Уйди в закат

— Вот как? — сердце ёкнуло. Девушка не ожидала, что он ещё и мстительность свою проявит на ней. Не прощаясь, она положила трубку. Пусть сидит там и злится дальше! И без него есть, чем заняться!

Раскидав вещи по заправленному одеялу, Солли пнула упавшую футболку и зашвырнула её под кровать. Посмотрев на образовавшийся бардак, она плюхнулась на постель, обхватив голову руками. Ну, за что ей достался этот самый невыносимый мужчина на свете?! И почему она его так любит?

Это было впервые за почти одиннадцать месяцев, когда они не созванивались дольше трех дней. Солли надоело быть уступчивой, милой, хорошей для него. У неё тоже есть гордость! Как ни рвалась душа набрать его номер, как ни тянулись до ломоты руки к телефону, она сдерживалась и отвлекалась. Её издевательства над собой возымели успех в субботу днем, когда ХиЧоль позвонил сам.

— Чем занимаешься? — после короткого приветствия, не то чтобы заискивающим, но слегка виноватым голосом, говорил он. — В общежитии?

— Нет, только собираемся с репетиции. — от одного звучания его дыхания в трубке, Солли была готова простить всё и начать договариваться о встрече, но снова пересилила своё страждущее сознание. Спросить, не передумал ли он на счет клуба? Нет, это тоже будет капитуляция с её стороны. Пусть сам постепенно сдается.

— Я соскучился. — честно признался он. Дрожь и нега бежали наперегонки по её, в миг разомлевшему, телу. Вот-вот она попросит его приехать, или попросится к нему. Нет, нет! Держись, держись!

— Я тоже. — потеплев интонацией, не выдержала Солли.

— Приедешь завтра? — вымолвил он, и брови девушки съехались, прорисовав складку между собой. Итак, он не передумал со своим мальчишником? Не стал забирать своих слов обратно?

Как же быть? Проглотить это? Разобидеться ещё сильнее? Солли изучала свой маникюр, на самом деле глядя насквозь. Ведь он всё-таки первым сдался. Проявил себя, как мужчина. И он соскучился. И она скучала безумно. Иногда ей не хватало даже его заносчивости и вредности.

— Конечно, приеду.

— Я буду ждать, малыш. — с чувством сказал он.

Одновременно положив, в голове девушки зажглась идея «а почему бы мне не приехать к нему, как в прошлый раз, среди ночи и не подождать его из клуба?», а в голове мужчины продолжали роиться более запутанные и трудные мысли. Её изводила тоска, свойственная первой любви, нетерпеливости юности. Его же тревожило то, что он не справлялся с возложенной на себя задачей делать Солли счастливой. И он уверил себя в том, что знал причину их размолвок, причину того, что гармония их отношений поколебалась. До того, как они занялись сексом, ничего этого не было. И да, следовало признать, что секс — не самая сильная его сторона. Не в том плане, что он мог мало и редко, вовсе нет. Но он не владел искусством, которому не старался никогда научиться, спя всю жизнь только с доступными женщинами и шлюхами. Он был принципиально ленив в постели. Боясь услышать, что делает что-то не так, он старался не делать ничего. И это отлично прокатывало многие годы. Когда спишь со шлюхами и фанатками, им искренне всё равно, как ты себя ведешь в постели. Первые делают всё сами, последние кончают только от того, что касаются тебя кончиками пальцев. Но Солли — это совсем другое! Это та, с которой он захотел делать иначе, но оказалось, что не владеет навыками. А где их взять? Где теперь наверстать упущенное и научиться доставлять своей девушке блаженство и наслаждение?

ХиЧоль потер уставшие от чтения бумажек глаза. А что, если снять какую-нибудь путану, привести её к себе, и попросить объяснить, что нравится женщинам? Так сказать, проработать с ней теорию. Он будет выглядеть полным идиотом? Да какая разница, что о нем подумает девица, которую он увидит первый и последний раз в жизни? Лишь бы был результат. Лишь бы он избавился от ощущения, что он ни черта не удовлетворяет Солли в постели, что ей не нравится спать с ним, поэтому она избегает переезда. Поразмыслив над подобным вариантом, ХиЧоль принялся обзванивать оставшихся друзей, которых собирался пригласить на вечеринку в клуб. Одного из них он попросил найти подходящую для изучения тонкостей занятий любовью персону. Хотя бы один урок получить, потому что учиться на Солли — это ужасно. Он в свои тридцать сам должен быть ей наставником, учителем и советником. А он что? Всё, что может — это бояться сделать ей больно, неприятно. Ясное дело, что когда он порой вытворял какие-нибудь грязные штуки с прежними любовницами, то они и стонали и нахваливали его и кричали «ещё!», хотя почти ничего не происходило. Но, как он уже понял, они это делали либо за деньги, либо по пьяни, либо от восторга от самого осознания, с кем они спят. Черт, черт, черт! Почему эти женщины такие сложные? И за что ему досталась такая прекрасная и невинная девушка? И почему он так любит её? Её, заставляющую его хвататься за голову и охватываться страхом, не желая потерять её или разочаровать.