XXI век не той эры (СИ)

Глава 15. Гости

Вот и сбывается все, что пророчится.

Уходит поезд в небеса — счастливый путь!

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется

Не умереть, а именно уснуть. В.С. Высоцкий, «Баллада об уходе в рай»

Её Величеству Императрице Ариадне было очень больно. Больно и страшно. Боль начиналась где-то внизу, и в ритме сердцебиения прокатывалась по всему телу. От окончательного падения в бездну отчаянья и истерики её удерживало только одно: сильная рука, прижимавшая маленькую Императрицу к давно знакомому до последнего волоска телу.

Муэто Перо Совы только на вид казался таким несерьёзно-тщедушным. Он тоже повоевал своё, только не в рядах гвардии или космодесанта. Его школой жизни была СВОРа, группа «Террор». Проще говоря, в молодости Император был очень талантливым диверсантом. Почему талантливым? Потому что выжил. Бездарности в таких местах не живут даже по очень счастливой случайности.

Он мог сколько угодно быть миролюбивым человеком, сторониться военных дел (тем более, у Ариадны их ещё надо было отобрать; если некоторые девочки в детстве любили играть в кукол, то эта женщина была из тех, кто выбирал солдатиков) и предпочитать им экономику, но при необходимости взяться за оружие делал это профессионально и без раздумий.

А ещё Перо Совы обладал весьма крепкими нервами. Потому что он ни на мгновение не отвлёкся, когда рядом, болезненно вскрикнув, пошатнулась любимая женщина; только машинально подхватил её свободной рукой, прижимая к себе.

И когда в центре зала вдруг возник Перун со своей светозарной секирой, и оную секиру с молодецким возгласом вознёс, среагировал Император, в отличие от замешкавшегося сына Тора, правильно: зажмурился сам и на всякий случай заслонил супругу. Вспышка молнии в относительно небольшом замкнутом пространстве — неприятное зрелище. Хотя бы потому, что ожог сетчатки практически гарантирован.

Только после этого, оглядевшись и оценив обстановку, консорт позволил себе отвлечься на личное. И едва не поседел прежде срока, разглядев совершенно белое лицо Императрицы.

Правда, паника оказалась преждевременной: абсолют абсолютов была крепкой женщиной. Поэтому, пока супруг, тихо матерясь себе под нос, при помощи кстати подоспевшего врача оказывал ей помощь, она сумела частично взять себя в руки. Чему поспособствовал заряд обезболивающего лекарства; сразу стало легче жить и думать. Не дожидаясь окончательного приведения себя в чувство, Императрица принялась командовать.

Она действительно очень испугалась, поэтому и начала организацию наведения порядка с поисков самых важных людей: тех, кому доверяла.

Ариадне было всего восемнадцать, когда не стало отца. И вообще больше никого не стало: только она — и огромная, увязшая в бесконечной войне Империя. Но тогда она нашла для себя выход, оказавшийся единственно правильным: довериться тем, кому доверял Владимир, и первым из этих людей был Ульвар сын Тора.

Полубог не был близким родственником Императрицы, но она прекрасно помнила, как терпеливо этот мрачный великан сносил попытки младшей из императорских детей покататься на нём верхом, и с какой снисходительной лаской к этому человеку относился отец.

Это теперь она понимала, что то отношение было очень нездоровым: не воспринимал Владимир ярла Йенсена как человека, и относился к нему не как к человеку, а как к страшному, грозному, но послушному и верному зверю. Да он, если подумать, таковым и являлся…

Но детские привычки — они самые сильные. И вот в такие моменты Ариадна вспоминала тех, кого помнила теплом по своему далёкому детству.

Например, алый егерь Мирогор Ковыль. Он уже тогда, в её детстве, возглавлял в первом секторе группу «Десница» СВОРы, и уже тогда выглядел именно так, как сейчас: светловолосый мужчина неопределённого возраста с неожиданно тёмными карими глазами, недовольным выражением лица и повышенной ворчливостью. Или тлатони (высший аристократический титул у тольтеков; всё тот же князь, иначе говоря) Тототл Чёрное Сердце, уже старый и очень мудрый тольтек, бывший легат третьего легиона «Гарпия».

Один только белый егерь и глава группы «Щит» первого сектора Джино Фармазотти был слишком молод для того, чтобы вписаться в эту компанию: он был ровесником Императрицы. Но всё равно пользовался её уважением и симпатией как за свой лёгкий жизнерадостный нрав, вполне характерный для романца, так и неожиданный для такого на первый взгляд легкомысленного человека цепкий острый ум. Кроме того, нынешнее событие лежало в его компетенции почти в той же степени, что и у Ковыля.

По счастью, все, кого находила нужным позвать Императрица, откликнулись, и на душе у неё стало гораздо спокойней. Да и первый страх уже прошёл.

Ольга была, наверное, единственным человеком, не сообразившим, кто именно совершил это нападение. Здесь не надо было думать: слишком уж специфический метод был применён. А, значит, лиепчи.

Этот вид был… странным противником. Наверное, потому что он обладал слишком похожим на человеческий обликом, схожим строением, близким химическим составом — и совершенно иной логикой.

Первые контакты с этим видом прошли очень мирно и успешно. У них даже мимика была похожа на человеческую, и поначалу этому общению предрекали большое будущее. Когда началась война, лиепчи не присоединялись к Альянсу, велись переговоры об оказании поддержки людям. А потом вдруг — бах! — оборваны все только начавшие налаживаться связи, исчезли все дипломаты, а к травле человечества присоединился ещё один вид. Как, почему, для чего? В чём была причина такой резкой перемены? Люди ломали головы до сих пор, но ответа на этот вопрос не было, даже пленные на удивление молчали. Почему-то выжать правду о диспозиции сил и состоянии армии было гораздо проще, чем это. Единственный ответ, который получали люди, был «вы не сможете понять» или «вам это не нужно».

Поскольку те же ответы обычно следовали на вопросы о религии (было точно известно ещё с довоенных времён, что понятие такое — религия, или философия, — в их социуме было), основным предположением приняли религиозные причины. Но какого рода, и почему такие внезапные?

Странными были и их технологии. Рияры, хильтонцы, циаматы; они все были дальше от людей, но принципы действия их техники были вполне понятны. Не сразу, не вдруг, но с ними удалось разобраться. А вот с лиепчи удалось лишь обнаружить способы борьбы. Как летают их странные корабли, похожие на капельки ртути, из чего состоит та субстанция, которую они используют в качестве оружия? Для войны хватало и того, что энергоны и плазмомёты были вполне эффективны, а энергетические щиты успешно противостояли агрессивным воздействиям. Над остальным бились два с половиной века совершенно безуспешно. Самой вероятной версией было использование лиепчи какого-то принципиально совершенно иного вида энергии или материи, воссоздать которые люди по неизвестным причинам не могли. Как ни парадоксально это звучит, воссоздать, судя по всему, не могли именно потому, что были людьми.

У всей техники лиепчи, если её можно было так назвать, имелась одна точно выясненная особенность: у них не существовало такого понятия, как «автоматика». Вообще, в принципе, как процесса. Любое действие руководилось лично кем-то из живых разумных существ, и автономно не протекал ни один процесс. Поэтому наиболее эффективным средством борьбы с ними (в вопросах диверсий и слежки) до сих пор являлась именно автоматическая электроника. Лиепчи с большим трудом воспринимали процесс функционирования техники, рядом с которой не было людей. То есть, они просто не могли поверить, что такое возможно.

Из всего этого следовал простой вывод: как бы ни было осуществлено это воздействие, где-то очень недалеко присутствовал кто-то из лиепчи.

Это было просто и понятно. Но одна непонятная деталь во всём произошедшем была.

Люди давно привыкли, что боги сами не способны нанести вред Иным, разве только опосредованный. Например, ослепить, или напугать. Но сейчас именно Перун отразил нападение, а прежде подобного они не умели.

Те из собравшихся, кто был в курсе последних божественных неприятностей (все те люди, которых позвала на экстренное совещание Императрица, принадлежали к их числу), логично предполагали связь между двумя событиями, но пока молчали. Во-первых, посторонних было слишком много, во-вторых, спешить с подобными высказываниями не имело смысла: всё равно основной разговор начнётся в императорском кабинете, а не здесь, посреди бальной залы.

Здесь имелось другое и тоже очень интересное развлечение, а именно — уникальная композиция «Ульвар сын Тора и его жена». Сам факт её существования особого интереса у этих людей не вызвал; всякое бывает, да и кому какая разница. Поэтому девочку внимательно рассмотрели, составляя примерное представление, да выбросили из головы.

Как оказалось, напрасно. И наблюдать стоило не за ней, а за Ульваром, и именно вот в такой экстренной ситуации. На взгляд стороннего наблюдателя, ничего необычного в его поведении не было, никаких заметных перемен не случилось. Но для тех, кто хорошо знал этого абсолюта, показательны были именно мелочи.

Никто из этой группы лиц всерьёз сына Тора не боялся. Просто потому, что они слишком хорошо его знали, а слухи и репутация были лишь словами. Ульвар не был страшным или жестоким человеком; во всяком случае, теперь и в общении со «своими». Более того, его было довольно сложно действительно вывести из себя и спровоцировать. Он в самом деле скорее напоминал точный отлаженный механизм, пугающий своим жутким образом, но никогда не отходящий от программы.

А то, что они сейчас наблюдали, было… сбоем?

Нет, он не стал вдруг белым и пушистым; подобное не на шутку встревожило бы всех начиная с самой Императрицы. Но один только факт, что по непонятной причине абсолют не успел правильно среагировать на удар Перуна, был достоин внесения в анналы. А уж то, что сын Тора кого-то уговаривал, повергло всех этих людей в шок. На этом фоне меркло даже последовавшее за уговорами почти трогательное прощание четы Йенсенов.

Даже Джино, человек весьма специфический и не теряющийся ни в каких обстоятельствах, сейчас болтал скорее по инерции, тараща на скульптурную группу и без того огромные тёмные глаза, в которых сейчас только слепой не прочитал бы граничащее с шоком удивление.

Но развлечение окончилось, первое удивление тоже прошло, и даже на пострадавшие глаза Ульвара была наложена повязка. И вереница людей (поводырём для раздражённого таким положением вещей, но молчащего сына Тора послужил Тототл) потянулась куда-то в недра дворца, оставив позади разгромленную бальную залу, где сотрудники СВОРы в тёмно-серых мундирах с алыми шевронами (соответствовавшими группе «Десница») наводили порядок.

СВОРа, или Служба Выполнения Особых Работ, отвечала за безопасность в самом широком смысле этого слова и содержала в себе четыре направления, или четыре группы: «Террор», «Щит», «Длань» и «Десница», различавшиеся кроме названия ещё и по цветам. Первая, чёрная, отвечала за разведку, боевую разведку, диверсионную деятельность и за собственную безопасность; именно к этой группе относились Наказатели. В ведении второй, белой, была контрразведка, борьба со шпионажем, работа с пленными; именно к ней относились почти все военные и околовоенные исследовательские институты. Третья, серая, представляла собой фактически дипломатическую службу, отвечавшую за контакты с видами, не проявлявшими к человечеству агрессии. А последняя, алая, обеспечивала порядок в человеческих секторах, контролировала работу правоохранительных органов, отвечала за безопасность императорской семьи. Так что, можно сказать, сегодняшние события были провалом практически всех групп сразу.