Младшая

— Я не знаю… Я и в городе не часто бывала, но ваше поселение очень красивое…

— Это просто дачи Лися, освоение пустых территорий, мы живём в трех часах езды отсюда, сейчас лето, у дочери каникулы, она лошадей любит, мы все любим и разводим здесь жеребят. И радость, и прибыль, — Тори вздохнула. — Омег в Эрдалике меньше альф, девочки стали рождаться бетам, это не плохо, но сильный альфа всегда ищет сперва омегу, а если зверь не находит, то тогда уже сходится с бетой. Но с бетой магического внутреннего баланса нет и сильный альфа со временем становится слабосилком.

— У меня отец бета, а мама омега, — кивнула я, понимая о чем она.

— Ну, вот, уже лет сорок так, омеги в Эрдалике очень ценятся. Может быть это их сама магия наказывает. Твой отец пугал тебя местными обычаями двухсотлетней давности, когда здесь омеги почти не имели права голоса, но страна давно изменилась.

— Я должна подумать, у меня даже дара нет…

— Кстати о нём, по какому праву Ник вообще тебя забрал с того берега если ты не принимала участи в охоте, ведь зверь его к тебе повёл. Не сходится.

— Я малину собирала, — вздохнула. — Я заснула, и он ее съел. Сказал, что не уверен был, дождался, когда я засну, понюхал меня, малину съел, — малину жалко. — А я когда за малиной пошла, дома муж сестры уговаривал отца отпустить меня на охоту, и я пока собирала малину, то думала о женихе и хочу ли я замуж, вот магия и позвала Ника.

— Малину любишь да? — участливо, словно разделяя моё горе переспросила Тори.

— Конечно, я за ней через речку… И вот.

— Ну, ничего, не расстраивайся, будет тебе малина. Завтра, как и положено Ник будет крутиться рядом, ты присмотрись, может он не так плох, как могло показаться.

— Да не плохой он, вроде бы, просто… Я не самый лучший вариант. И я даже не знаю какой он.

— А, ну, для этого, как и положено, после охоты ты общаешься со мной, чтобы я тебе рассказала какой он славный. Но эта традиция — полный фарс. Поэтому сами завтра пообщаетесь, и сама сделаешь выводы. Магия не даст ему врать.

— Что такое фарс?

— Пустышка и показуха, что-то наигранное и не правильное, — вошла Тори в мое положение. — Моим родителям было очень тяжело найти здесь своё место, они пришли сюда за лучшей жизнью, тоже не знали многих слов и правил, но своей цели они достигли. Доброй ночи.

С утра я маялась, проснулась рано по привычке, а выходить побоялась. Я никогда не была в чужом доме с ночёвкой и не знала, как принято себя вести, хотелось уже есть, но хозяйничать на чужой кухне… К тому же, не зная где эту кухню искать… Да что там, я и в коридор стеснялась выйти, вдруг не положено. Поэтому приведя себя в порядок, заплела волосы в колосок, что еще сильней укоротило волосы, переплела потом в простую косу и смотрела в окошко. Парень в кепочке, тот вчерашний, что лошадь увёл подметал двор, а потом и он пропал, но зато оживилась улица. Из соседнего дома вышел мужчина, приятный, одетый по-городскому в широкие брюки и рубашку и пошёл в сторону главной улицы, вернулся через минут пятнадцать со стеклянной бутылкой молока и стопкой газет. Парень в кепочке опять показался во дворе, вышел на улицу махнул кому-то и уже потом я увидела, видимо его приятеля, они руками поздоровались и тоже к главной улице пошли, вернулись так же, как и мужчина, из дома напротив, с продуктами и газетами. И наконец-то я услышала шум в доме, кто-то вышел в коридор и постучался в дверь.

— Я могу войти? — спросила Тори.

— Да, конечно, — встрепенулась я и поднялась со стула.

— Давно проснулась? — сама Тори была в халате и с полным бардаком на голове, она зевнула. — Не бойся по дому ходить, на первом этаже кухня, Диш, наверное, уже принес с магазина хлеб и молоко. Он бета и подрабатывает в доме на каникулах, можешь его попросить завтрак приготовить. Я пока остальных будить пойду, если голодная, поешь не жди нас.

— Хорошо, — волнительно-то как, но я спустилась вниз.

А куда дальше надо не знала и замерла, прислушиваясь к дому. За двустворчатой дверью слышался звон посуды, и я пересекла зал в мягких тапочках и легонько толкнула незапертую дверь, там и правда была кухня и Диш нарезающий на доске батон. Удивляться убранству я не переставала, на кухне так вообще глаза разбежались и пока я оглядывалась меня заметил паренёк. Он может и не на много младше был, но ростом совсем невысокий.

— Привет, — поздоровался он. — Я уже готовлю, что-то хочешь?

— Привет, Тори сказала, что я могу поесть если голодная.

— Да это понятно, а что хочешь? Сейчас приготовлю, — нарезанный хлеб он в корзину положил, накрыл ее вафельной салфеткой и на стол поставил. — Чайник закипел, — решил он мне помочь, так как я молчала не зная, что могу попросить. — Есть сыр, ветчина, масло и варенье для багета, могу кашу сладкую поставить или яичницы пожарить или ты вареные вкрутую любишь? Тёть Тори не едок по утрам, как и Кита, а Нику я вчерашний ужин подогрею, он с утра одними бутербродами не наестся.

— Кашу сладкую и чай с молоком без сахара, — нашлась я. — Если подскажешь, что где и как работает печка я и сама…

— Сиди, — махнул он рукой, — не люблю, когда кто-то ещё под рукой готовит.

И ловко справляясь на кухне, уже минут через десять поставил на стол и кашу и чай, а потом опять что-то принялся готовить. Овсянка на молоке с вареньем и чай — что может быть лучше? Доела я когда сам Диш сел есть глазунью вприкуску с бутербродом, поэтому помыть посуду я решила сама, он на это лишь что-то не разборчивое промычал с набитым ртом. А дальше, что делать? Как же поздно в этом доме начинается утро… Но не успела я и руки от воды до конца вытереть, как в кухню влетел Ник.

— А я хотел раньше встать, — огорчённо сказал он, пялясь на меня. О том, что сарафан даже коленки не прикрывает сейчас вспомнилось некстати, я только привыкла к его длине, а теперь опять сжаться хочется. — Давай знакомиться!

Диш, видимо подавившись, стал кашлять, но, когда Ник уже замахнулся чтобы ему по спине постучать, резко прекратил вскинув руки — мол всё прошло, но лицом весь покраснел сдерживая кашель. Постукав сам себя по груди и как старый дед покряхтел, прочищая горло он выдохнул, покачал головой и дальше есть стал, словно и не было ничего.

— Меня Лися зовут, — я села за стол, стоять под пристальным взглядом Ника было не ловко, а за столом коленок не видно.

— Ты уже поела? — спросил он, подсаживаясь ко мне, хотя я думала, что он сядет напротив, но прогадала. — Как нога?

На тахте у стеночки, на которую я села было места на три человека, с другой стороны стояли стулья. Сидя, сарафанчик задирался ещё сильнее и при вопросе о ноге его рука, как бы между прочим, провела по злосчастной голой коленке! Я надулась, не зная, как скрыться от его внимания и не робеть, злясь и на своё стеснение, и на его близость. Диш икнув встал из-за стола и принялся за готовку завтрака для Ника. А я молчала, Ник тоже молча ждал, и я чувствовала, как меня прожигают взглядом, руки я положила на колени, чтобы он больше их не трогал, а он взял и накрыл мою кисть, рука у него большая, пальцы длинные…

— Ник, да не дави ты, — фыркнул Диш ставя возле него тарелку, — поёшь, а то слюни текут. Тёть Тори на балкон поднос отнести?

— Ага, да, точно, я и забыл сказать, — Ник отлип от меня и принимаясь за завтрак, а я, времени не теряя, отсела на стульчик рядом, наконец решаясь на него посмотреть. — Не нравлюсь, да? — спросил он прожевав.

Волосы у него отросшие, закрывали уши и на кончиках вились, темные, почти черные, не как у Тори, он вообще на Тори похож не был, может только глазами они у нее серо-голубые и у него такие же. Плечи широкие, рубашка на груди плотно облегала, подчёркивая рельеф мускулов — сильный, даже Гер уже Ника, хотя Гер рядом с отцом выглядел настоящим здоровяком. Но Ник не был плотным, просто широким по костной структуре, под кожей кроме жил словно и капли жирка не наблюдалось. Его можно было бы назвать худым, если бы он сам по себе не был большим. Тори статная омега, высокая, с пышной фигурой, вот и её сыну под стать будет именно такая омега. А я коротышка, тощая и блеклая. Я рядом с отцом чувствовала свою немощность, голову склоняла, чтобы признать его власть, а тут я совсем сжаться хочу и исчезнуть. Как у меня храбрости вчера хватило ему пререкаться? Ну и что мне делать? Его сущность ко мне привела, его сейчас магией ко мне тянет, а пройдёт месяц или два, когда поздно будет уже меня спроваживать, он очухается и поймет, что ошибся.

— Дело не в этом, — ответила я, игнорируя суть вопроса. Очевидно, что внешне парень хорош собой, именно такой каким и должен быть альфа, с острыми зубами и острым кончиком уха. У меня уши круглые и маленькие, словно не от лис, а от хомячков мой род идёт, у матери уши острые, как и подобает сильной омеге, от сильной крови в ней правда теперь только уши и остались. Брови у Ника густые фигурно изломанные, словно ему их углём рисовали, нос длинный, прямой, волчий, губы тонкие, широкие, на вид твердые и властные, лицо узкое с впалыми щеками, хищное. — Ты лучше на меня еще раз посмотри, здравым взглядом, отгони магическую тягу зверя и подумай хорошенько, как мы вообще смотреться вместе будем.

— А чего думать, пошли, — он запихнул в рот томат, не жуя глотая и схватив меня за руку потащил за собой, я не сопротивлялась, шли мы в сторону прихожей. Может понял, наконец, что я имею ввиду и домой сейчас отвезёт — решила я, но мы у зеркала встали. — Вот так смотримся, — он вжался грудью мне в лопатки, за талию удерживая, и бёдра его так неприлично к моему боку прижались, и весь он словно приклеился ко мне, словно я дублёнку нагретую надела, а не с человеком рядом стою. — Чего молчишь? — Ник подбородком упёрся мне в макушку и через зеркало в мои глаза уставился.

— Странно мне, — запах малины плотно окутал, дышать даже трудно стало, а он всё держит, прижимается, горячий и твёрдый, руками бока гладит и смотрит, улыбается. — Что ты делаешь?

— Стою, смотрю, здравым взглядом, как просила, — прошептал он мне в ухо и меня ещё больше жаром обдало.

— Отпусти меня, — попросила я заёрзав, а он держит смотрит на мои красные щеки и уши, лучше бы мои волосы такими красными были, как сейчас лицо. — Ну, нельзя так близко… Неприлично, пусти!

— Ничего неприличного, просто при обнял, — лукавил он, но сдался. — Хочешь на лошадке покататься?

— Домой повезёшь? — фыркнула я, а ведь не хочется домой на самом деле.

— Не, рано тебе. Но и на лошадках не покататься в этом сарафане, — юбку свою и кофточку я постирала сегодня с утра и на сушилку в ванне повесила, и уверена всё уже высохло, но говорить я об этом не стала, он же на лошадь меня посадит и сам с сзади, как вчера, притулится. — И обуви нет. Пошли, знаю куда пойдём. Тапочки не снимай, — потребовал Ник, заметив, что я разуваюсь.

Мы вышли на улицу и пошли на центральную, он меня за руку держал, то ли ему нравилось меня трогать, то ли боялся, что я опять навернусь, где ни будь.

— Магии ты не обучена, — начал он. — Матушка это поправит. Я сам еще в академии учусь, на техмага, — он поймал мой не понимающий взгляд. — Не знаешь, что такое тахмагия? Ну, ты холодильник и плиту видела на кухне?