В объятьях Падшего

Так прошли два веселых и насыщенных года моего обучения. Мы шли к выпуску с четвертого курса, и только Судьбе известно, попадем ли мы на пятый в Архаис. Оставалось только полагаться на Удачу, что претило мне даже своей идеей. А впрочем, чем Всенижний не шутит, когда боги не смотрят.

* * *

– Какого демона ты таскаешься к ней каждый день?! – рычал Лисандр, скаля все восемь клыков. Перед своим оппонентом ему не было нужды скрываться.

– Ты имеешь что-то против? – ехидно заметил развалившийся в кресле Фелис, наслаждаясь агрессивной реакцией друга.

– Она на тебя не поведется, – глухо выдохнул сквозь зубы оборотень.

– С чего такая уверенность?

– Я уже победил. Она была моей. Зачем ты снова пытаешься попасть в ее жизнь? – не сдавался Лис.

– Она БЫЛА твоей, – весело заметил кот, – братец, ты упустил свое счастье. Сейчас я рядом с ней. Я помогаю ей и поддерживаю. А где ты? ― пристальный взгляд и вопрос привели мэтра в замешательство. ― Дай подскажу. За чертой "бывший-придурок".

– Р-р-р! – Мэтр Моэ рванул к креслу, грозно навис над коллегой и прорычал в самое лицо.

– Ой, боюсь-боюсь, – Фелис притворно поднял руки, – не ты ли сам все испортил? Ведь искал с ней встречи после вашей случайной связи, чтобы расстаться. Она же каким-то волшебным образом смогла тебя зацепить, а ты струсил. Побоялся зависимости. Так чего убиваться, что Хана бросила тебя первой? М?

– Ты нарвешься, брат, что я вытрясу из твоей кошачьей задницы весь дух, – низко зашипел Лис, выказывая крайнюю степень бешенства.

– Понял, ухожу, – и Хрон действительно встал, – только не нужно срываться на мне, когда это твоя морда в пушку, Лис.

И оборотень ушел, оставляя своего товарища и брата по духу, не по крови, осознавать свою ошибку.

Может ли стать так, что зависимость обернется благом, а не проклятьем?

Именно этот вопрос терзал мэтра Моэ на протяжении двух с половиной лет, когда та самая зависимость никуда не ушла, а лишь приумножилась.

– Ты все же сумела меня подчинить, маленькая плутовка, – тихо шепнул тишине Падший то, в чем даже себе не до конца признавался.

Конец второй книги