Нырнуть без остатка

Глава 4

Никита

Как только тихий вечер с командой грозится перерасти в грандиозную тусовку, я беру из холодильника закрытую бутылку пива и прокладываю дорогу на выход. Каждый метр меня приветствуют, зовут и даже обнимают, будто мы давно знакомы. Кто все эти люди?

– Ник, ты в поряде? – ловит меня за порогом Романов.

Один из тех, кому правда не все равно. Он смотрит серьезно и трезво – ему завтра эстафету плыть. Похож на меня, только зеленый еще. Я киваю, Валера хлопает по плечу.

Плетусь в сторону пляжа, подальше от всего живого. Сбиваю пробку о забор, который огораживает спуск к морю. Пнув ее, делаю глоток, а потом кривлюсь и выбрасываю пиво в урну. Не мое. Не умею я так расслабляться. Особенно когда отовсюду звучит это бесящее «остынь», «забей, бро», «отпусти ситуацию». Еще больше бесит.

Да плевать мне в самом деле на эти пять километров. Я и поплыл-то, чтобы размяться. Последний раз я тренировался в бассейне, а здесь до старта успел окунуться в море всего на полчаса. Для меня вся суть в дистанции на десятку – та идет в зачет отбора на Олимпиаду. Но факт грязной игры бесит жутко.

Парней не виню, что с них взять? Амбиции выше крыши. Они готовы на многое, чтобы пролезть вперед. Каждый сам для себя устанавливает рамки дозволенного. Вот только я же знаю, что нарушение зафиксировали! Знаю и ничего не могу сделать. Не моя война.

Бесит, что прошлое решает за меня. Отец многим жизнь подпортил в свое время, сколько раз я расхлебывал за ним. Он ведь тоже был пловцом. Многообещающим. Пока случайная авария не поставила крест на карьере.

Почему отец выбрал меня, а не Севу – моего старшего брата, и одержимо бился со мной за каждую золотую медаль, никто не понимает. Даже я. Это ведь Всеволод у нас идеальный сын, образчик Горских – успешный бизнесмен и будущий преемник семейного бизнеса. Но участь исполнить несбывшуюся мечту Игоря Владимировича – завоевать победу на Играх – досталась отчего-то мне. И он меня ей заразил. Эта мечта проросла в сердце и затмила все другие цели, но теперь и для меня может остаться только мечтой. Я ведь решил: эта попытка – последняя. Если и сейчас не пройду отбор, больше биться не буду. Бывает, что просто не суждено.

Мысли устремляются не туда. Я убираю руки в карманы, бреду, поглядывая на тусклую луну и небо без звезд. Плохо, когда теряешь ориентиры. Раньше помню и с рваной раной от молнии гидрокостюма на шее выигрывал чемпионаты. Бился до последнего, даже если не было надежды, в полубессознательном состоянии финишировал. И видел смысл во всем этом. А сейчас…

– Как он? – слышу сквозь туман в голове.

Я останавливаюсь перед понтоном, чтобы понять откуда звук. Вглядываюсь: место не освещено, толком и не разберешь кто там. Но голос женский.

– Поцелуешь его? Ну пожалуйста!

Подхожу ближе к камням и замечаю темный бесформенный силуэт.

– Иди ты! Я тебе их оторву, а не поцелую!

Чуть вздрагиваю от резкого тона и легко узнаю ту ненормальную.

Когда глаза привыкают, разбираю в потемках черную толстовку, из которой торчат тонкие руки. Девчонка сидит в одиночестве на камнях, она кажется мелкой и хрупкой, но я знаю, что это не так. Обманчивое впечатление. Помню, с какой силой влетела в меня – как шар для сноса зданий.

Я спускаюсь к воде и подхожу к ней со спины. Она до сих пор болтает, рычит на кого-то. Не хочу напугать ее. Слегка касаюсь плеча, чтобы дать о себе знать, но она резко оборачивается и перехватывает запястье.

– Блин! – ругается девчонка, уронив телефон.

Она отпускает меня, высматривая его на песке. Я поднимаю и передаю ей кнопочную трубку – старую такую, как в детстве. Не думал, что они еще существуют.

Она смотрит на черно-белый экран, затем блокирует и убирает телефон в передний карман толстовки, где следом прячет руки.

– В детдоме такой реакции научилась? – спокойно спрашиваю и опираюсь на камни.

Вопрос ее не смущает. Она держит лицо, не хмурит брови – вообще не проявляет эмоций, только пожимает плечами и кивает.

– Иначе можно было проснуться в зеленке. В лучшем случае, – отвечает бесстрастно, только сильнее подтягивает ноги к груди.

Несмотря на жаркий день, ближе к ночи на улице по-осеннему холодно.

– Ты пришел сказать спасибо? – вопрос застает меня врасплох.

Требуется время понять, что имеет ввиду.

– Нет, – отвечаю, усмехнувшись. – Я все еще считаю, что ты влезла не в свое дело.

Да, в теории та выходка могла стоить мне главного заплыва. Но я бы не полез, если бы не был уверен в том, что справлюсь. Этот Марфин, судья, – трус. Только за спиной подлянки делает, очную ставку он бы не выдержал.

– Пф-ф, до свидания, – выдает она и в один миг поднимается.

Карабкается по камням вверх – забавно, но так уверенно. Пока на полпути у мартышки не соскальзывает нога. Девчонка теряет равновесие и рискует расквасить себе нос, но я успеваю схватить ее под мышки и стащить вниз.

Опустив на землю, я все еще сдавливаю ее в руках. Если бы не теплая кофта, мои пальцы бы сомкнулись – такая тонкая у нее талия.

– Рада, – произношу ровно, – твоя фамилия не «Несчастный случай»?

Наверное, это попытка пошутить. У той вместо глаз – два темных колодца. А днем они казались ярко-голубыми.

Сначала девчонка немного напрягается, я чувствую, как пальцы вдавливаются в мои плечи. Но уже скоро опускает руки и все с тем же равнодушным лицом Рада отступает на шаг.

– Галл. Моя фамилия. А ты данные собираешь на меня?

– Рада Галл, – пробую я на вкус, – это из Стругацких1?

Она щурится и склоняет голову на бок.

– Кто-то умеет читать?

Я с вызовом задираю бровь.

– Вот ты какого мнения обо мне.

– Нет у меня о тебе никакого мнения, – язвит в ответ. – И, кстати, я Галл, а не Гаал. Нянечка, которая дала мне фамилию, видимо, только краткое содержание читала.

– Кроха! Ты тут? – раздается где-то за спиной.

Девчонка замолкает, сдувает челку с лица и быстро обходит меня. Но Ира, жена Кости Пустового, без которого не проходят ни одни соревнования, уже спускается к нам. Веселая и, кажется, хмельная. Она широко улыбается, пока не замечает меня.

– Привет, – здороваюсь я.

Ира теряется, но ненадолго.

– Здра-авствуй, Никита, – тянет она, а затем переводит взгляд на Раду. – Хотела позвать тебя с нами, чтобы не скучала, но тебе тут точно не до скуки.

– Он уже уходит, – говорит девчонка, даже не глядя в мою сторону.

– Все я поняла, – Ира показывает, что закрывает рот на замок, – никому не скажу, что видела вас. Оставайтесь!

Подмигивает, целует девчонку в макушку, машет мне и исчезает так же внезапно, как объявилась.

– Тебе лучше уйти, пока нас не увидел кто-то еще, – произносит, а смотрит по-прежнему в другую сторону. – Ира не скажет, что…

– Не нужно решать за меня.

Могу поклясться, что она выдыхает, когда я обхожу ее и будто бы оставляю одну, но я намеренно сворачиваю на понтон. Возвращаться в номер до полуночи бессмысленно, вечеринка там в самом разгаре. Да и не усну я, точно знаю: здравствуй, тысяча и одна мысль! Еще Лиля будет звонить. Она обычно просыпается после полудня по нью-йоркскому времени.

Я сажусь в конце моста и просто наблюдаю за водой. Здесь тихо и спокойно – то, что нужно сейчас. Тишину нарушает лишь шум моря и… звуки шагов?

Да, девчонка почти крадется, но я все равно ее слышу. Чуть медлит, опускается рядом, свешивает ноги. Когда ее руки упираются в доски, обращаю внимание на пальцы – изящные, без лака на ногтях.

– А если увидят? – передразниваю я.

– Как-нибудь переживу.

Ее общество не вызывает у меня отторжения. Хочет сидеть – пусть. Скорее всего, волны с камней согнали. Ветер поднялся, вот и пришла… как там ее Ира звала? Кроха?

Из-за маленького роста, тонких запястий и круглого лица – и еще этой стрижки короткой из пятидесятых – ей может быть и пятнадцать, и тридцать одновременно. Особенно дружба с Ирой карты путает.

Когда море начинает неистово биться под деревянным настилом, девчонка подбирает под себя ноги. А когда брызги летят в нее, крепче цепляется за понтон. Аж костяшки белеют. Боится явно, но ничем другим себя не выдает.

Странная она.

– Это я на тебя страх навожу?

– А?

Киваю на сжатые намертво кисти.

– Я плавать не умею.

– Здесь неглубоко.

– Но есть течение. Волны. Ты.

– Я?

– Мы едва знакомы. И ты выспрашиваешь у меня информацию. Подозрительно.

Не сдерживаю улыбки.

– И как тебя в наши края занесло, а? Девочка Рада.

– Надеюсь, вопрос риторический.

Ухмыльнувшись, я откидываюсь чуть назад и опираюсь на руки. Молчу. Не минуту и даже не десять. Давно я не молчал ни с кем.