(Не)счастье Бывших

— Нельзя говоришь, а с Ксюшей можно было так поступить? А со мной? — смотрю на маму, а она только округляет глаза и открывает рот.

— Артем прекрати, — появляется отец на кухне, — матери и так плохо, еще ты тут с разборками прикатил. Что случилось?

Наливает себе рюмку водки и выпивает не закусывая. Наливает следующую и двигает мне.

— Выпей и успокойся, — говорит отец, обнимая за плечи маму.

Вмести они сорок пять лет, и за все время отец ни разу не обидел мать. Да меня учил всегда, с самого детства закладывал эту мысль, что свою женщину нужно любить и уважать. Что бы девушка, не вытворяла нужно ее выслушать и дать ей самой все объяснить. Но сейчас это правило со мной не работало.

— Я за рулем, — говорю и отворачиваюсь к окну. — Вы знали, что у меня есть дочь? — смотрю на своих родителей и вижу лишь волнение на их лице.

Мама хватает руку отца и крепче сжимает. Смотрит на него испуганным взглядом.

— Вам разве родители Ксении не сообщали, что у вас родилась внучка?

Мама отрицательно машет головой. Но слезы что заполонили его глаза, заставляют сбавить обороты. Это моя мать и с ней так нельзя поступать. Пусть она даже совершила такой поступок, но довести до порока родную мать я не могу.

— Артем, прекрати истерику, мать довел до слез, — рычит отец, — Мы знать нечего не знали.

Тут мама встает передо мной.

— Я знала, — тихо говорит она дрожащим голосом. — Мне ее мать говорила. Но я не сказала тебе, я просто побоялась, что ее чокнутый папаша посадит тебя. Они же нам тогда ясно и доходчиво объяснили, что если ты появишься на горизонте, то тебя закроют за изнасилование.

Я прекрасно помню как отец Ксении поймал меня после того как я проводил его дочь до дома. Он, можно сказать, повел меня за шкирку к нам домой. Меня двадцати трех летнего парня потащил домой. Я не знаю, как я удержался и не ударил его. Но тогда я только лишь думал о моей девочке. Дома он составил с моей семьей разговор и четко дал понять, что меня ждет, если я не уеду из города. Вариантов было не много. До сих пор себя ненавижу за свой выбор.

— Марья ты чего такое говоришь? — спрашивает отец у матери, — Ты знала, что в соседнем доме растет наша внучка, и слова мне не сказала? — кажется, батя в шоке. Он снова наливает себе. Опрокинув рюмку в рот, он с непониманием смотрит на маму. Первый раз вижу, чтоб отец злился на маму.

— У тебя только все наладилось. Я же помню, как ты страдал от любви к этой рыжей девчонки, — пытается прикоснуться ко мне, но я отхожу от нее. — Я просто поступила, как мне подсказывало сердце. Я хотела как лучше. Да и кто знает, чей на самом деле этот ребенок.

И тут меня начинает потряхивать, кулаки сами сжимаются от злости. На мать я, конечно, не кинусь, но все что сказала мама, в голове не укладывается. Значит с Викой, которая мне изменила на моих глазах в нашей постели так поступать нельзя, а с той, которая была мне верна и любила больше всех на свете можно. Как взрослая женщина — моя мать так могла со мной поступить?

— Это моя дочь, — зло цежу я, — Копия моя. Волосы только от Ксении достались. Мама разве не должен был знать о ребенке? Я спивался, когда уехал, загибался от любви к ней, жить без нее не хотелось, — прикрыл глаза, вспоминая те трудные времена. Мне действительно было хреново, если бы не Тим я бы спился и загнулся где-нибудь под лавочкой в парке. — Когда Ксения пришла устраиваться ко мне на работу, я снова ощутил, то тепло и любовь что когда то жила во мне, — и это была правда. У меня словно выросли большие крылья за спиной.

Из глаз матери текли слезы, и она обмякшим телом начала оседать вниз.

— Прости меня сын, — сказала и прикрыла глаза.

Я успел подхватить на руки ее и усадить в кресло. Меня трясло от страха за жизнь родного и любимого человека, но и злость колыхалась во мне. Я метался около матери и винил себя за свою не сдержанность. Что я наделал?

— Марья, — отец пытается привести ее в чувства, — очнись дорогая, — я прощупываю пульс, он еле ощутим. Беру маму на руки и несу в машину. Отец садится сзади с ней, и мы едем в больницу.

— Прости ее сын, — хриплым и взволнованным голосом говорит отец всю дорогу до больницы. — Я не знал, — повторяет как мантру.

Маму сразу забирают в реанимацию, и говорят неутешительные прогнозы. Хожу по коридору туда- сюда, отец сидит на скамейке около реанимационной палаты, он выглядит чертовски усталым.

— Бать все с мамой будет хорошо, — уже не первый раз говорю ему, и себе тоже. — Это я во всем виноват. Не нужно было все на нее вываливать.

Присаживаюсь на скамейку рядом с ним.

— У нее уже давно побаливало сердце, ты просто поспособствовал этому приступу. Сын мама больна. У нее уже был один такой приступ.

Я смотрю на отца и нахожусь в шоке.

— Мы просто не стали тебе говорить. Вика знала, но мать ее попросила, чтоб она не говорила тебе.

— Я за кофе тебе принести? — мне срочно нужно на свежий воздух, иначе я начну крушить всю больницу.

— Нет.

На улице снова набираю номер Ксении, но телефон выключен или я нахожусь в черном списке. Остается один вариант — это Надюха. Набираю ее номер, и она сразу берет трубку.

— Чистяков ты время видел? — стонет сонным голосом в трубку. Смотрю на часы, а время четыре утра.

— Извини. Мне надо с рыжиком поговорить, — говорю, затягиваясь сигаретой. — Дай ей трубку.

— Ты иди к жене и разговаривай с ней. А Ксюшу мою не трогай, — злобно говорит она. — И к Алиске лучше не приближайся.

Не успев ответить, я только услышал короткие гудки в трубке. Сердце заныло от тоски. Достаю вторую сигарету и снова наполняю легкие дымом. Я столько лет не курил, а сейчас сигарета стала моим помощником в успокоении нервов.

ГЛАВА 23

КСЕНИЯ

Чтобы жизнь не казалась невыносимой, надо приучить себя к двум вещам: к ранам, которые наносит время, и к несправедливостям, которые чинят люди.

Никола Шамфор

Скучаю очень по нему. Перед глазами все прекрасные наши моменты, страстные поцелуи, теплые объятия, милая улыбка, счастливые глаза, жаркие ночи. Хочется снова прижаться к нему всем телом и ощутить родной и любимый запах и теплоту его сильных рук. Неудержимо тянет к нему, но я не могу.

По щекам снова текут горячие ручейки слез. Нечего не могу с собой поделать, не думать о нем не возможно. Артем заполнил каждую клеточку моего тела. Только сейчас понимаю как мне плохо без него. Невозможно.

Прошло всего, каких-то три несчастных дня, а я схожу с ума без него. Мне так плохо не было семь лет назад, сейчас же все чувство обострились и давят на меня.

Поднимаюсь с кровати и смотрю в зеркало. Сегодня, как и два дня назад на меня смотрит грустная с заплаканными глазами несчастная девушка. Даже жаль себя становится. Вот что делает любовь с людьми. Сама же отпустила его, надо было бороться за свое счастье до конца, а я взяла и так просто отказалась от него.

Легче точно не будет. Сколько бы времени не прошло он навсегда останется в моем сердце.

— Лисенок, — глажу ее по волосам, — просыпайся милая в садик пора, — целую маленькую копию Артема.

Она медленно открывает глаза и присаживается на край кровати.

— Мама, а мне сегодня снился Артем, — говорит с грустной улыбкой Алиса, — почему он к нам больше не приходит?

Сердце замирает. Что же я наделала?

— Мама позвони ему, я хочу, чтоб он меня в садик отвез, — умоляюще смотрит на меня.

Вздыхаю и собираюсь с мыслями.

— Алиса Артем занят, он может проводить с нами все свое время, у него есть своя семья, — прикрываю рот ладошкой, когда осознаю что сказала только что.

Алиса убегает из комнаты со слезами на глазах. Нахожу ее в ванной. Сидит, на полу поджимая к груди коленки. Слезы текут по щечкам. Присаживаюсь рядом и крепко прижимаю к себе.

— Если у него есть семья, зачем он тогда ходил к нам?

— Он мой друг, — говорю, а у самой сердце бешено бьется.

Алиса вытирает рукавом пижамы слезы и смотрит на меня своими золотистыми глазами.

— Позвони ему, пожалуйста, я скучаю по нему.

Нечего не отвечаю на ее просьбу, просто киваю. Алиса обнимает меня и улыбается.

— Теперь умываться и в сад.

Уже около группы Алиса мне еще раз напоминает, чтоб я позвонила Артему. Снова киваю. И что мне делать? Как правильно поступить?

По дороге домой включаю телефон, который был выключен пару дней. Сразу приходят сообщения, оповещая меня о звонках. Блокирую телефон и не успеваю убрать в карман, как в ладошке начинает вибрировать телефон. Фотография улыбающегося Артема сдавливает грудину. Смотрю на фотографию и не могу решиться взять трубку, но когда хочу нажать, чтобы принять вызов, он перестает звонить.

Возьми, пожалуйста, трубку. Нужно кое-что объяснить. Я скучаю по вам.

Высвечивается сообщение сразу после звонка.

Перечитываю сообщение уже третий раз, и если бы он снова не позвонил, я бы так и стояла посреди дороги с телефоном в руках.

Беру трубку, но молчу, я не знаю, что ему сказать.

— Неужели я смог до тебя дозвонится, — на выдохе говорит Чистяков. — Ксень что происходит? Я тут с ума схожу от незнания. Как Алиса?

У меня, что-то щелкает в голове, и я прихожу в себя.

— Алиса нормально, — не скажу же я, что она по нему скучает. — Нечего не происходит Тем, у тебя жена беременная в больнице.

Артем матерится в трубку.

— Как она поправится, я с ней разведусь, — фыркает в трубку. — Давай встретимся и все обговорим? Я только сегодня буду выезжать от родителей. Мама в больницу попала, — говорит расстроенным голосом.

— Сочувствую тебе, что с ней случилось?

Слышу, как он затягивается, и шумно выдыхает дым. Не припомню, чтоб он курил.

— Сердце. Я во всем виноват. Поругался с ней, — голос усталый, грустный.

Представляю его усталым с растрепанными волосами в помятой рубашке. Невольно улыбаюсь.

— Вечером я приеду к вам. Я скучаю по тебе рыжик, — говорит, а слезы из глаз снова льются.

— Хорошо, — говорю и, не выдержав, отключаюсь.

Присаживаюсь на лавочку в парке и закрываю лицо ладонями. Даю волю слезам, и плевать на мимо проходящих людей, которые спешат на работу. Им нет до меня не какого дела.

Легкое и теплое прикосновение к плечу заставляет меня вздрогнуть и поднять голову.

— С вами все в порядке? — тихий спокойный мужской голос. Передо мной стоит мужчина лет тридцати. В синих джинсах и черной футболке. Голубые глаза, светлые волосы. Улыбка на его губах расползается, когда он замечает, что слезы высохли. — Нельзя такой прекрасной девушке плакать.

Улыбаюсь на комплимент.

— Улыбка вам больше идет, чем слезы.

— Спасибо, — говорю и встаю со скамейки.

— Может вас стоит проводить? — не отходит от меня мужчина. Улыбка с его губ не сходит. Глаза блестят и излучают спокойствие. В них нет урагана, похоти, страсти, желания — как в любимых глазах.

— Не нежно, — спокойно говорю.

Мужчина с сожалением смотрит на меня. Он расстроен, что я не согласилась. Он проводит ладошкой по волосам, и они встают ежиком.

— Тогда до встречи, — машет рукой и уходит в противоположную сторону.