Снег

22 глава

Он остановился и внимательно посмотрел на меня.

- Что это значит? Ты так странно выражаешь свои мысли иногда, - он улыбнулся и, наклонившись, прижался лбом к моим ногам.

Его руки снова стали двигаться, осторожно растирали мои ступни.

- Это последствия регенерации после обморожения, - я постаралась говорить более понятно.

Оказывается, и он меня не понимает иногда. Забавно, что я подумала об этом, почти одновременно с тем, что он сказал. Мы думали одинаково!

Он остановился, но не поднял лица.

- Регенерации?

- Да.

- Тебе восстанавливали ткани? - голос так глухо звучал, наверное, потому, что он прижался сильнее ко мне.

- Нет. То есть, наверное, да. Пальцы ведь тоже из тканей состоят?

Он вдруг сжал мою ступню так сильно, что мне стало немного больно. Я пошевелила ногой, чтобы он ослабил хватку. Но он не отпустил и держал все так же крепко. Я протянула руку и постаралась ослабить его пальцы. Он будто очнулся и отпустил меня. Я не успела понять, в чем дело, а он уже встал и отошёл. Остановился спиной ко мне.

- Когда это произошло?

Я не понимала, что происходит, но честно постаралась припомнить.

- Пять… нет. Четыре месяца назад.

- Что случилось?

- По дороге в третий купол, - я немного запнулась, это так необычно - свободно говорить о моей работе. - Очень низкая температура. Я обморозила ноги.

- Что такое обморожение? Какие… последствия?

- Повреждение тканей организма вследствие воздействия на него низких температур. Крайняя степень обморожения может привести к омертвлению тканей поэтому в некоторых случаях, обморожение конечностей иногда заканчивается их ампутацией.

- Тебе ампутировали пальцы на ногах?

- Да.

- И как долго ты восстанавливалась?

- Неделю. Регенерация - это не быстрый процесс.

- И после этого сразу вернулась к работе?

- Конечно. Зачем ты спрашиваешь?

Он не отвечал. Я села и спустила ноги на пол. Хотела подойти к нему. Мне непонятно было, какое у него сейчас лицо. Его что-то беспокоит?

Но он сам развернулся и подошел ко мне и так быстро. Практически упал на колени, сгреб мои ноги, сжимая слишком сильно, и уткнулся в них лицом.

- Эмма!

Что случилось? Почему его голос звучит так, будто ему больно? Я не знала, что делать. Хотелось посмотреть на его лицо, может быть, тогда я пойму? Я почти решилась коснуться его волос, чтобы попытаться как-то успокоить, но он заговорил, и я остановилась.

- Я думал - умру, когда увидел, что ты исчезла из системы слежения. Мне все говорили - тебя больше нет, и никаких сбоев в работе системы просто не бывает. Я все равно не верил, искал. Не мог остановиться. Сейчас я понимаю, что, наверное, просто чувствовал, что ты жива. Пусть это странно звучит. Но это правда. Я тебя нашел, когда ты вернулась.

Я напряженно вслушивалась в то, что он говорит. Даже дыхание затаила, боясь пропустить хоть слово.

Его вопрос прозвучал неожиданно и, наверное, поэтому  я сразу ответила, не задумываясь, как всегда, можно ли об этом говорить:

- Зачем вы маски надеваете? В больнице, когда я нашел тебя, у тебя на лице маска была.

- Врачи не должны видеть наших лиц.

- Но как вы разговариваете?

- Нам запрещено разговаривать. Показателей оборудования достаточно для оказания помощи.

- Но они же услышат, если... если кричать?

- Нет. Голос, слишком легко опознаваемый параметр.

Он замолчал, и о чем он сейчас думал, я даже представить не могла.

- Я все думал, что сейчас проснусь. Сигнал появился. Я по привычке больше проверял. И вдруг ты появилась. Я даже не понял сразу. Смотрел на точку, следил, куда она двигается. Высчитывал, где остановиться. И вдруг понял, что случилось невозможное. Будто переключатель щелкнул - ты жива, и ты здесь, совсем рядом. Оказалось, вас хорошо прячут. Чего я только не передумал, пока искал.

Он сжал меня чуть сильнее и засмеялся. Но ему не было смешно. Не знала, что может быть так... - неприятно? Не хотелось, чтобы он так смеялся. Тревожный смех. Я все-таки погладила его по волосам. Он перестал смеяться. Поднял голову и внимательно посмотрел на меня.

- Ты не откажешься от своей работы?

Я задохнулась на мгновение. Даже не от вопроса, а от того как он смотрел на меня сейчас. Сжалось сердце и горло. Мне захотелось положить ладони на его глаза, чтобы не видеть этого взгляда. Но я не стала этого делать. Только покачала головой.

- Зачем ты спрашиваешь?

- Почему это для тебя так важно? Почему?

Мне захотелось отодвинуться от него в этот момент. Я даже положила руки на подлокотники, чтобы подняться, но так и не сделала этого, просто пальцы вцепились в обивку.

Он снова засмеялся. Так горько. Рот искривился, глаза, будто потемнели.

Он поднялся и отошел. Постоял немного, отвернувшись, а потом спросил:

- Что с тобой сучилось, когда мы познакомились?

- Стая шипшипов напала.

- Не знаю, кто это. Звери?

- Да.

- Страшно было?

- Страшно.

- Почему?

- Боялась, что не дойду и не выполню задание.

Зачем он спрашивает то, что очевидно?!

- Потом ты отморозила ноги, и когда я тебя нашел, ты чуть не ослепла.

- Я не могла ослепнуть. Я же говорила, это временное повреждение...

- За семь месяцев. Ты была ранена зверем. Потеряла пальцы на ногах. Повредила зрение. Все это стоит того?

- Сейчас же все в порядке. Все время от времени получают повреждения.

- Ты даже не понимаешь, что это не нормально?

- Почему?

- Те, кто живет в куполах. Ты знаешь, как они живут? Эти люди даже не болеют никогда. За всю свою жизнь. Многие даже не знают, что это такое.

- Но и они иногда бывают ранены.

- Да, но это редко случается больше, чем раз в жизни.

- Зачем ты говоришь мне это?

- Никто даже не заметит, что тебя не будет. Я замечу. Только я вижу, когда тебя нет. Только мне это нужно. Так почему служба для тебя важнее? Почему ты хочешь быть одной из многих?

- Потому что я егерь.