя на тот самый путь. Тем более, всё так удачно сошлось в одной точке… Впрочем, Ирий всегда так делает. Что касается основного твоего вопроса, — а ты ведь пришёл, чтобы попытаться связаться со своими, — в этом нет нужды. Они сейчас летят сюда, так что через пару дней жди гостей, тут будет жарко, — довольно прижмурился странный мутант. — Ты очень удачно провалился. Одна из планетарных баз точно на закат отсюда, не промахнёшься.

— Ты подозрительно разговорчив, Симаргл, — с неприязненной насмешкой констатировал викинг. — Встретил меня, как будто поджидал. На все вопросы отвечаешь, рекомендации даёшь. Зачем тебе это?

— Ты из Истока Истины пил? Пил. Теперь у меня просто нет других вариантов, потому что ты нашёл свой путь. То есть, ты теперь также неподвластен случаю, как все мы, и секретов быть не может. Только мне до сих пор непонятно, как ты умудряешься ходить вокруг да около. Девочка ради тебя такой путь проделала, столько всего перенесла, а ты шарахаешься, — ухмыльнулся потусторонний тип.

Симаргл — это ведь тоже из мифологии; крылатый пёс, божественный вестник, да?

— Причём тут она? — озадаченно уточнил сын Тора.

Вот именно, причём тут я?

— Она — первый шаг к твоей предопределённости, — мне показалось, улыбка стала глумливой, хотя не вполне понятно, как можно было по этой страхолюдной морде что-то определить. — И ты её вроде как признал, но почему-то мнёшься на пороге.

— А какое тебе дело до моего пути, убегаю я от него или нет? — хмыкнув, продолжал допытываться чёрный трибун.

— Потому что один из твоих поступков, если ты наконец-то перестанешь дёргаться, очень сильно поможет всему человечеству. Конечно, в случае чего можно будет обойтись и без этого, но так получится проще всего. Мы теперь, видишь ли, довольно ответственно подходим к выбору будущего для людей. Можешь считать это чувством вины за то, что бросили вас на произвол судьбы в прошлую эпоху.

Всё происходящее мне категорически не нравилось. Наверное, потому, что совершенно не вписывалось в только-только устоявшуюся картину мира. Полубог вёл себя странно, послушно внимая странному потустороннему типу. Потусторонний тип… Его вообще не должно было существовать согласно принятой концепции!

Однако, существовал.

Впрочем, если вдуматься, картина получалась не столь уж пугающая. Боги — на самом деле просто высокоразвитая инопланетная форма жизни, которая создала людей в порядке эксперимента. Помнится, даже в моё время подобные предположения бередили умы всяких интересующихся личностей.

Куда сильнее меня беспокоил разговор про судьбу, предопределённость и прочие эфемерные субстанции. В судьбу я не верила чуть больше, чем совсем. Никогда не верила, потому что если бы она существовала, смысла не было бы вообще ни в чём. А эти ребята разговаривали о ней всерьёз, и, более того, этот Симаргл действительно был свято уверен в своих словах. Как вообще можно жить, доподлинно зная, когда что случится, когда ты умрёшь, когда кого встретишь? И ведь ничего, живут вроде бы, и даже радуются жизни. Но это, надо думать, дело привычки и восприятия, и вообще их личное дело.

Не нравилось же мне в этом разговоре то, что они зачем-то приплели меня. А я на предопределённый сценарий была не согласна! Даже если он каким-то чудом окажется светлым и безоблачным. Не хочу знать, что будет завтра.

Из мрачных раздумий меня вывела вдруг пропавшая с плеч тяжесть. Сын Тора, выпустив меня из захвата, неторопливо стягивал перчатки. Я немного отодвинулась, с недоумением наблюдая за действиями мужчины. Левая рукавица тихо шмякнулась на пол, следом за ней — правая, а пальцы привычными отработанными жестами касались каких-то точек на локтях, что-то поддевали и отщёлкивали.

— Кириос чёрный трибун, а… что вы делаете? — рискнула спросить я, когда от перчаток и налокотников мужчина перешёл к плечам, отстёгивая непонятные крепления.

— А ты догадайся, — многообещающая хищная ухмылка на лице полубога смотрелась органично, но очень жутко, и не предвещала ничего хорошего. Были, были у меня предположения, что за Исток Истины такой, из которого мы успели нахлебаться! И что было потом, я тоже помнила. И в свете всех этих воспоминаний и новых известий те ощущения и желания, которые вызывал во мне белобрысый двустворчатый шкаф, предстали натуральным предательством со стороны собственного организма. И поддаваться им я не собиралась, предпочитая спастись бегством. Впрочем, на ослабевших и трясущихся ногах это у меня вряд ли получилось бы. Хотя я начала потихоньку пятиться к выходу.

— Может, всё-таки, не надо? — робко предложила я.

— Увы тебе, но у тебя выбора тоже нет, — с каким-то непонятным чувством протянул сын Тора. То ли с насмешкой, то ли с сочувствием, то ли с предвкушением.

— Кириос Симаргл, а, может, вы его отпустите, и мы на этом разойдёмся? — ещё неуверенней попросила я, продолжая отступать, но при этом боясь отвести взгляд от викинга хоть на секунду. А ну как бросится, и поймает, и прощай, свобода? Выход маячил совсем рядом, и я уже почти собралась с силами для финального рывка, когда спиной наткнулась на того, к кому обращалась со своей наивной просьбой. Руки божественного вестника аккуратно, но крепко сжали мои плечи, прекратив тем самым осторожное отступление и лишив меня последней надежды на спасение.

Он что, будет меня держать, пока этот викинг…

Впрочем, что-то мне подсказывает, викинг и сам справится.

— Ах, так тут с обеих сторон попытки сопротивления? — весело хмыкнул у меня над головой потусторонний субъект. — Видишь ли, милое дитя; ты мне, конечно, не поверишь, но в данный момент я ничего с Ульваром не делаю. И не планирую, честно говоря, он и так справится; абсолют не способен отступить от своей судьбы, раз найдя её. Ты испила с ним вместе из Истока Истины, а, значит, согласилась разделить его путь. Впрочем… если это тебя немного утешит, особого выбора у тебя тоже никогда не было; разве что всё это неприлично затянулось бы. И сейчас выбора у тебя тоже нет. Но ты мне потом ещё спасибо скажешь. И сейчас бы сказала, если бы знала, как здорово вас обоих приложило бы за попытки сбежать от Истины. Это всегда плохо кончается. Радуйся, тебе повезло с этим источником и со мной, поэтому мучиться ты будешь недолго.

— Он меня прямо сейчас убьёт? — жалобно пискнула я. Верхняя половина брони уже была кусочками прихотливо раскидана по гладкому светло-зелёному камню пола, так что я могла полюбоваться на плотно обтянутое чёрным эластичным комбинезоном тело викинга. И если бы мне не было так страшно от всего происходящего и предчувствия того, что будет дальше, я бы действительно полюбовалась. Ибо было, на что.

Сейчас у меня бы язык не повернулся назвать его шкафом или амбалом. При своём росте и ширине плеч, в отсутствие одежды он совсем не казался массивным. В броне, в том эсэсовском чёрном кителе — да, было; а вот в плотно облегающей тело маслянисто-чёрной глянцевой ткани, внешне похожей на винил, он производил совсем другое впечатление. Как-то вдруг вспомнилось, что в греческих мифах полубоги были не только чрезвычайно сильны, но и прекрасны. И чёрный трибун моему чувству прекрасного отвечал полностью. Пропорционально сложенный, удивительно гибкий и пластичный для его размеров; каждая мышца его, кажется, была вылеплена гениальным скульптором, потому что природа не терпит совершенства, а он был именно им.