Августина лучше всех

Все верно — идеальное сочетание.

Я старалась действовать быстро, чтобы причинять как можно меньше боли: приложив палец к шраму, выжигала кусочек рубцовой плоти и моментально начинала заживление, но Лигия все равно вцепилась пальцами в кушетку и иногда стонала.

— Давайте вместе, — предложил целитель и положил свой палец сразу следом за моим. — Я возьму на себя регенерацию.

Так дело действительно пошло живее. Мы закончили почти половину круга, когда Лигия, зажмурившая глаза, вдруг едва слышно пробормотала:

— Это все для тебя, Ролан… Для тебя…

Я не могла поверить своим ушам. Что она сказала?

Мой палец остановился, и целитель посмотрел вопросительно.

— Передышка?

— Нет, продолжим.

На то, чтобы выжечь весь рубец, нам понадобилось около десяти минут. К завершению круга на лбу Лигии выступила испарина, но она держалась на удивление мужественно. В конце процедуры шрам был таким же гладким, как и остальная кожа. Спустя несколько дней он побледнеет и станет едва заметным, а через месяц и вовсе перестанет существовать.

— А теперь отдыхайте, моя дорогая, — сказал целитель, гладя измотанную пациентку по голове.

— Да, теперь можно. Теперь я буду достойной женой для гесса Северина. — Лигия успокоенно вздохнула и закрыла глаза.

Я еще раз удивленно на нее посмотрела. Конечно, эта девушка и раньше имела на Ролана определенные планы, но никогда еще не выражала их так прямо.

— Мисса Лакшин, вы идете? Я бы хотел с вами кое-что обсудить. — Целитель уже стоял в дверях гостиной.

— Секунду. — Вспомнив, что хотела проверить, я распростерла обе ладони над телом Лигии.

Если моя догадка была верна, вместе с печатью должна была уйти и магическая червоточина, которая показалась мне странной в прошлый раз.

Но нет, она была на месте и даже как будто бы стала больше.

Биргиты накрыли стол на боковой веранде, с которой прекрасно было видно и пристань, и сад. Усевшись на пустой стул, я собиралась было задать вопрос целителю о посторонней магии, которую обнаружила в его пациентке, а он, судя по всему, был не прочь обсудить новый метод лечения. Но вмешалась мать Лигии и увела у меня старичка прямо из-под носа, завалив того вопросами о здоровье дочери.

В это время на противоположном конце стола Карл Биргит с некоторым изумлением слушал Феникса, причем я не удивлюсь, если это изумление было от того, что гость продолжает называть его «папашей».

Тогда я повернулась к Марку и решила разобраться с тем, что волновало меня еще вчера.

— Вам удалось расшифровать дневник адмирала дальше?

— Да, но не слишком много. Вот. — Гесс Биргит вынул из внутреннего кармана листок. — Переписал специально для вас.

Я обрадованно развернула записи, но тут же приуныла, увидев, что строчек совсем мало.

Этот самый листок и сейчас лежит у меня на столе, так что слова с него я переношу максимально точно.

«Смеру укачивает. Отправил Камиллу предложить ей помощь…»

— Подождите, так Камилла в том плавании была на борту? — удивилась я. — И знала, что Ральф привез с Иланки женщину?

— Получается, так. — Марк пожал плечами. — Чуть раньше есть упоминание вскользь, что она училась у какого-то шамана на острове, но я не стал переписывать то, что не имело отношения к гессу Северину. Вообще, конечно, странно…

— Почему?

— Во-первых, чему она могла учиться? А во-вторых, иланкийцы не жаловали первых колонизаторов.

Я бы могла возразить, что они не жаловали и всех последующих, за редким исключением, но мне хотелось дочитать записи, а не пускаться в долгие объяснения.

«Состояние Смеры объяснилось — беременна. А Камилла, кажется, нашла общий язык с иланкийками».

Вот откуда пошли новые символы в записной книжке…

«На третий день плавания Ральфу стало плохо. Но дочь смогла привести его в сознание. Говорит, что, если не делиться с ним силой, до Эрландии он не доедет. Говорит, на нем чужая магия. В чем она заключается, непонятно. Может, девчонке кажется, пусть смотрят королевские целители. Главное — довезти».

— А дальше? — спросила я.

— Дальше мы пока не продвинулись, — развел руками Марк.

— Та магия, которую обнаружила Камилла, могла ли она быть проклятием? — спросила я, больше размышляя вслух. — Мог ли Ральф привезти его уже с Иланки?

— Вам лучше знать, могут ли целители почувствовать проклятие…

В институте нам о таком не рассказывали. И единственный человек, которого можно было спросить сейчас, пока еще находился в плену у хозяйки дома, скрупулезно выспрашивавшей, как ухаживать за дочерью.

После своевременного напоминания о проклятии я посмотрела на Феникса и уже почти придумала способ начать разговор, когда на веранду вошел дворецкий и, обратившись в сторону гиганта, сообщил:

— Мир О’Боз, прибыл ваш отец и просит вас как можно скорее выйти к нему.

— Пригласи гостя сюда, Веркл, — сказал Карл Биргит, нахмурившись.

— Гесс, гость настаивает.

Гигант поднялся, слегка кивнул нам всем и вышел.

Признаюсь, я не удержалась от любопытства, тоже встала и прошла до конца веранды, с которого была видна подъездная дорожка. Оттуда мне открылось непривычное зрелище: Флор О’Боз, всем своим весом взгромоздившийся на коня. В поводу он уже держал принадлежащего сыну жеребца.

Мужчины обменялись несколькими фразами, причем лица у обоих были мрачнее некуда. Феникс взлетел в седло, после чего О’Бозы умчались, не перемолвившись с хозяевами дома и словом.

Не знаю, что случилось, но явно ничего хорошего.