Кровавый Король

Когда-то он решил, что подарит ей весь мир. Покажет каждый его уголок, раз уж их родители не удосужились сделать этого, подкинув их во младенчестве в католическую церковь на окраине Халльштатта. И последний вовсе не был виноват в том, что Трикси любила маленький городок. Там-то с Гидеоном и случился припадок, после которого почти каждая ночь обращалась Адом, а врачу-психиатру не мешало бы самому показаться специалисту. Стоя на опушке, под плакучей ивой и наблюдая за некогда домом — церковью Maria am Berg — он поймал такую яркую галлюцинацию, после которой потерял сознание. В конечном итоге, пришлось пройти обследование, результат которого оказался не утешительным: обычное переутомление и… рак, о котором он молчал не хуже советских партизан в Маутхаузене. Только в «блоке смерти» заключённые не видели один и тот же сон-галлюцинацию по кругу, а он видел. Уже достаточно редко, но, как говорили его русские одногруппники, метко.

Они всё-таки переехали в Нью-Йорк, где им дали время подтянуть язык и освоиться, где они смогут начать новую, хотя и не особо долгую для него, жизнь.

Бог почему-то никогда не жаловал Гидеона, хотя Трикси без умолку твердила, что «на всё воля Его».

Гидеон выходит на веранду, плотно прикрывая стеклянную дверь. Он включает уличное освещение, усаживаясь в уютное кресло. Усмехается, выуживая из мятой пачки сигарету. Немного повертев её в руках, зажимает губами, шаря рукой по кофейному столику в поисках зажигалки.

Что не убивает — делает сильнее, но, вероятно, не в его случае. С ним убивает всё.

Кидает беглый взгляд на мегаполис внизу. Приятный бонус переезда — высококлассная квартира на двадцать восьмом этаже с крытой верандой. И любой бы, включая его девушку, сказал: «Спасибо, Господи», но не Гидеон. Гидеон зубами выгрызал собственный путь чуть ли не с младенчества и точно знал, что как только его выпустят из «церковных ребятишек» в большой мир — он сделает этот мир лучше. Сам. Без помощи кого-то свыше.

Затягивается, ощущая дым вишни на кончике языка. Насладиться им не получается, приходится прокашляться, чтобы снова принять дозу «успокоительного». По правде, ему всегда нравилась черешня. И вкус у неё тоньше и слаще, нежели у вишни, но, видимо, для изготовителей сигарет разница была не велика, а потому Гидеону приходилось довольствоваться малым.

Гидеон открывает небольшую книгу в изумрудном переплёте с ярко-золотыми завитушками. С левой стороны корявым врачебным почерком старательно выводились буквы:

«Видару Гидеону Тейту Рихарду, психиатру-засранцу, скептику, королю сарказма от лучшего будущего врача-геронтолога Андрея Алексеевича Разумовского».

Он быстро проводит подушечкой пальца по надписи, снова затягиваясь. Сборник стихов Сергея Есенина — единственное, что осталось от одногруппника и лучшего друга Андрея Алексеевича Разумовского, покинувшего этот свет весьма плачевным путём — автокатастрофой.

А вот от самого Видара Гидеона Тейта Рихарда — осталось скромное «Гидеон Тейт», а ещё короче — «доктор Тейт», который искренне ненавидел родителей за одиночество, огромное имя, что якобы «по преданиям восходило к какому-то древнему, исчезнувшему королевскому роду», за болезнь, за, чёрт возьми, постоянное ощущение одиночества, с которым он едва мог совладать и то, только потому что Трикси была рядом, верила в него, поддерживала. Удивительно, как человек способен помочь одним лишь своим присутствием.

Она поистине была волшебной, и он каждый раз думал, за что именно она досталась ему и почему терпит его выходки, с лёгкостью переплёвывающие замашки культового экранного врача — доктора Хауса. Вместо хромоты у Гидеона был кашель. Но во всём остальном…

— Гион? — сонный голос за спиной Гидеона, заставляет резко обернуться.

В дверях стояла худая фигурка Трикси, закутанная в ватное одеяло. Яркие голубые глаза источали сонливость, аккуратный носик щурился, учуяв вишнёвый запах, а шёлковые волосы цвета коры ивы, хотя и напоминали сейчас гнездо для птиц, всё равно были красивыми. Её внешность всегда казалось ему чересчур аристократичной.

— Почему ты не спишь? — Гидеон тушит сигарету, а затем пододвигается на кресле, хлопая ладонью по молочной обивке.

— Я проснулась попить и не увидела тебя, — девушка усаживается рядом с ним, слегка улыбаясь, когда он обнимает её и целует в висок. — Снова кошмары?

— Нет, просто бессонница. Вот, читаю, — хмыкает он, прикладывая щёку к голове Трикси.

В лёгких сразу же оседает цветочный аромат от волос. Он чуть склоняет голову, прикусывая мочку уха.

— Гидеон, Вы нарушаете этикет! — сонно хихикает Трикси, закрывая глаза от блаженства.

— Вчера ты была не против…

— Почитаешь вслух?

— А что мне за это будет? — хрипотца, проснувшаяся в голосе Гидеона, будит искреннюю улыбку на губах девушки.

— Ты не выносим, Гион!

— Ладно-ладно, — он невесомо касается губами виска девушки. — Какое ты хочешь?

— То, на котором ты остановился, — пожимает плечами она.

…«Я положил к твоей постели

Полузавядшие цветы,

И с лепестками помертвели

Мои усталые мечты»…

Его голос бархатом окутал ивовый затылок, а вместе с тем напитал веранду, каждый предмет на ней, врезался в воздух.

…«Я нашептал моим левкоям

Об угасающей любви,

И ты к оплаканным покоям

Меня уж больше не зови»…

Гидеон шмыгает носом, снова оставляя невесомый поцелуй на волосах Трикси. Он, на едва пойманную секунду, поднимает глаза к небу. Над головой рассыпалось несметное количество звёзд.

… «Мы не живем, а мы тоскуем.

Для нас мгновенье красота,

Но не зажжешь ты поцелуем

Мои холодные уста»…

Из-под пальцев слышится шелест страниц. Трикси тихонько перехватывает его свободную руку, прижимая к губам.

… «И пусть в мечтах я все читаю:

«Ты не любил, тебе не жаль»,

Зато я лучше понимаю

Твою любовную печаль»…

— Красиво, — едва слышно шепчет девушка.

— Красиво… — вторит мужчина, снова поднимая голову к небу.

На тёмно-синем лоскуте, в окружении раскрошившихся бриллиантов, мерцает Большая Медведица…

Продолжение следует…

Больше книг на сайте — Knigoed.net