Гавань

— Если с ней там что-то случится, не утруждайся возвращаться домой.

Джексон — засранец. Без вопросов. Но он мудак, без которого никто из нас не выжил бы.

***

Пару лет назад мы с Джексоном совершали вылазку за продуктами, когда столкнулись с небольшой группой путешествовавших по району людей, чей старый «Виннебаго» сломался. Джексон учился у моего отца и к тому времени был довольно хорошим механиком. Поскольку район был тихим, и никаких потенциальных угроз не виднелось, он помог им выяснить, в чем дело, и найти нужную деталь для двигателя.

Они были благодарны и рассказали нам о сети помощи, которая создана в соседних штатах. Многие люди, обладающие ресурсами или навыками, заявили об этом, чтобы помочь другим, кто в этом нуждался. Они создали пункты отправки сообщений и безопасные жилища для передачи просьб и предложений о помощи.

Я понятия не имею, кто организует эту сеть, но, насколько я могу судить, у нее благие намерения, и она оказывает реальную помощь. Поэтому я регулярно проверяю ближайшую точку, откликаясь на любую просьбу о помощи, которую мы в состоянии оказать (обычно я жертвую яйца и овощи и иногда отправляю Джексона починить чью-нибудь машину). Только дважды я обращалась за помощью. Оба раза за лекарствами, которые мы не смогли найти сами.

Точка находится всего в восьми километрах от Новой Гавани, поэтому мы никогда не тратим бензин на дорогу туда. Мы с Хэмом довольно хорошо проводим время на прогулке, и всю дорогу он развлекает меня дружескими комментариями.

За последние пять лет большинство людей закрылись, эмоционально замкнулись в себе и лишь выборочно открываются другим. Мир развалился на части. Миллиарды людей умерли и продолжают умирать каждый день. Правительства рухнули. Все, на что мы привыкли полагаться в плане безопасности и стабильности, исчезло менее чем за год. Неудивительно, что большинство из нас не желает рисковать ради других людей, поскольку мы наглядно и болезненно увидели, что люди готовы сделать с другими людьми, когда они испытывают отчаяние и социальные границы исчезают.

Но Хэм совсем не такой. Его родителей жестоко убила банда головорезов, пока он прятался в кладовке в закусочной, где мы его и нашли, но это не разрушило его веру в других людей. Я ему нравлюсь, он доверяет мне и хочет узнать меня получше, не возводя внутренних стен, чтобы защитить себя, и прошло действительно много времени с тех пор, как я общалась с кем-то подобным.

Так что я в довольно хорошем настроении, когда мы подходим к точке в старом магазине быстрого питания, от которого сейчас в основном остались одни развалины. Я спешу к опрокинутому холодильнику для напитков и прошу Хэма помочь мне поднять его, чтобы я могла проверить, нет ли чего внутри.

Там посылка. Мое сердцебиение ускоряется, когда я вскрываю его.

Пузырек с таблетками и записка.

Сначала я смотрю на флакон, и мое сердце замирает, когда я понимаю, что это не антибиотики.

Тайленол. Это полезно. У нас он почти закончился. Но это не то, что нам нужно.

В записке с извинениями объясняется, что они проверили все свои обычные источники, но антибиотиков в наличии нет. Автор записки действительно приложил примитивно набросанную карту горстки городов дальше на востоке Кентукки, которые не так сильно разграбили. Там могут иметься заброшенные аптеки, которые не полностью вычищены, если нам удастся забраться так далеко.

Это не очень хорошая новость, но и не пустяк. Мы с Хэмом обсуждаем, сколько времени нам может потребоваться, чтобы добраться до той части Кентукки. В моем детстве поездка заняла бы всего несколько часов, но теперь все не так просто. Дороги все еще существуют, но они уже пять лет не обслуживались, так что, как правило, представляют собой полосу препятствий.

К тому же, дороги опасны. Раньше здесь были стада людей. Жестокие толпы — иногда численностью в тысячи человек — которые разъезжали по округе, грабя, убивая или похищая всех, с кем сталкивались. В прошлом году они в основном распались, поскольку иссякли ресурсы, которые они поглощали, но все еще существуют враждебно настроенные банды воров и просто обычные люди, достаточно отчаявшиеся, чтобы нападать на других с целью добычи еды или припасов. Чем крупнее дорога, тем опаснее, поэтому лучше всего передвигаться по бездорожью или придерживаться труднодоступных проселочных маршрутов.

Но мы, вероятно, могли бы добраться до того региона за день, что означало бы только одну ночевку. Это выполнимо. Если нам удастся найти заброшенную аптеку с оставшимися припасами, мы сумеем запастись другими лекарствами, а также антибиотиками.

И мы можем спасти жизнь Молли.

Эти размышления, наряду с оптимизмом Хэма, помогают мне избавиться от разочарования. Солнце опускается все ниже, но мы без проблем вернемся засветло. И тогда все, что мне нужно сделать — это убедить Джексона, что поездка стоит риска.

Мы в трех километрах от дома и еще не свернули на грунтовую дорогу, ведущую к ферме, и тут мы с Хэмом одновременно слышим звук двигателя. Он направляет винтовку в сторону шума, в то время как я достаю пистолет из кобуры. Мы оба съезжаем с дороги.

Самая безопасная реакция на присутствие другого путешественника — это скрыться из виду, пока он не исчезнет. На этот раз неизвестные приближаются слишком быстро, так что мы еще не добрались до деревьев, когда с ревом подъезжает грубоватого вида мужчина на мотоцикле.

Когда он притормаживает, я понимаю, что у нас неприятности. Очевидно, что мы не нуждаемся в помощи, поэтому единственная причина, по которой кто-то может остановиться, — это обворовать нас или причинить нам боль. Я мельком замечаю знакомую татуировку у него на шее.

— Так-так, — протягивает мужчина голосом, который я узнаю по многолетнему общению со злыми, эгоистичными мужчинами, у которых больше нет социальных ограничений в поведении. — Разве ты не хорошенькая маленькая цы…

Я стреляю ему в плечо.

Этот мужчина из Волчьей Стаи — татуировка на его шее изображает волка, — так что предупредительный выстрел ни к чему хорошему не приведет. Я не колеблюсь, но намеренно наношу рану, выводящую из строя, а не смертельный выстрел. Мужчина издает испуганный, возмущенный возглас и падает в сторону, мотоцикл приземляется на него сверху.

Хэм идет забрать оружие мужчины (у него есть дробовик и пара ножей), в то время как я своим ножом вспарываю шины его мотоцикла.

Он не смог бы последовать за нами, даже если бы был в пригодном для этого состоянии. Он не знает, откуда мы, и мы скроемся из виду прежде, чем он успеет поднять свою задницу.

Удовлетворенная тем, что ситуация разрешилась, я жестом приказываю Хэму продолжать движение. Мы идем быстро. Еще не стемнело, но горизонт окрашивается в грязно-оранжевый цвет.

По выражению лица Хэма я понимаю, что он обеспокоен и расстроен, и это подтверждается, когда он наконец говорит:

— Джек меня выгонит.

— Нет, не выгонит. Ты отлично справился. Мы позаботились о проблеме.

— Но его подстрелила ты. Это должен был сделать я. Я не заметил татуировку, пока не стало слишком поздно. Я не должен был подпускать его настолько близко, чтобы он мог что-то сказать.

Вероятно, это правда. Хэму необходимо научиться быстро распознавать возможные угрозы и реагировать на них. Джексон сбил бы парня с байка прежде, чем тот успел бы вымолвить хоть слово. Но тем не менее… Хэму всего семнадцать. Он еще учится.

— Это утро было моим предупреждением, — продолжает Хэм. — Ты же знаешь, Джек дает нам только одно. А потом мы уходим.

— Но здесь ты ни в чем не облажался. Мы справились без каких-либо проблем. Я уверена, Джексон отчитает тебя за то, что ты действовал недостаточно быстро, но он тебя не выгонит.

Кто-то другой, возможно, попросил бы меня вмешаться, умолял помочь убедить Джексона позволить ему остаться. В конце концов, Джексон не является высшим авторитетом в Новой Гавани. Хэм, может, и работает под началом Джексона, но мы с Джексоном управляем этим местом вместе. Однако Хэм не просит меня о помощи. Он внутренне кипит (я вижу это по его лицу), но не ожидает, что я исправлю ситуацию.

Теперь я тоже немного волнуюсь. Джексон — упрямец, но обычно он не бывает неразумным. Кажется, ему искренне нравится большинство людей здесь, в Новой Гавани, и он усердно работает, чтобы обеспечить нашу безопасность. На протяжении пары лет у него даже была девушка. Они никогда не казались особенно нежными или романтичными, но они вместе ели и спали, пока пару лет назад Монику не убили при вылазке за припасами.

Но сегодня Хэм уже дважды не справился со своими обязанностями, так что неизвестно, что Джексон захочет сделать.

Мигель стоит у ворот, и он впускает нас, помахав рукой. Когда мы приближаемся к дому, Джексон, должно быть, заметил что-то в нашей осанке или походке, потому что он выходит из гаража нам навстречу.

— Что случилось? — спрашивает он, и его глаза быстро пробегают вверх-вниз по моему телу, прежде чем он переключается на Хэма.

Хэм не колеблется и не выдумывает объяснений. Он в простой, прямолинейной манере рассказывает Джексону о том, что произошло.

После пары фраз плечи Джексона напрягаются, и он поворачивается обратно, чтобы окинуть мое лицо и тело испытующим взглядом.

Но когда Хэм заканчивает объяснение, глаза Джексона прищуриваются, губы поджимаются.

В этот момент я задерживаю дыхание. Я не позволю Джексону вышвырнуть Хэма из Новой Гавани, но я действительно не хочу ссориться из-за этого. Выселение людей — одно из самых трудных решений, которое нам приходится принимать, и мы никогда раньше не спорили по этому поводу.

Джексон зол. Это для меня очевидно, хотя он еще не сказал ни слова. Он долго молчит, потом выдавливает:

— Иди в дом и собери свои вещи.

Я напрягаюсь и вижу, как меняется выражение лица Хэма.

Джексон продолжает.

— В обозримом будущем ты будешь спать в старом сарае. Тебе придется завоевать свое право вернуться в дом.

Я сипло выдыхаю, и Хэм издает сдавленный звук, когда его лицо искажается от ощутимого облегчения.

— Понял, — говорит он, бросая на меня быстрый взгляд, прежде чем снова повернуться к Джексону. — Этого больше не повторится.

— Уж постарайся. Сегодня вечером мы поговорим о том, что тебе следовало сделать лучше.

— Понял. Спасибо. Понял.

Хэм выглядит так, словно вот-вот расплачется от облегчения и благодарности, поэтому я говорю ему, чтобы он пошевеливался, так как ему нужно собрать свои вещи.

В доме есть две большие комнаты с двухъярусными кроватями. Мы продолжали добавлять кровати, сколько могли, и теперь в каждой по двенадцать коек. У нас также есть старый сарай, куда мы помещаем жильцов, не поместившихся в доме. Там не так уж удобно. Люди спят на раскладушках или кучах сена. Но Хэм прожил там полтора года, прежде чем в доме нашлось для него место, и он явно не жалуется на переезд обратно.

Он так боялся, что Джексон собирается его выгнать.