Дротнинг

Когда Болли вынес Забаву из женского дома, в лицо ей ударил порыв сырого ветра. Снаружи уже занялось утро, высветив тучи, нависшие над крепостью.

Стражники за дверями женского дома расступились. Посмотрели на нее как-то…

Не так, как прежде, решила Забава. Тревожней? Пристальней?

Она вскинула подбородок над воротом плаща, чтобы не выглядеть совсем уж измученной. Подумала — еще немного, и я увижу Харальда. И жену его новую, Труди эту.

А следом сквозь злую обиду у нее вдруг пробилась тревожная думка — но если там и впрямь было колдовство, то Труди может околдовать Харальда снова. Что удалось один раз, выйдет и второй…

— Поторопись, Болли! — хрипло попросила Забава.

И выпростала из-под полы плаща левую, перевязанную руку. Согнула в локте, кое-как ухватилась за шею брата.

— Так растрясу же, — с недоумением пробормотал Болли, меривший землю мелкими шагами. — И рана зашитая разболится…

— Ничего со мной не случится, — упрямо выдохнула Забава. Снова попросила: — Быстрей!

Неизвестно, послушался бы брат или нет, но тут Кейлев, шедший впереди, оглянулся. Бросил на сына строгий взгляд, и Болли сразу зашагал размашистей.

А Забава, скорчившись у него на руках, здоровой ладонью придавила живот под плащом. Болли оказался прав — когда он заторопился, в ране сразу же заворочалась острая боль. И перевязанная рука, выставленная на холод, заныла. Хотя перед этим, после трех чаш молока, которые Забава выпила подряд, не останавливаясь, боль в животе и ладони вроде поутихла…

Может, она не просто так утихла, с затаенной надеждой подумала вдруг Забава. С тех пор, как забеременела, болячки на ней заживали быстрей прежнего. Лечит ее дитя-то, об этом и Харальд говорил. Значит жив сыночек?

Она быстро погладила живот, надеясь, что ребенок шевельнется в ответ. И опять придавила тело возле раны — уж больно сильно там кололо.

Болли, дойдя до угла женского дома, сворачивать за него не стал. Двинулся прямо, держа путь к двум приземистым строениям, в просвете между которыми виднелась далекая полоска сараев. Справа и слева от него шагали двое стражников, притаптывая низкую траву по бокам от стежки. Еще пара воинов вместе с молчаливой Нежданой держались за спиной у Болли.

Они уже отошли от женского дома, когда их догнал прибежавший сзади Гейрульф. Спросил, заступив дорогу Кейлеву:

— Вы куда? Случилось чего?

— Дротнинг хочет видеть конунга, Гейрульф, — ровно ответил старик. — А ты продолжай приглядывать за стражей возле женского дома. Мы скоро вернемся.

Однако Гейрульф не сдвинулся с места. Сказал, уставившись на Забаву — и во взгляде его плескалось непонятное, угрюмое беспокойство:

— На скотный двор идете? Но конунга там нет, он уже закончил допрашивать. И только что увел ведьм туда, где свадьбу праздновал. Я издали их видел.

Свадьбу праздновал, яростно повторила про себя Забава. Потом уточнила дрогнувшим голосом:

— Всех увел, и Труди тоже?

Подручный Харальда кивнул.

— Спасибо за вести, Гейрульф, — торопливо бросила Забава. — Идем туда, Болли. Быстрей!

Кейлев тут же нырнул в сторону, обходя Гейрульфа. А тот внезапно шагнул — и очутился перед Болли. Угрюмое беспокойство из его взгляда разом ушло. И он, уже равнодушно глядя на Забаву, объявил:

— Я пойду с вами. Конунг Харальд приказал мне следить, чтобы к дротнинг и мышь не смогла подобраться. Прости, дротнинг, но если с тобой что-то случится, конунг мне этого не простит!

А следом Гейрульф так же быстро, как перед этим, отступил в сторону, освобождая Болли путь.

Не до него сейчас, мелькнуло у Забавы. К тому же Гейрульф ни у кого не спрашивал позволения, просто сообщил, что пойдет с ними…

Кейлев, успевший уйти вперед, на ходу оглянулся. Недовольно нахмурился, вопросительно взглянул на Забаву — но промолчал.

Гейрульф тем временем пристроился рядом со стражником, что шагал по правую руку от Болли.

К помосту их маленький отряд подошел со стороны столов, за которыми совсем недавно пировало войско. Кейлев сразу свернул, обходя их слева.

И еще издали Забава разглядела Харальда. Муж стоял на возвышении, спиной к ней — в серой рубахе, со змеей, черным наростом поднимавшейся над его плечом.

О том, как изменился Харальд, Забава уже знала. Неждана, пока помогала ей одеться, кое-что рассказала. Говорила Неждана открыто, по-нартвежски, при Кейлеве и Болли, стоявших рядом. Видно, хотела предупредить Забаву, чтобы та прилюдно не испугалась.

И родичи своим молчанием это одобрили.

Но тревожилась Неждана зря. Может, в другое время Забава и дрогнула бы — однако сейчас в ней плескалось слишком много обиды и ярости. Она лишь прищурилась, вглядываясь в мужа…

Там, на помосте, Харальд говорил. Да так, что эхо над крепостью гуляло. Забава расслышала его слова о том, что они придушат ведьм, чтобы никто не опасался шорохов и писков. Но копьем протыкать их не станут, потому что это казнь, а не жертва.

Значит, убить решил, как-то опустошенно подумала Забава, глядя на мужа. Всех, и новую жену тоже? Иначе зачем Харальд привел сюда Труди? Не посмотреть же на смерть родственниц — Исгерд, ее мачехи, и двух двоюродных сестер, о которых Неждана рассказывала!

А следом в уме у Забавы пролетело — но если Харальд говорит про писк и шорохи под половицей, стало быть, эти бабы и девки подсылали к людям крыс. Как Асвейг с Бреггой в Йорингарде. Может, и в волка кого-нибудь успели обернуть?

Так все-таки было здесь колдовство, но волчье? И Труди в этом замешана?

Наверно, потому Харальд и собрался их казнить, решила Забава. Совсем без вины он убивать не стал бы. Неужто и жену новую не помилует? Казнит ее прилюдно, вместе с другими бабами?

Прилюдно — и при мне, осознала вдруг Забава.

Если только она не повернет назад.

Или не вмешается. Вот прямо сейчас, когда Харальд стоит перед всем войском. Когда он уже объявил воинам свою конунгову волю…

Там, вдали, Харальд повернул голову к мужику, что стоял на помосте в трех шагах от него. Забава в мужике признала Свальда — и ростом был схож, и рубаха у него знакомо горела пурпуром. Только светлая грива, всегда прикрывавшая ярлу лопатки, исчезла.

А затем ярл Свальд с помоста рявкнул, что начнут они с Брегги. И Забава от этих слов вздрогнула. Брегга здесь? Но Неждана об этом ничего не говорила. Может, она не знала всех девок, что жили в крепости?

Забаве вдруг стало тяжело дышать. И вспомнилось сразу все, что случилось с ней здесь, в этих краях. А еще там, в Йорингарде…

— Откуда тут Брегга? — изумленно проворчал Болли, вторя мыслям Забавы. Потом добавил, покосившись на нее: — Ну, подойдем, узнаем.

Нес он Забаву легко, как пушинку — и до сих пор даже не запыхался. До помоста меж тем осталось шагов двадцать, не больше. Люди, столпившиеся вокруг него, переговаривались тихо, приглушенно.

Можно было крикнуть, и Харальд ее услышал бы.

Непременно услышал бы.

Забава открыла рот — но только судорожно вздохнула. И, покрепче придавив живот здоровой рукой, негромко позвала:

— Отец.

Кейлев с готовностью обернулся, остановившись на полушаге. Болли застыл на месте, стражники, что шли рядом с ним, тоже встали.

— Вернемся? — с плохо скрываемым облегчением спросил старик.

— Нет, пойдем туда, — уронила Забава, не сводя глаз с помоста. — Только… не хочу, чтобы Харальд меня увидел. Встанем с краю. Прошу тебя.

Кейлев глянул с сомнением, однако ничего не сказал. Лишь кивнул.

Что ж я делаю-то, подумала вдруг Забава ошеломленно. Вместо того, чтобы закричать или вернуться назад, в женский дом, собираюсь на чужую смерть поглазеть?

Но и прятаться оттого, что творил сейчас Харальд, ей казалось постыдным. Вроде как мышью в нору забиться, пока он свои дела делает. А помешать Харальду…

Если ведьмы людей в зверей превращают, то и люди имеют право на свой суд, мелькнуло у Забавы. И ярость, притихшая было, снова полыхнула внутри, выжигая и жалость к бабам, и страх перед тем, что здесь сейчас случится.

Болли снова зашагал вперед, к людской толпе, торопясь вслед за Кейлевом. А на помост затащили высокую, стройную девку. На пышнотелую Бреггу она не походила ничем, кроме алого платья — та Брегга тоже любила красное.

Может, девки просто зовутся одним именем, быстро подумала Забава. По ее родной Ладоге тоже немало Забав бегало…

А потом, несмотря ни на что, сердце у нее все-таки сдавило жалостью. И она задержала дыхание — все за тем же, чтобы не закричать.

Впереди, возле крайних столов, оставшихся после свадебного пира, по обеим сторонам от помоста и дальше, до самых ворот и на склонах неблизкого вала, толпились люди. Смотрели, тихо переговариваясь, на то, как ярл Свальд душит ведьму по имени Брегга.

И Забава тоже смотрела. Не дышала до тех пор, пока не стало уж совсем невмоготу. Фигура ярла Свальда загораживала от нее девку больше чем наполовину. Но все равно было видно, как выгнулось и задергалось тонкое тело, обтянутое ярким шелком. Как ноги забили по доскам, взметывая алый подол.

Кейлев, споро дошагавший до края толпы слева от помоста, пошушукался там с одним из мужиков. Несколько воинов, заслышав их разговор, обернулись и удивленно посмотрели на Болли с Забавой. Но старик бросил пару негромких слов, и мужики снова повернулись к ним спиной.

Сам Кейлев после этого шагнул поближе к подошедшему сыну. Сказал приглушенно, глядя на Забаву:

— Сванхильд, там на помосте — Брегга Гунирсдоттир. Конунг объявил, что девки, которых здесь считали двоюродными сестрами Труди, на самом деле ее родные сестры.

Они изменили себе лица колдовством, и назвались по-другому, когда пришли сюда. Среднюю, Асвейг, стали кликать Астрид, старшую Бреггу — Хельгой. Так что ярл Свальд сейчас душит ту самую Бреггу Гунирсдоттир. Одну из тех, кто тебя волчицей обернул. Потом настанет очередь и Асвейг. Конунг мстит за тебя, как у нас положено, дочь.

Последние слова Кейлев произнес значительно и с расстановкой. А Забава, переведя на него взгляд, подумала — вот и умрут ведьмы, что обрекли мое дитя то ли на волчью жизнь, то ли сразу на смерть. Радоваться надо. Или хотя бы смотреть на их казнь спокойно, с достоинством. Вон и отец беспокоится, как бы она чего не выкинула, что у нартвегов не положено.

Но вместо радости в уме спутано мелькнуло — стало быть, эти ведьмы умеют и лица с телами себе менять? Только Труди-то ничего не меняла. И звалась своим именем, когда Харальд на ней женился!

На помосте глухо грохотнули доски, ярл Свальд бросил на настил труп Брегги. Затем крикнул, чтобы к нему привели новую дротнинг, Труди.

И лишь после этих слов Забава снова перевела взгляд с Кейлева на помост. Но при виде стройной девки в синем платье, той самой, которую Харальд обнимал на пиру при всех — только уже без невестиного венца, с заткнутым ртом — радости не ощутила.

Жгло что-то внутри, и девку было все же жаль. Эта Труди не трогала ее дитя, лишь Харальда заполучила.

Забава стиснула зубы, чтобы не закричать, не остановить Харальда. Молча приказала себе — смотри. Раз уж выпала такая судьба, надо разучиться жалеть. Или лучше сразу лечь да помереть, чтоб другим из-за нее не мучиться. Тех других уже вон сколько набралось — и мужики из войска, которым пришлось биться за Упсалу…