Ты думал, что я слабая…

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ, ГДЕ НА ГЕРОИНЮ НАХЛЫНЫВАЮТ ВОСПОМИНАНИЯ, И ПОЯВЛЯЕТСЯ СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ

— Вова? — только и смогла выдавить я из себя. Какой-то неведомый до этого момента страх схватил холодными пальцами прямо за ребра, заставляя задыхаться. Вот кого-кого, а этого человека я видеть точно не ожидала. Да что там не ожидала? Я не хотела! И куда, спрашивается, делась та неземная любовь, которая когда-то застилала мне глаза? А я ведь была уверена, что любила его. Что это было?

В голове тысячу раз я прокручивала этот вопрос и пыталась самостоятельно дать на него ответ. Объяснял мне это все чуть позже, когда я осталась без любимого человека, без ребенка, без поддержки, психолог. Да-да, у нас у всех с детства сложился стереотип, что это прерогатива «западных» людишек искать поддержку у мозгоправов. Как оказалось, в нашей стране эта специальность так же пользуется большим спросом. Наверное, мне нужно было просто выговориться и услышать, что я все делаю правильно.

— Если ты откажешься, то мы тебя отправим на принудительное лечение, — пригрозила мама, когда впервые услышала мое «нет» по поводу ее предложения обратиться к специалисту.

Да, тогда я была легковменяема, поэтому и маме и моему психологу было очень легко мне что-то внушить мне. А точнее, я была безвольной куклой в руках страшного человека. А мне просто хотелось кому-то рассказать все.

Сначала визиты к мозгоправу были частыми, два, а то и три раза в неделю, через месяц окружающие увидели прогресс, а через четыре, я и вовсе, как было указанно в карте, поправилась. Ну, а что, оказалось, что в мире существует болезнь под названием Владимир Краснослободцев и при чем сейчас я не очень боялась, нет не заразиться. Иммунитет на вирус я выработала несколько лет назад, и уже ничего не надо, ничего не сжималось. Я просто боялась. Боялась этого яростного взгляда, этих сжатых в тонкую линию губ, этого голоса с холодными нотками.

— Ты будешь гостя дорогого встречать на пороге? — усмехнулся Володя.

— Во-первых, я тебя не приглашала, так что ты пришел без ведома хозяйки, а во-вторых, сейчас не лучшее время, чтобы принимать гостей. Мне пора спать.

Дверь я захлопнула со всего размаху, не дав ему сообразить, быстро повернула ключ в замочной скважине, и трясущимися руками закрыла единственное открытое в доме окно, ринулась наверх на ватных ногах, чтобы забаррикадировать балконную дверь. Почему существовал этот страх? Ответов на данный вопрос я не знала, как не знала откуда здесь появился Вова.

А вот ответить на то, почему я убежала тогда, два года назад, я могла с полной уверенностью: ненависть и страх. * * *

— Ты как здесь? — это первое, что я задала, когда мы оказались на улице. Я сбежала с ресторана, так и не сказав Арине причину. Но сейчас я не думала о том, как буду ей объяснять. Четыре с половиной года я его не видела, а за это время можно многое забыть. Но я точно помнила, разглядывая в свете уличных фонарей, что не было у него до этого такого холодного отстранённого взгляда, что не было этих мелких морщинок у глаз. Откуда? Он ведь был старше меня всего на четыре года. А на коротко стриженных висках поблёскивает седые волоски. Похудел, заматерел… Я разглядывала мужчину, и мне казалось, что все, что нас связывало когда-то было в прошлой жизни и не со мной.

— Думаешь сбежал? — чуть усмехнулся он, но как-то тяжело.

— Я ничего не думаю, — резко выкрикнула я. — Зачем ты приехал?

— За тобой, — заявил он, как будто это было что-то естественное.

— Поздно, — возразила я. — Я замужем, и люблю своего мужа.

— А меня?

— Нет, Вова, уже разлюбила. Все прошло.

Врала ли я? Нет! Да, может к Тимофею я и не испытывала таких сильных чувств, как когда-то к Краснослободцеву, но этот человек мне давно стал чужой. Мое лицо всё ещё помнило, как тяжела его ладонь, когда она с яростью била по нему, мои руки всё ещё помнили, насколько он силен, когда оставлял синяки на запястьях. А вот вкус поцелуя, прикосновения, ощущение его кожи на моих ладонях, напрочь стёрлись из памяти.

Долгих пять минут, которые казались вечностью, он рассматривал меня внимательно, словно сканировал каждую клеточку, заглядывал душу своими выцветшими голубыми глазами. А лицо оставалось беспристрастно, не выражало абсолютно никаких эмоций.

— Ты изменилась.

— А ты хотел через пять лет увидеть все ту же наивную девочку, которую так легко обидеть или подчинить себе?

— Я не знаю, что я хотел увидеть. Но вижу, что ты сейчас подчиняешься совсем другому мужчине. А ты знаешь кто он? Думаю, даже не догадываешься с кем ты живёшь Алиса.

— Вова ты о чём? Ты совсем с ума сошёл? Уходи! Я не хочу с тобой разговаривать и видеть тебя. Мне пора домой. Меня ждет любимый муж. А тебя сейчас здесь никто не ждёт. Уезжай! — руки тряслись, хотела скорее бежать отсюда, не видеть этого человека. Спасаться. Только от кого спасаться-то? От себя?

— Только когда вернешься домой, не забудь спросить своего мужа, за что Он посадил меня за решётку, — Вова сжал свои губы в тонкую линию, резко развернулся и ушёл, оставив меня посреди парковки ресторана. А я стояла в свете фонаря, не понимая, что выгляжу одиноко и жалко под этим промозглым апрельским ветром. В этот момент как будто бы какой-то переключатель щелкнул в голове, я начала отчаянно соображать, вспоминая события пятилетней давности. Руки до сих пор трястись от волнения, а Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я не помнила, как я добралась до дома. Глаза застилала пелена непроглядных слез, но я боялась вспомнить. Я боялась своих воспоминаний, потому что понимала, что могу остаться одна. Я давно их закрыла глубоко в своей голове, и никому не показывала. Наверное поэтому я и не делилась с подругами своим прошлым. Это было больно, я бы не могла ещё раз это пережить пусть даже и мысленно. Тимофей, как мне помнилось, ворвался в мою жизнь неожиданно. А что этому предшествовало? Я со дня нашей первой встречи воспринимала его как что-то нормальное, человека, который должен присутствовать в моей жизни. Он был другом, но как он оказался моим мужем? На этот вопрос я и сама не могла дать себе ответ. Но эта встреча с Вовой заставила меня задуматься. И почему он обвинял моего мужа в том, что оказался за решеткой? Почему я сомневалась в нём?

Я припарковала машину недалеко от дома, а сама просидела ещё минут тридцать, прежде чем войти в квартиру. Я видела, что окна нашей кухни, которые выходили во двор светятся. Я даже могла предположить, что мой муж сейчас сидит за столом и ждет меня. На плите уже вскипел чайник, А на столе стоит корзинка со сладостями. Это была у нас маленькая традиция, когда он или я ждали друг друга с работы, то ставили чайник а потом по возвращению, вдвоём пили чай и болтали о том, как прошел наш день. За два года совместной жизни таких традиций стало очень много. А сейчас я просто не могла поверить, что мой муж, любимый муж, мог сотворить какой-то нехороший поступок, связанный с моей прошлой жизнью. Зачем ему было сажать Вову? Зачем? Из-за меня? А стоила ли я того? Наверное, эти вопросы лучше было задать Тимофею. Но я боялась. Я боялась услышать ответы, и получить подтверждение своих догадок. Я не хотела терять то, что у меня сейчас было. А это был надежный муж, любимая работа, подруги, которые меня любили и поддерживали. Узнать правду означало — потерять все.

Когда я решилась подняться домой, я боялась, что он всё поймёт. Он поймет, что я видела Вову. Он поймет, что я никогда не любила его так, как Краснослободцева. Он поймёт, что я знаю его маленький секрет. Он поймёт, что я его так и не простила, за то, что он оставил меня без ребенка, да и вообще без надежды на то, что я когда-нибудь стану мамой. Что-то было, что-то мучительно, что разрывало меня долгие годы, но я тщательно это маскировала.

Боже, Сколько мыслей, сколько это всего, что не должно было быть в моей жизни. И что в итоге? Я доверяю ее преступнику свою семейную жизнь, свое будущее? Это бред! Это просто бред. Со всех ног я бросилась к двери, отыскала ключ в сумочке, трясущимися руками вставила его в замочную скважину, влетела в квартиру, и увидела Тимофея, который сидел на кухне и ждал меня. Внутри всё сжалось, как я могла в нём сомневаться? Он моя судьба, он тот, кого я выбрала, кому я доверилась и кому я доверила свою судьбу. А Вова, он просто ревнует. Это обыкновенная мужская ревность, ведь когда-то Я была с ним рядом, и он мог делать со мной всё что хотел. А теперь этой возможности просто-напросто не предвидится.

— Привет, дорогая! Я думал, ты придешь раньше. Чай будешь? — Тимофей чмокнул меня в щечку, взял куртку, которую повесил на крючок, подал мне тапочки.

— Конечно, Тима!

— На тебе лица нет. Что-то случилось, Алиса?

— Нет, просто устала.

В тот вечер я так и не поговорила с ним. Поэтому, сославшись на головную боль, Я решила не выйти на работу, а найти Вову. Да, согласна, решение абсолютно глупое. Но я должна была выслушать его версию, прежде чем начинать разговор с мужем. Что все-таки случилось тогда. Выяснить, в какой гостинице остановился Краснослободцев, особого труда не составило, так как гостиниц в городе было не слишком много. Он же не мог приехать просто на один вечер, чтобы повидаться со мной, и спокойно уехать после моего отказа. Я знала его хорошо. Он ждал, он как хищник поджидал, словно добычу, которой он привык обладать. По сути, я была просто обыкновенной вещью, которую он когда-то потерял, и теперь хотел вернуть, как законный ее хозяин. Конечно ассоциация не самая лестная, но ведь это было так, если учесть нашу совместную жизнь.

— Я ждал тебя, — дверь гостиничного номера отворилась, а на пороге стоял совершенно чужой Вовка. Он улыбался, и в этой улыбке чувствовать что-то отталкивающее, холодное, хищное. Она словно говорила, что он был прав. Но я ведь так и не поговорила с Тимофеем.

— Нам нужно поговорить, — я не дожидаясь приглашения, прошла в его крохотный номер. Я знала, что рисковала. Город маленький, и совсем скоро могут проползти слухи, что я приходила к незнакомому мужчине, и оставалась в его номере довольно долго. Что подумает Агеев? Уж точно не то, что я просто пришла с намерением выяснить, в чем его обвиняют, учитывая его сложный характер.

— Что ты имел в виду, когда говорил, что Тимофей виноват в том, что ты оказался в тюрьме?

— Это и имел в виду. А что ты еще хотела услышать? — он скрестил руки на груди, опёрся о стену и смотрел на мои метания по комнате с абсолютным безразличием.

— Ты хочешь сказать, что тебя подставили? — спросила я прямо.

— Да, именно так. Ещё хотели повесить на меня избиение твоего бывшего, хотя все прекрасно знали, что пьяного Генку тогда покалечил твой благоверный — с каким наслаждением он выплевывал эти слова.

— И ты совсем не виновен, да, Вова?

— Почему? Организатором и лидером банды нашей я никогда не был, но на меня повесили хищение и незаконную торговлю оружием. Да, с этим я дело имел, но я был лишь мелкой пешкой в большой игре. А вот следакам, которым заплатили твой отец и твой муж, — скривился Вова, словно поглотил какого-то жука, — было выгодно кого-то закрыть и продолжать заколачивают бабки, имея долю с продажи оружия.