Миллион поцелуев в твоей жизни

“Поцелуями?”

"Да. Он заставил одну и ту же женщину оставлять следы разных оттенков помады Шанель на холсте”. Я улыбаюсь, когда Крю хмурится. “Она каждый раз целовала холст по-разному. Сложнее. Мягче. Ее губы открываются шире или плотно сжаты.”

"Хорошо."

“Изначально у нее не было названия, но в мире искусства она известна как "Миллион поцелуев в твоей жизни". Мой отец пытался купить ее мне в качестве сюрприза на мой день рождения в прошлом году, но тот, кто владеет ею сейчас, не хочет расставаться с ней. И есть еще одна похожая картина, но её так же сложно достать.”

“Сколько стоит та, которая тебе нужна?”

“Очень много”.

“ 'Много' понятие относительное. Это может означать самые разные суммы.”

“Когда она была выставлена на аукцион, то была продана частному коллекционеру более чем за пятьсот тысяч долларов”.

Он издает насмешливый звук. "Её можно было бы спокойно купить у нее”.

“Не тогда, когда владелец не хочет продавать. Для него она бесценна”. Я хватаю свой телефон. “Хочешь увидеть ее?”

“Конечно”.

Я открываю гугл, и менее чем через минуту у меня на экране появляется нужный фрагмент. От одного взгляда на нее у меня болит сердце в хорошем смысле этого слова. В том интуитивном смысле, когда что-то зовет тебя, касаясь глубоко спрятанной части тебя.

Меня никогда не целовали, но я могу только представить, каково это — целовать мужчину и оставлять свою помаду на его губах, когда заканчиваешь поцелуй. Это кажется таким… романтичным.

“Вот она”. Я протягиваю свой телефон Крю, и он берет его, изучая картину в течение долгих, спокойных секунд. “Что ты думаешь? Ты видишь, как она почти колышется? Художник заставил женщину прижиматься губами к холсту в определенных местах, чтобы создать иллюзию.”

“Я вижу это”, - говорит он, щурясь на экран моего телефона.

“Разве это не прекрасно?” Мой голос звучит задумчиво, как обычно бывает, когда я говорю о своем любимом произведении искусства. Это все еще такое разочарование, что эта работа не моя. Мой отец так старался сделать ее стартовым экземпляром для моей собственной коллекции.

Когда он не смог достать эту картину, он купил другую работу того же художника. Это прекрасно, но не то, чего я хотела больше всего.

“Я думаю, ты могла бы воссоздать это самостоятельно, без проблем”. Он возвращает мне мой телефон.

“Но я не хочу воссоздавать ее”. Я смотрю на свой экран, на покрытый помадой холст, который я обожаю. “Я хочу эту”.

“Сколько у тебя помад от Шанель?”

“Ни одной. На самом деле я не часто пользуюсь губной помадой.” Только бальзам для губ и тушь для ресниц. Это примерно все, что касается моего косметического режима.

“С такими губами тебе стоит купить немного помады”, - говорит Крю.

Незнакомое ощущение разливается по моей крови, заставляя меня осознать, как он сейчас изучает мои губы. “Что ты имеешь в виду?”

“Тебе никто никогда не говорил?”

“Говорил мне что?”

Он протягивает руку, его большой палец прижимается к уголку моих губ, задерживаясь. Едва заметное прикосновение, от которого у меня мурашки по всему телу. “У тебя очень сексуальный рот”.

13. Крю

У нее мягкие губы. То, как она смотрит на меня?

Чертовски сексуально.

Я испытываю искушение. Искушение сделать много чего. Провожу большим пальцем по ее полной нижней губе. Проверяю ее пределы, смотрю, как она отреагирует на то, что я прикосаюсь к ней. Что бы она сделала, если бы я засунул большой палец ей в рот? Будет ли она волноваться? Укусит меня? Или она сомкнет свои губы вокруг него, удерживая меня там. Может быть, даже прикусит его? Пососет его?

Да, никаких гребаных шансов на то, что что-то из этого когда-нибудь произойдет.

Я неохотно убираю большой палец от ее рта и опускаю руку на стол. Она смотрит на меня, ее зеленые глаза широко раскрыты и не мигают. “Ч-что ты имеешь в виду?”

“Я имею в виду то, что сказал, Птичка. У тебя чертовски сексуальный рот.”

Она протягивает руку, проводя дрожащими пальцами по уголку губ, к которому я только что прикоснулся. “Я никогда раньше не думала об этом в таком ключе”.

“Я предполагаю, что ты ничего не считаешь в себе сексуальным”.

“Нет”. Она качает головой. ”Я действительно не знаю, что может быть во мне сексуальным".

“Ты никогда не думала о том, чтобы воссоздать свое любимое произведение?

Купить кучу помад и целовать чистый холст снова и снова?” Если бы мне пришлось наблюдать, как она это делает, я бы кончил себе в штаны, как будто я не контролирую себя, чего я давно не делал.

Что-то в этой девушке заставляет меня хотеть потерять всякий контроль.

Тихий смех покидает ее. “Нет, я никогда не думала об этом. Можешь себе представить?”

Я могу. Я бы с удовольствием увидел ее сексуальный отпечаток губ по всему холсту в разных цветах.

“Тебе следует подумать об этом”, - говорю я, намеренно сохраняя ровный тон. “Возможно, это будет проект, над которым ты сможешь поработать позже”.

“У меня достаточно проектов, над которыми нужно работать. В том числе и этот.” Она постукивает карандашом по моей руке. “У тебя есть еще какие-нибудь вопросы ко мне? Урок почти закончился.”

Черт, время летит слишком быстро, когда я с ней. “У меня есть еще один вопрос”.

"Что за вопрос?"

“Хотя я уже спрашивал тебя об этом раньше”.

Выражение ее лица становится настороженным, и она вздыхает.

“Продолжай. Я, вероятно, дам тебе тот же ответ, что и раньше.”

“На самом деле, ты так и не ответила мне”.

“Оу. Что ж, это было невежливо с моей стороны.”

Эта девушка. Я удивлен, что она не извинилась за отсутствие ответа.

“Обещаешь, что на этот раз ответишь?” Я приподнимаю бровь.

"Может быть." Ее тон осторожен.

Умный ход.

“Хорошо”. Я наклоняюсь вперед, мой взгляд встречается с ее. “Тебя когда-нибудь целовали? Будь честна, Птичка. Скажи мне правду. Я умираю от желания узнать.”

Она опускает голову, уставившись на свой стол. “Это действительно не твое дело”.

“Только девушка, которую никогда не целовали, ответила бы так”. Она никак не реагирует. “Давай. Скажи мне. Ты никогда не чувствовала прикосновения чужих губ к своим?”

Рен молчит.

“Теплые губы соединяются снова и снова?”

По-прежнему ничего.

“Это первое прикосновение чьего-то языка, скользящего у тебя во рту? Кружит. Ищет. Руки начинают блуждать…” Мой голос срывается, и по-прежнему никакой реакции. Она совершенно неподвижна, ее голова все еще наклонена, длинные темные волосы закрывают ее лицо. “Следующее, что ты чувствуешь это руки скользящие под твою одежду, прикасающие к тебе—”

“Остановись”, - шепчет она, поднимая голову, открывая свои розовые щеки.

“Тогда каков твой ответ, Рен?”

"Нет. Ладно? Ты счастлив? Меня никогда не целовали. Но, пожалуйста… держи это при себе.”

Меня переполняет желание поцеловать ее прямо сейчас, но я подавляю его. “Ты хочешь, чтобы тебя поцеловали?”

"Конечно. Я просто… со мной этого еще не случилось.”

"Почему нет?" Я опускаю взгляд на ее руку, этот чертов бриллиант подмигивает мне. “Потому что ты пообещала своему отцу?”

“Это не так.” Она качает головой. “Ты не поймешь”.

“Пожалуйста, объясни. Я бы хотел понять.”

“Послушай, никто не интересовался мной настолько, чтобы захотеть поцеловать. И меня тоже никто по-настоящему не интересовал”.

“Что, если я скажу тебе, что я достаточно заинтересован”. Слова покидают меня, как будто я не контролирую свои мысли или чувства. Мне не следовало этого говорить. Весь этот момент кажется слишком реальным, слишком грубым.

Мне следовало бы пригрозить этой девушке, чтобы она держала рот на замке после того, что она увидела, но я даже не поднимаю эту тему. Уже нет. Еще более странно? Я не беспокоюсь о том, что она донесет на нас. Она этого не сделает.

Я чувствую это.

Она закатывает глаза. Пытается отшутиться от того, что я сказал.

“Пожалуйста. Ты определенно не хочешь меня целовать.”

“Откуда ты знаешь?” Я наклоняюсь ближе, ее пьянящий аромат окутывает меня. ” Значит, ты позволишь Ларсену поцеловать тебя?

"Что? Нет.” Еще больше нервного смеха покидает ее. "Только не после того, что ты мне рассказал."

"Хорошая девочка," бормочу я, отмечая, как ее глаза сияют от моего одобрения.

“Тебе нужно держаться подальше от этого мудака”.

“Это может быть немного сложно, так как завтра вечером я иду к нему домой на ужин”.

“Не позволяй ему оставаться с тобой наедине”. Я чертовски завидую, что она собирается провести субботу с этим придурком Ларсеном. “Обещай мне, Птичка. Меня не будет рядом, чтобы присматривать за тобой”.

“Как будто ты нужен мне как мой сторожевой пес. Не забывай, что ты тот парень, который преследовал меня несколько дней назад и пытался напасть на меня”, - говорит она.

“Напасть?” Я благодарен, что ее тон тихий, так что никто больше не слышал, как она это сказала. “Я думаю, тебе это слишком понравилось, чтобы называть это нападением”.

Все ее лицо краснеет. “Ты ужасен”.

“Но тебе это нравится”.

"Не совсем".

“Немного? Давай, ты можешь признать это”.

“Недостаточно, чтобы доставить тебе удовольствие сказать это”. Ее улыбка безмятежна. “Хватит копать, Крю. Тебе это не идет.”

Мы улыбаемся друг другу, и это кажется…странным. В хорошем смысле. В каком-то смысле эта девушка может нравиться мне больше, чем я хочу признать.

Звенит звонок, выводя нас из транса, и Рен подскакивает на стуле, сразу же потянувшись за своим рюкзаком. Я смотрю, как она убирает свои вещи, застегивает их и перекидывает через плечо, прежде чем встать. “Пока, Крю”.

Она уходит прежде, чем я успеваю что-либо сказать, ее волосы развеваются. Мой взгляд опускается на ее юбку, задерживаясь там, желая, чтобы я мог видеть больше.

Желая, чтобы я мог защитить ее.

Странное чувство овладевает мной, и я потираю грудь, хмурясь. Почему я хочу защищать ее? Почему меня это так сильно волнует? Я этого не понимаю.

Я не понимаю своих чувств к ней.

Я выхожу из класса и выхожу из здания, направляясь к зданию общежития для младших и старших классов. У меня там нет комнаты. Как Ланкастер, я автоматически получаю один из частных люксов в другом здании, в котором когда-то размещался персонал, когда они жили в кампусе. Но я иногда зависаю здесь, обычно в общей комнате.

Куда я направляюсь прямо сейчас.

Я нахожу стул и устраиваюсь, ожидая, пока прокручиваю свой телефон, мой взгляд устремлен на дверь, зная, что в конце концов я увижу, как он появится. Он такой чертовски предсказуемый. Его любимое место, где он проводит время после школы, находится в этой самой комнате. Все его последователи окружили его, ожидая очередной истории об еще одной невинной девушке, которая отдалась его придурковатой заднице. Проблема в том, что девушки не говорят о том, что он делает, что они не предупреждают других, которые следуют за ними. Это как странная тайна, которая растет и растет. Все знают, что это происходит, но никто не признает, что это действительно произошло с ними.