Во имя Чести

— Твои штаны, они в дырах. И… блуза, — с трудом подобрав слово, добавил он. — У неё оторвались рукава.

Вот я что-то сейчас не так поняла, или меня назвали оборванкой?

То есть, это он мои уникальные винтажные джинсы, на которые облизывалась половина моих знакомых, назвал «рваными штанами»?! Нет, они действительно рваные, тут не поспоришь, — я неделю убила на эти художественные дыры, это вам не древние ткани, это натуральная синтетика, её фиг порвёшь! — а он мне предлагает их на что-нибудь променять?!

— Я не буду переодеваться, — сразу начала я с главного, оборачиваясь к мужчине. Смотреть на него приходилось снизу вверх, но это нормально, я привыкла, у меня все мужчины в семье такие. — Моя одежда не пришла в негодность, она изначально была такой. То есть, дырки тут специально, это стильно и офигенно смотрится. Или, скажешь, плохо? — я отошла на два шага, медленно повернулась вокруг оси… и обнаружила, что смотрит мой собеседник строго мне в лицо.

— Это неприлично, — нахмурился он.

— Эта сторона жизни Заложника Чести регламентирована правилами и Законом Чести? — спокойно спросила я, внутренне замирая от ужаса и понимания: я совершенно не помню, что у них там за заморочки с одеждой, и если сейчас окажется…

— Нет, — явно нехотя отозвался он. — Такой наряд не оскорбляет Чести. Но он оскорбляет приличия.

— Но Честь не задевает? — с нажимом уточнила я.

— Нет, — со скрипом согласился капитан, коротко поклонился и вышел.

Уф. Можно считать это моей маленькой победой, штаны и любимую майку вроде бы отстояла. Такими темпами я, глядишь, освоюсь в их рядах, и сама возвращаться не захочу, даже если попросят.

Вот кого я обманываю, а? Не хочу к этим дикарям, хочу домой! К нормальным разумным людям, к земным кораблям и земным моральным ценностям! Где мужики при виде моих ножек в рваных джинсах только одобрительно присвистывают и ухмыляются, игриво шлёпают по попе и получают за то в ухо, а не нудят о приличиях с пугающе знакомыми бабушкиными интонациями. Где я могу ругаться матом на составляющего мою пару пилота, получать от него в той же валюте и не бояться за какое-нибудь неосторожное слово схлопотать «вышку». А, самое главное, где никто не ходит с такими постными мрачными рожами, исполненными вселенской скорби!

Вдохновенно предаваясь унынию, я прямо в ботинках взгромоздилась на койку и, забившись в дальний угол, мрачно нахохлилась. Плакать не тянуло, тянуло действовать. Захватывать шлюпки (а можно и целые корабли!), укладывать штабелями связанных дорийцев и с победными воплями и гиканьем мчаться в родные объятья земных служб безопасности. А нельзя! Чёрный гоблин[1] с ним, что ничего у меня даже при большом старании не получится; самое обидное, попытаться нельзя!

Не умею я сидеть сложа руки на месте. Никогда не умела, а безумные годы учёбы только возвели эту привычку в абсолют. Я всё время куда-то бежала, летела, что-то зубрила или просто читала, да хоть бы на симуляторе в войнушку играла. А тут сиди и пялься в окно. И даже погулять нельзя, потому что — инструкция. А инструкции я нынче нарушать не имею права.

Нет, на самом деле за какую-то мелочь меня не убьют. Скорее всего, если я нарушу правила внутреннего распорядка, меня пожурят, и на этом всё закончится. Беда в том, что я совершенно не помнила, что по меркам дорийцев мелочь, а что — смертельное оскорбление. Благо вот, с одеждой разобрались, уже не всё с ними потеряно.

Ещё о чём я совершенно не помню, так это о месте женщины в их обществе. А если я ничего о нём не помню, и не могу вспомнить ни одну знаменитую наёмницу из числа дорийцев, вывод можно сделать один: место это… ну, не совсем у параши, как гласит древняя земная идиома, но где-то на полпути между кухней и спальней, что очень хорошо вписывается в образ дикарей-наёмников и плохо сочетается с моими жизненными принципами. Остаётся надеяться, что меня они как женщину рассматривать не будут, а почётный пленник — существо бесполое. Официально оно вроде так и есть, но то официально!

Но это всё игры ума и пустые рассуждения. На самом деле вариант «остаться на Доре на постоянной основе» для меня не существует, даже если бы я о нём мечтала. Заложника Чести либо торжественно вернут родственникам в случае достижения договорённости, либо не менее торжественно вручат тем же родственникам хладный труп. Аккуратный такой, упакованный в ритуальные одежды, с золочёной маской на лице и покрашенными золотой краской руками. Дикари, они золото вообще любят.

Раздражённо отогнав возникшую перед глазами яркую и живую картинку, я выбралась из своего угла, прошлась туда-сюда по отведённому пространству… и сообразила, что не чувствую вибрации. Получается, мы уже в гипере? А я даже не заметила перегрузку, хорошие у них тут пилоты! Или гравитационные установки?

Воспользовавшись возможностью хоть чем-то развлечься, я покинула каюту и отправилась на разведку.

Снаружи меня ждало разочарование. По дороге в каюту я особо не приглядывалась, голова была занята другим, а теперь осмотрелась и нашла много знакомого. Корабль был знакомого образца, стандартная «Пчела»: лёгкий класс, скоростной катер, наверняка боевая разновидность. Их такие строят два десятка верфей в полусотне разных модификаций. Посмотреть бы техпаспорт этой посудины со всеми изменениями!

Определившись с типом корабля, я с удовлетворением поняла, что знаю, где здесь что находится. Прикинув, чего я хочу больше, — есть или общаться, — решительно двинулась в сторону пищеблока. На сытый желудок жизнь всегда казалась мне гораздо более радужной.

К собственному удивлению, я выбила два из одного: в столовой было людно. Я насчитала тринадцать дорийцев, неравномерно распределённых за тремя поставленными буквой «П» столами. С противоположной от перекладины стороны вдоль стены располагалось вполне стандартное оборудование. Меня команда встретила несколькими секундами напряжённой тишины, но когда я невозмутимо прошествовала к типичному раздатчику и уткнулась носом в меню, мужики отмерли и вернулись к тихим переговорам.

А богато нынче живут наёмники. Никакой синтетики, всё сплошь натуральное, даже фрукты в меню присутствуют! Это хорошо, это правильно. Покушать я люблю.

Жизнерадостно мурлыча себе под нос героико-злорадный «Марш карательных батальонов», в котором присутствовали такие запоминающиеся образы, как «пройдём огнём сквозь ваши потроха», «закурим мы об тлеющий реактор» и особенно любимое мной «карателю в скафандре сложно пить, каратель без скафандра не подохнет», я начала тыкать в кнопки, выбирая себе «завтрак чемпиона». В него вошёл омлет, салат и здоровенная отбивная. А после короткого раздумья — ещё и яблоко. И стакан кофе.

Со всем этим богатством я решительно направилась к столу и плюхнулась на почему-то свободное место напротив капитана (во всяком случае, я была уверена, что именно это капитан; при ближайшем рассмотрении даже шрамик нашёлся на положенном месте) и на всякий случай огляделась. Судя по тому, что никого от этого не перекосило, ничего страшного я не сделала.

— Приятного аппетита, — проявила я вежливость. Капитан озадаченно кивнул, разглядывая не меня, а содержимое моего подноса.

— Ты планируешь это есть? — поинтересовался сосед слева.

— Э-э… А что с этим ещё можно делать? — даже растерялась я. — Или что-то из этого имеет вкус, далёкий от заявленного? Пахнет вроде ничего так.

— Женщины не едят мяса, — убеждённо заявил тот же сосед.

— А вы им предлагали? — уточнила я прежде, чем сообразила, что и кому говорю.

— Женщинам нельзя есть мясо, — возмутился другой сосед. — Они от него дуреют!

— Это оскорбляет Честь? — мрачно поинтересовалась я. Похоже, это скоро станет моим любимым вопросом.

— Нет, но…

— Вот если нет, тогда я сама буду решать, что есть, — проворчала я, раздражённо препарируя кусок мяса и представляя на его месте того самого соседа слева.

— Слушай, а для землянок это нормально? — поинтересовался ещё один голос.

— Что именно? — уточнила я, находя взглядом говорящего. Тот сидел слева от капитана и интересовался мной, а не моей едой, чем немного порадовал.

— Ну… это, — он поводил рукой у себя над головой.

— Он имеет в виду твою причёску, — спокойно пояснил капитан.

— Дело вкуса. Некоторым нравится, — с каменным лицом заявила я и поспешила сунуть в рот кусок мяса.

Не ржать! Главное, не ржать! У них нет чувства юмора, я точно это помню; с улыбками и смехом всё совсем мрачно, и если я сейчас захохочу, то точно оскорблю этого мужика, и он меня убьёт!

Тот факт, что с этими ребятами очень опасно смеяться, да и улыбаться лишний раз, — скорее всего собеседник решит, что смеются над ним, и закончится всё предсказуемо, — я помнила отлично, об этом специально всех предупреждали. С наглядными историческими примерами, что бывает с шутниками. И именно вот это меня в моём плене напрягало сильнее всего. Смех и юмор — те вещи, которые в любой ситуации не дают мне закиснуть и опустить руки. Как без иронии спокойно пережить моё нынешнее положение и не впасть в истерику — я представляла с большим трудом.

Нет, но интересно, они в самом деле землянок никогда не видели? Странные ребята; у нас на флоте полно женщин, с самого начала космической эпохи они летали наравне с мужчинами, и эти наёмники чисто физически не могли с ними не пересекаться. Если конечно они давно летают, а в этом сомневаться не приходится.

В общем, предположить, что моя радужная грива (надо лбом красная, на затылке синяя с переходом по спектру) с выбритыми висками — нормальная причёска, это дорогого стоило. Я, правда, подумывала вообще сделать ирокез, но поняла, что в таком виде меня точно из дома выгонят, да и обрезать волосы не хотелось, так что остановилась в итоге на полпути. Очень удобно: если собрать их в низкий хвост, только безумная расцветка и отличает меня от миллиардов женщин. А если зачесать наверх, да ещё и зафиксировать, получается практически она самая — знаменитая причёска древнего вымершего народа, увековечившая его имя. Собственно, в подобном виде я щеголяла и сейчас. Всё бы ничего, но мама от этой причёски была в ужасе.

А начну летать, ещё и татуировку сделаю! Если это приключение переживу…

От последней мысли настроение испортилось, и смеяться расхотелось. А потом ещё кто-то из соседей по столу решил высказаться, и веселье пропало окончательно.

— А почему ты этого заморыша защищала? Он тебе кто? Он ведь не мужчина, так, видимость одна, — поинтересовался голос слева.

— Это не ваше дело, — сквозь зубы процедила я, буквально из последних сил сдерживаясь от более резких и категоричных высказываний.

— Да что ты её спрашиваешь? Она небось и мужчин нормальных не видела, — пренебрежительно хмыкнул голос справа. — Земляне все такие, только говорить и горазды. Слабаки и трусы.

А вот этого я стерпеть уже не могла.

— Скажи это моему отцу или мне — в поединке, ур-род! — рывком вскочив, прорычала я, находя взглядом разговорчивого.

Пульс бешено заколотился в висках, кулаки сжались и осталось одно желание: убить на месте.