Не совсем леди

Глава 7

Шарлотта напряглась всем телом, ожидая, что будет дальше, и тогда Дариус снова поцеловал ее в уголок рта, словно говоря: «Пожалуйста, простите меня».

Шарлотта закрыла глаза, и Дариус едва тронул губами ее лоб.

– О! – едва слышно пролепетала Шарлотта, и Дариус легкими, как прикосновение перышка, поцелуями стал осыпать ее виски, уголки глаз, подбородок, шею…

Когда какой-то странный звук, похожий на хихиканье, сорвался с губ Шарлотты, Карсингтон как безумный стал осыпать ее лицо поцелуями, нежными, словно крылья бабочки, и ее холодность постепенно исчезла, а тело стало послушным и податливым. Он играл с ней, дразнил ее, пока наконец она не обхватила его руками за плечи. Когда их губы соединились, Дариус поцеловал Шарлотту так, словно он никогда никого не целовал раньше.

Губы Шарлотты трепетали, и все в нем затрепетало в ответ. На этот раз он обнял ее так нежно, как будто держал в руках горсть нежных соцветий, и с наслаждением вдохнул ее запах, который показался ему намного слаще и приятнее, чем аромат цветка. Дариус больше не хотел останавливаться: теплой волной на него нахлынуло желание, такое же неотвратимое, как морской прилив.

Их сердца бились в такт, и какое-то новое, странное и незнакомое, чувство стало подниматься откуда-то из глубины сердца Дариуса. Он испытывал такое сильное, такое страстное томление, что зашатался под его натиском. И тут же Дариус, крепче прижав Шарлотту к себе, принялся гладить ее спину, бедра, а Шарлотта, прильнув к нему всем телом, стала пылко отвечать на его ласки, становясь при этом все более податливой.

Дариус снова впился губами в ее губы, его поцелуй становился все более горячим и неистовым. Приподняв Шарлотту, он опустил ее на стол; затем его руки проникли под ее платье и нижние юбки и медленно заскользили по шелковому чулку, двигаясь вверх к округлому колену, а потом еще выше.

Теперь Дариус мог думать лишь о том, что хочет овладеть ею.

Его сердце стучало так сильно, что, казалось, все внутри у него вибрирует, сознание затуманилось от жара и возбуждения, восторга и желания. Он не был в состоянии рассуждать здраво и, забыв об осторожности, потянулся к пуговицам брюк, но Шарлотта стремительно ухватилась за его шейный платок, заставляя Дариуса поднять голову и посмотреть на нее.

Тяжело дыша, она прошептала:

– Ради Бога, одумайтесь! Посмотрите на меня, я ведь не одна из ваших проституток!

Эти слова ударили Дариуса, словно хлыст, и он резко отстранился от Шарлотты, после чего она поспешно опустила юбки.

– Просто поверить не могу, что вы… вы… – Она вздохнула. – Черт возьми, почему я обвиняю вас? Впрочем, возможно, все из-за того, что вы делаете женщин чересчур уступчивыми.

Дариуса словно окатили холодной водой; он был так потрясен, что не понимал ничего из того, что говорит Шарлотта. У него в голове все время вертелись ее слова: «Я ведь не одна из ваших проституток». Нежность, страстное стремление, восторг и наслаждение – все разом умерло от этих ледяных слов. Это верх глупости и бесчестный, презренный поступок с его стороны.

Но почему так случилось? Что произошло с ним? Он слуга логики, а не похоти. Никогда раньше физическое желание не могло заставить его позабыть самого себя и совершить то, что случилось с ним минуту назад.

Шарлотта соскользнула со стола и расправила юбки, а затем бросила в сторону Дариуса уничтожающий взгляд.

– Вы выглядите что-то уж слишком испуганным, – дерзко сказала она. – Не бойтесь, я никому не скажу.

Она застала его врасплох, но Дариус находился сейчас под слишком сильным впечатлением от собственного поведения и был так потрясен, что не заметил ее язвительного тона. Зато он отлично понял ее слова и с ужасом подумал, не потерял ли он вместе с разумом и чувством чести также и свое лицо.

– Испуганным? – переспросил он. – Я? Но кого мне бояться? Вас?

Шарлотта гордо вскинула голову.

– Отдайте мою шляпку! – приказала она таким же тоном, каким разговаривала со своими лакеями.

Дариус трясущейся рукой взял легкомысленную шляпку в оборках и подал Шарлотте, а затем широко открыл перед ней дверь.

– Я никому не скажу, что случилось. – Шарлотта презрительно скривила губы. – Хотя, если рассудить здраво, не произошло ничего такого, о чем стоит упоминать.

С этими словами она величаво проплыла мимо Дариуса и скрылась за дверью.

Когда дверь за ней захлопнулась, Шарлотта дала волю переполнявшим ее эмоциям.

– Проклятая идиотка! – громко воскликнула она. – Как я могла до такой степени потерять голову?

Впрочем, разве могло быть иначе? Сперва Карсингтон приводил ее в бешенство, но тогда Шарлотта чувствовала себя с ним вполне уверенно: она нисколько не сомневалась, что сумеет ему противостоять и сможет дать достойный отпор его несносному высокомерию, но потом…

Потом все пошло совсем не так, как она планировала, и окончательно вышло из-под контроля. Легкое прикосновение его горячих губ к ее коже, нежность, от которой у Шарлотты сладко защемило сердце.

Увы, все это было притворством – жалким притворством опытного обольстителя! И все равно она сдалась – мгновенно и без боя. На какое-то опасное мгновение все это показалось ей таким невозможно сладостным: она снова почувствовала себя юной девушкой с сердцем, готовым поверить в любовь и искренность мужчины. Словно росток надежды на счастье все это время прорастал в ее душе, а в тепле и ласке распустился нежными цветами.

«Тепло и ласка».

В реальной жизни эти слова ничего не значат, являясь всего лишь заменой неприятному слову «похоть».

Однако сейчас, на какое-то короткое время Шарлотта почувствовала, что ею дорожат, почувствовала себя спокойно, легко и надежно с этим человеком. И в этот миг из прекрасного цветка нежности родилось желание.

Но как она могла так заблуждаться? Легко, слишком уж легко все произошло. Шарлотта дотронулась до своих вспухших от поцелуев губ. Как страстно Дариус целовал ее, как нежно ласкал! Ей даже показалось, что его руки дрожали… На самом деле дрожала она, а не он. Какая же она глупая!

Шарлотте вдруг живо вспомнилось то далекое время, когда она была девушкой, и в памяти сразу всплыл трепет, охвативший ее при первом объятии мужчины. Позже она потратила много времени и сил, чтобы забыть о том, как безответственно вела себя когда-то. Ей было невыносимо об этом думать: слепая страсть, минутная слабость и последовавший за этим стыд. Она горько сожалела о случившемся, было бессмысленно и глупо отдать бесценный дар, который женщина может подарить мужчине, то, что каждая девушка должна хранить как зеницу ока. Стыд и раскаяние, которые она испытала тогда, были чересчур велики; она даже думала, что это ее убьет, и порой ей хотелось, чтобы так и случилось.

Шарлотта сомневалась в том, что у них с Джорди Блейном было время для нежности: несколько тайных встреч урывками проходили в чудовищной спешке. Она самозабвенно его любила – или ошибочно принимала свои чувства за любовь, – но была абсолютно невежественна в любовных делах и испытывала наслаждение от одной только возможности быть с ним вместе, и при этом становиться дерзкой и отчаянной до безумия.

«Вот, значит, как, папа? Так быстро позабыл маму? Снова женился, словно мамы никогда не было на свете? Словно меня нет на свете. Значит, меня ты тоже позабыл, я тебе тоже стала не нужна?» – таковы тогда были ее размышления над своей судьбой.

Гнев, одиночество, страх потерять отца точно так же, как она потеряла мать, – теперь ей было ясно, что подтолкнуло ее к грехопадению.

Однако со временем все забывается; к тому же прежние ощущения мало чем напоминали то, что она пережила несколько минут назад с Карсинггоном. Еще минута – и он овладел бы ею прямо на столе, то есть поступил как с распутной женщиной. К счастью, этого не случилось, но она до сих пор не могла понять, как ей удалось собраться с духом и остановить его. Странно, что Карсингтон вообще не вышвырнул ее из коровника, хотя с легкостью мог это сделать.

– О! – тихо простонала Шарлотта, она до сих пор чувствовала тепло его большого тела и силу мускулистых рук. Нет уж, теперь ей нужно уходить отсюда, и как можно быстрее! Подумав об этом, она торопливо зашагала по тропинке, на ходу завязывая ленты шляпки.

Отойдя от двери, Дариус подошел к столу, уселся на него и сидел некоторое время неподвижно, держась руками за голову. Странным образом боль, терзавшая его душу, в конце концов принесла ему облегчение.

Да, он чуть не вышел за грань дозволенного, слишком близко подошел к черте… Еще минута – и он бы изнасиловал Шарлотту, а тогда… О том, что случилось бы тогда, он не хотел даже думать.

У него перед глазами стояла одна и та же картина: он идет к алтарю с леди Шарлоттой Хейуард, и все знают, почему он это делает. Какими бы несправедливыми и нелогичными Дариус ни считал правила высшего общества, их не изменишь. Джентльмены хотят, чтобы их невесты были девственницами. Если они таковыми не являются, их ожидают либо публичный позор, либо вечное несчастье. К тому же невозможно изменить законы природы, а она распорядилась так, что женщины рожают детей.

Итак, волей-неволей ему пришлось бы на ней жениться, что неизбежно повлекло бы за собой то, что с этой минуты отец леди Шарлотты начал бы смотреть на Дариуса как на ловкого охотника за богатым приданым, не гнушающегося для этого никакими средствами, а его отец с этого времени стал бы видеть в нем ни на что не годного беспринципного ловеласа. Дариус словно уже слышал скрипучий голос отца: «Ну конечно, этого следовало ожидать. Вместо того чтобы добиваться всего в жизни своим трудом, ты соблазнил невинную девушку, чтобы жить на ее приданое!»

Братья тоже стали бы его презирать, и мать окончательно разочаровалась бы в нем. Что до бабушки – сгорела бы со стыда, а женщина, вынужденная идти с ним под венец, возненавидела бы его всей душой за то, что он загубил ее жизнь.

– Гм-м… Я как сумасшедший.

Дариус вцепился себе в волосы и тяжело вздохнул. Коровник был и вправду очень красив; он не просто сверкал чистотой, он был еще и идеально организован. Проклятие! Если бы его не захлестнули эмоции и он спокойно выслушал Шарлотту, все могло случиться совершенно по-другому.

В конце концов, она – дочь лорда Литби. Разве Шарлотта не говорила ему о том, что ее отец цитировал его работы? Несомненно, страсть лорда Литби к сельскому хозяйству разделяли также его жена и дочь. Разве леди Литби не упоминала о том, что леди Шарлотта – деревенская девушка? Ничего нет удивительно в том, что о молочных фермах ей известно все. Вот она и предположила, что Дариус, как и каждый нормальный землевладелец, заинтересован в увеличении дохода и продуктивности своего хозяйства.

– Кроме того, разве не ты сам намекнул ей об этом? – пробормотал Дариус. – Возможно, она догадалась о твоих проблемах.

Хотя какая разница, какие ею руководили мотивы? Шарлотта была права – и точка. Дариус взъерошил волосы. И что же ему теперь делать?

«Завтра я велю слугам вернуть грязь на место». Если бы другая женщина, а не Шарлотта, высказала ему эту угрозу, он бы только посмеялся, но теперь, после всего, что здесь происходило между ними, она наверняка исполнит все, что обещала.