Стан золотой крови - книга первая

ГЛАВА 15

У костра в этот вечер собрался весь стан.

Оно и понятно, обряд единения с силой не то событие, которое стоит упускать. Каждый присутствующий сегодня мечтал оказаться на месте Глеба.

После того как он застал нас с Ханом, прошло уже немало часов. За это время я успела сходить помыться, привести себя в порядок и постараться хоть немного избавиться от ощущения собственного ничтожества, помогая раскладывать подношения для обряда. Хан тоже был здесь, но мы старались даже не смотреть в сторону друг друга. Когда все было готово, над поляной раздались три громких удара бубна, сообщая о том, что начинается обряд. Поставив рядом с костром последнюю пиалу, наполненную молоком, я удалилась, затерявшись среди толпы. Не стоит лишний раз мозолить Глебу глаза. Вряд ли это настроит его на нужный лад.

В этот раз обряд единения шел не более пятнадцати минут, не считая конечно еще получаса подготовки к нему. Когда все подношения для духов были сделаны, Глеб взял в руки бубен и присоединился к Хану и еще паре ребят. Он не танцевал вокруг костра как та девушка в мой первый день пребывания в лагере. Его единение было похоже на схватку со стихией. Парень яростно бил в бубен, рваными движениями раскачиваясь из стороны в сторону, стоя на коленях и поднимая вокруг себя гулкие порывы ветра. Когда ритм бубна в руках Глеба стал вдруг стремительно нарастать, парень закричал и откинув инструмент на землю, раскинул руки в стороны. В тот-же миг порывы ветра будто бы замерли, а потом резко обрушились на Глеба, впитываясь в его грудь.

Я тихо вскрикнула, решив, что что-то пошло не так, и вскочив на ноги, рванула к парню, тело которого безжизненным мешком лежало около костра.

- Стоять! - прошипел Хан, перехвативший меня за талию на полпути к Глебу, - С ним все хорошо! Единение прошло успешно, ему просто нужно восстановить силы, - наклонившись еще ниже к моему уху, он надменно добавил, - Научись сдерживать свои эмоции - выставляешь себя посмешищем.

Я оглянулась, и увидела, что действительно взгляды всех присутствующих обращены в основном в мою сторону. Кто-то недоумевал, кто-то хихикал, а некоторые и открыто злорадствовали.

- Здесь тебе не юношеский летний лагерь, рыжая. Пойми уже это, - сказал Хаган напоследок.

Услышав эти слова, я вырвалась из его хватки, и вздернув подбородок повыше, вернулась на свое место.

Хан же подошел к костру, и даже не пытаясь привести Глеба в чувства, громко заявил:

- Обряд единения со стихией окончен. Глеб справился, и сегодня на рассвете пройдет посвящение, - народ вокруг захлопал. Похоже многие действительно были рады за парня, - Теперь ему нужно готовиться к отбытию, а вам всем вернуться в свои юрты. И напоминаю! Никто кроме Дархана и самого посвященного не имеет права присутствовать при таинстве посвящения! Это попросту опасно для вашей жизни.

Недолго покивав словам Хана, ребята начали расходиться.

Я же бросила на Глеба полный сожаления взгляд, желая подбежать и хотя бы обнять его напоследок, но столкнувшись с глазами Хана, в которых читалось предостережение, резко развернулась и ушла к себе.

Треск и шипение костра уже давным давно заглохло, а я все металась из угла в угол, не в силах найти себе место. В голове звучала лишь одна мысль - ” Так нельзя! Нужно хотя бы попытаться извиниться перед ним!!!“

Дура! Дура! Дура!

Вот как ты будешь спать спокойно, зная что разбила Глебу сердце, а может и жизнь испортила?! Предала его и даже не попыталась попросить прощения и вслух признать свои ошибки.

Так нельзя!!!

Взглянув на часы, я поняла, что до рассвета еще остается около полутора часов. Соответственно если я побегу сейчас, то наверняка успею перехватить Глеба до обряда!

Эх, ладно… Была не была!

И я пулей вылетела из юрты в сторону озера.

Незамеченной миновав лагерь, выбежала к воде, но по дороге ни Глеба ни Дархана не увидела. Видимо они уже на месте…

Решив не сдаваться, я обогнула водоем, и остановившись у ковра из костей и других останков животных, прислушалась к окружающим звукам. Со скалы отчетливо доносился голос Дархана. Значит и Глеб там… Может переждать обряд где-нибудь неподалеку, и поговорить с ним после, уже у выхода из лагеря?

Не особо задумываясь о последствиях (собственно как и всегда), я медленно прокралась за скалу, стараясь не обращать внимания на скрежет птичьих костей под ногами, и спряталась в густых кустах можжевельника, из которых мне прекрасно была видна вся скала, и то что на ней происходило.

А происходило там кое-что весьма занятное…

Дархан, поставив Глеба на краю скалы на колени, что-то бормотал, положив ладонь ему на светловолосую макушку. Костра в этот раз не было. Прервав бормотание, Дархан распахнул прикрытые веки, и я увидела, что в его глазах плещется тьма, закрывая собой и радужку и белок.

Что-то мне перестает все это нравиться…

Спустив сухую старческую ладонь с макушки на подбородок, он резким движением задрал голову Глеба вверх, и о чем-то спросил у него. Глеб ответил, и Дархан удовлетворенно улыбнулся. И от этой жуткой улыбки мне стало страшно…

Уже понимая, что здесь явно происходит что-то странное, я поднялась на ноги, намереваясь выбраться из кустов и прервать обряд, но сделав лишь один шаг, остолбенела.

Изо рта Глеба шла черная пена. И вместо того чтобы помочь парню, Дархан сделал шаг назад, и достал из голенища сапога большой изогнутый нож.

Я тут-же раскрыла рот, чтобы закричать, но от ужаса и шока из горла не вырвалось ни звука.

Я должна это прекратить! Беги, Кара! Беги!

И я побежала… Точнее попыталась это сделать.

Спустя буквально шаг, я с позором свалилась на землю, покрытую останками животных, которые тут-же впились мне в ребра и колени. Дух вышибло из груди, и понимая, что не могу пошевелиться, я с усилием вскинула голову вверх, не желая упускать из виду то что происходит на скале.

А дальше… Хорошо что я не могла закричать… Иначе в лучах сегодняшнего рассвета жизни лишились бы сразу двое обладателей чертовой золотой крови.

Секунда… И Дархан вскидывает нож над своей головой… Мгновение… И он заносит его над горлом Глеба… Миг… И он одним резким движением забирает жизнь парня…

Согнувшись в безмолвном крике полном слез, я кое как приподнялась на локтях, и закатилась под ближайшие кусты, понимая, что если сейчас не спрячусь, то стану следующей.

Не знаю сколько я так лежала, зажимая рот ладонью и глотая слезы, но спустя непродолжительное как мне показалось время, тяжелые медлительные шаги Дархана стали отдаляться от скалы.

Собравшись с духом, я высунула голову из веток, больно оцарапав ухо, и судорожно оглядевшись, поняла, что на скале теперь лежит только тело Глеба, а фигура его убийцы мелькает уже совсем неподалеку от лагеря.

Вскарабкавшись на скалу, я бросилась к парню, и упав на землю рядом с ним, попыталась приподнять его голову, и уложить к себе на колени. Глаза Глеба безжизненно смотрели в небо, а посиневшие губы со следами засохшей черной пены, были приоткрыты в немом крике.

- Глеб… Нет, нет, нет… Открой глаза, прошу! Так нельзя… Это несправедливо… Этого не могло произойти! Нет… Только не ты…

Мой судорожный шепот постепенно переходил в истерический бред сумасшедшего, хорошо сдобренный горькими слезами.

Я прорыдала над его телом не один час. И солнце уже сияло высоко в небе, когда кто-то легонько прикоснулся к моему плечу.

Вздрогнув, я резко обернулась, и увидела за спиной Хана. Отпрянув от него, я встала, и загородив собой доступ к телу Глеба, с подозрением спросила осипшим от слез голосом:

- А ты что здесь делаешь?

В глазах парня не было и сотой доли удивления тем, что позади меня лежит мертвый человек. Он явно знал куда шел и что здесь увидит…

Все еще не веря самой себе, я прошептала:

- Ты знал… Ты знал, что Дархан убьет его… Знал и ничего не сделал!!! - со слезами на глазах я бросилась на Хана, со всей силы хлеща его ладонями по обеим щекам, и крича, - Ты такой же убийца как и он!!! Безжалостный убийца!!!

Хан не пытался успокаивать или отталкивать. Лишь молча ждал когда вся злость и боль выйдет из меня. А я пользуясь возможностью била его со всех сил. Скулы, рот, плечо, ребра, живот… Мне кажется я не обошла ни единого кусочка тела.

Когда выдохлась, то просто упала ничком на землю и разревелась белугой, не понимая что мне теперь делать, и что вообще со мной будет дальше.

За спиной послышался глухой шорох, и я поняла, что Хан сел рядом.

- Скольких еще он убил? - сипло спросила я, глядя в хмурое серое небо, в котором уже кружили вороны, учуявшие новую добычу.

Я боялась услышать ответ… Но должна была знать правду.

- Тысяча триста двадцать два человека… - Хан на секунду задумался, и поправил себя, - Тысяча триста двадцать три.

Ну да… Глеб стал двадцать третьим.

- Но как… Столько жертв… Зачем? - беспомощно прошептала я.

- Это… Сложно объяснить, - послышалось позади.

Приподнявшись, я повернулась к Хану, и села, подтянув к груди колени.

- Зачем ты помогаешь ему? - этот вопрос сейчас интересовал меня не меньше остальных, - Просто потому что он твой отец?

Хан опустил взгляд в землю и процедил:

- Дархан мне не отец… Но у меня нет выбора, Кара.

Не успев удивиться новости, я взорвалась.

- В смысле нет выбора?!!! Что за выбор такой, что ты предпочел участвовать в убийстве безвинных людей?!!

Хан стрельнул в меня напряженным взглядом, и довольно жестко признался:

- Мне нужно было выбрать будут мои родные жить или нет. И я выбрал для них жизнь, как бы это эгоистично не было. И буду делать такой выбор каждый раз! Если бы ты помнила свою семью, то поняла бы меня…

Ничего себе…

- Расскажи мне, - почти приказала я, - Все!

Хан тяжело вздохнул и согласился:

- Хорошо. Я расскажу тебе все что знаю. Но чуть позже. Сейчас нужно похоронить Глеба, иначе вороны растерзают его тело.

Я взглянула в небо на круговорот черных птиц, и поежилась. Потом подползла к Глебу, и закрыла его застывшие глаза со словами:

- Спи спокойно. И прости меня за все… Я ведь так и не успела попросить прощения…

С моей щеки сорвалась слеза, и опустилась на ресницы парня. От того казалось, что Глеб и сам плачет. И от того заплакала еще сильнее я…

Пока я пыталась хоть как-то успокоиться, Хан достал из своего мешка огромный кусок белой холщовой ткани и принялся заматывать в него уже похолодевшее тело моего друга. Потом в ход пошла черная веревка из все того же конского волоса, которой ткань была надежно перетянута.

Легонько тронув меня за руку, чтобы вывести из ступора, в который я потихоньку начала впадать обессилев от слез, Хан произнес:

- Идем. Похороним его за пределами стана.

Безразлично кивнув, я последовала за парнем, взвалившим тело Глеба к себе на плечо. Мне же пришлось нести его пустой заплечный мешок.

Подойдя к воротам я вновь едва сдержала горький всхлип, увидев сумки Глеба с его вещами. Он не знал что идет на смерть… Мечтал как после посвящения подхватит у ворот свои вещи и вернется к родным. Только вот этого уже никогда не случится…