Дневник плохого парня

Мне очень приятно это слышать.

— Он хороший человек. Я рада, что ты смог довериться ему. Ты ему нравишься, Роарк, и он желает тебе только лучшего.

— Да, знаю. — Он смотрит на землю. — Он заставил меня задуматься о том, что происходит между нами, взорвал мой разум.

— Что он сказал?

Роарк складывает руки вместе.

— Ничего, что ты должна знать, но одно обстоятельство бросается в глаза. — Он кивает, словно слышит, что мой отец говорит это сейчас. — Будь мужчиной. — Наши глаза встречаются, и я удивлена тем, что он так пристально смотрит на меня. Я не видела такого выражения раньше. — Я хочу быть мужчиной, которого ты заслуживаешь, Саттон, но не знаю, как это сделать. — Он снова почесывает затылок, выглядя нервным. — Мне ничего не известно об отношениях или о том, как заботиться о ком-то. Знаю только то, что испытываю к тебе, — умопомрачительное, сокрушающее душу чувство, проходящее через мое тело, не исчезнет, поэтому могу либо продолжать пытаться бороться с ним, либо попросить тебя о помощи.

— Помощи? — спрашиваю я, удивляясь тому, что сердце заколотилось в груди.

Он кивает и разводит мои руки, беря одну из моих ладоней в свои.

— Я хочу этого, хочу нас, но не имею понятия, что делать. Мне понадобится твое руководство, понимание и обещание, что, если я облажаюсь, а такое точно произойдет, ты будешь терпелива. Для меня это все в новинку.

— Роарк... — прижимаю свободную руку к его щеке и провожу по ней большим пальцем. — ...мы люди, поэтому в какой-то момент обязательно облажаемся.

— Но я никогда раньше не получал настоящей любви.

— Что ж, всегда есть чему поучиться. — Провожу большим пальцем по его нижней губе, мое тело зудит от желания быть ближе к нему. — Означает ли это, что ты хочешь пригласить меня на свидание?

Красивая улыбка растягивает уголки его рта.

— Да, думаю, так и есть.

Мое счастье соответствует его, когда мы улыбаемся друг другу.

— И ты больше не будешь обламывать меня?

Он покусывает мой большой палец, заставляя смеяться и отстраниться.

— Бл*дь, нет. Не думаю, что мой член выдержит еще одну пытку.

— И значит ли это, что ты собираешься бросить курить?

Он хмурит брови.

— Бросить курить? Не знал, что это входит в план.

— Да, если хочешь забраться ко мне в трусики.

— Черт. — Он проводит рукой по лицу. — Ты собираешься отобрать у меня все причиндалы, не так ли? Сделаешь из меня правильного мальчика.

Я качаю головой.

— Нет, я хочу тебя таким, какой ты есть, с наклонностями мудака и все такое.

— Тогда почему ты отбираешь у меня сигареты?

— Потому что хочу, чтобы ты мог трахать меня, не теряя дыхания.

Я широко улыбаюсь, глядя на его шокированное выражение лица. Черт, я и сама немного шокирована.

— Беспокоишься о моей выносливости, малышка?

Я небрежно пожимаю плечами.

— Не знаю, ты казался немного запыхавшимся, когда мы занимались петтингом в прошлый раз.

— Запыхавшимся? — спрашивает он, откидываясь на спинку стула. — Ты думала, что я запыхался? — Снова пожимаю плечами. — Я не был, бл*дь, запыхавшимся, я был в отчаянии. Ты хоть представляешь, как мне было трудно сдерживаться? Чтобы не прижимать тебя к стене каждый раз, когда вижу? Мне приходилось контролировать себя несколько недель, так что, если я тяжело дышал, пока терся своим толстым членом о твою киску, это не потому, что я запыхался, — говорит он, и его слова освещают все мое тело. — Это потому, что я отчаянно хотел тебя.

Здесь жарко, или мне кажется?

Я прикусываю нижнюю губу, и его взгляд падает на мой рот.

Я облизываю губы, и он делает то же самое.

Я ерзаю на своем стуле, а он садится на краешек своего.

— Ты собираешься поцеловать меня, Роарк?

— Не знаю, — говорит он, кладя руку мне на затылок и притягивая ближе, прежде чем запустить пальцы в мои волосы. — Ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Ты же знаешь, что да. Я целую вечность ждала, чтобы узнать, каково это — чувствовать твои губы на своих.

— Если это так... — Он кивает мне, чтобы я подошла ближе, а затем похлопывает себя по коленям. — Иди сюда, Саттон.

Возбуждение пульсирует в моих венах, когда я поднимаюсь со стула и двигаюсь к нему, прихватив с собой одеяло. Накидываю его на плечи и сажусь к нему на колени, опустив колени по обе стороны от его тела. Он сжимает одеяло и плотнее укутывает меня, прежде чем поднести руки к моему лицу и нежно погладить по щекам.

— Ты так чертовски красива. Не знаю, почему так долго отказывал себе в этом.

— Ну, знаешь, потому что ты старше меня, мой отец — твой клиент, и тому подобная ерунда.

Он усмехается.

— А, мы идем по пути зрелости, как я посмотрю.

— Просто даю понять, насколько ты был глуп.

— Думаю, это то, на что я могу рассчитывать, когда речь идет о нас.

О нас. Это заставляет меня улыбнуться, я устраиваюсь поудобнее у него на коленях.

— Мне нравится слышать, как ты это говоришь. О нас. Я чувствую себя так хорошо.

— Да. — Он прижимает свой лоб к моему. — Господи, Саттон. Я нервничаю.

— Нервничаешь? — Мои руки скользят по его мощной груди. — Почему?

— Потому что не хочу все испортить.

О боже, я могу полюбить этого человека. Наконец-то я чувствую, что вижу его целиком. Он более... чувствительный, менее скрытный. Как он может не верить в себя? Это связано с его ужасной семьей. Если бы они знали, какой ущерб нанесли. Это так меня злит.

Моя рука касается его сердца.

— Ты не сделаешь этого. — Я подталкиваю его голову своей и говорю: — А теперь поцелуй меня под звездами. Подари нам момент, который мы запомним надолго.

Его губы приоткрываются, рука обхватывает мою челюсть, слегка отклоняя ее назад, прямо перед тем, как его губы прижимаются к моим. Я вздыхаю, исследуя связь. Поначалу он мил, скользит губами по моим, осваивается, а затем интенсивность возрастает, он сжимает меня крепче.

Его рот приоткрывается, мой тоже, но он не спешит исследовать меня языком. Он нежно целует меня приоткрытым ртом, удерживает мою голову, ровно наклоняя свою из стороны в сторону, не пропуская ни дюйма моего рта.

Я ерзаю у него на коленях, и он стонет мне в рот, проводя языком по губам, соблазняя, желая большего, и я отвечаю на его прикосновение. Как только наши языки соприкасаются, они сплетаются, и хватка друг за друга становится сильнее, потребность усиливается.

Это гораздо больше, чем я ожидала. Я знала, что он хорошо целуется, по тому, как он заставил меня кончить своим языком. Но контраст между нежностью и грубостью в его поцелуях, то, как он берет на себя ответственность, его вкус — это больше, чем я думала. С каждым поцелуем он разрушает меня для всех остальных мужчин... не то, чтобы я хотела когда-либо целовать другого мужчину после этого.

Губы соединены, он скользит руками вниз по моему телу к бедрам, крепко обнимая. Я медленно начинаю раскачиваться на нем взад-вперед.

Он останавливает меня, прерывая поцелуй.

— Не здесь, Саттон.

— Не здесь, что?

Убрав мои волосы за ухо, он ласково смотрит на меня.

— Мы не будем совокупляться перед костром, где твой отец может нас увидеть. Мы не должны делать это... здесь.

Я вопросительно поднимаю бровь, шокированная тем, как он меня распекает.

— Хочешь сказать, что не хочешь, чтобы тебя поймали? Это говорит парень, которому редко до чего бывает дело?

Он усмехается и крепче прижимает меня к себе, и эта дьявольская улыбка пронзает меня насквозь.

— Если бы это был кто-то другой, я бы уже уложил их в грязь, но с тобой все по-другому.

По какой-то причине это меня не устраивает.

— Неужели между нами недостаточно страсти, чтобы ты опрокинул меня?

— Совсем наоборот, — отвечает он. — Я был бы слишком увлечен и не смог бы остановиться, если бы твой отец пришел сюда... или этот придурок Джош.

Я усмехаюсь и играю с воротником его рубашки, огонь от костра освещает его хмурые брови.

— Он тебе не нравится, не так ли?

— Ни капельки. Он слишком часто тебя разглядывал, и он, бл*дь, распускал руки. Это оскорбительно.

— Джош — милый...

— Джош — придурок, и точка.

— Так вот как все будет? Ты будешь ревнивым дураком?

Он кивает... не моргнув глазом.

— Ты тоже имеешь право на ревность. Знаешь, мисс Анжелика на днях флиртовала со мной, пытаясь заставить съесть ее бисквит.

Я закатываю глаза.

— Мисс Анжелике семьдесят пять лет, и она пыталась заставить тебя съесть ее печенье во множественном числе. Не будь извращенцем.

— Ну не знаю, в ее глазах был какой-то блеск, который сказал мне, что если пойду за ней на кухню, она покажет свой шкаф, если ты понимаешь, о чем я.

— Ты глупый, — хихикаю я.

Он тоже смеется и проводит руками по моей голой спине.

— И все же ты все еще хочешь быть со мной.

— Да, наверное, я сумасшедшая.

Игриво хватаю его за щеки и целую в губы. Когда собираюсь отстраниться, он удерживает меня на месте, и снова его рот соприкасается с моим. Вздыхаю в его объятиях и позволяю захватить власть. ***

Одеяло расстелено на поляне, костер потушен, я лежу рядом с Роарком и смотрю на небо, любуясь звездами, сверкающими над нами, а он согревает меня, обхватив руками. Я провожу рукой по его груди и прижимаюсь к нему, все еще немного шокированная тем, что он здесь, рядом со мной, после всего пережитого нами.

— Ты когда-нибудь собиралась вернуться сюда? — спрашивает он, его голос грохочет надо мной.

— Возможно, когда-нибудь, но сейчас я сосредоточена на карьере.

— Ты можешь сделать это где угодно, так что, если бы тебе пришлось выбирать место для проживания, где бы это было?

Я поджала губы и задумалась.

— Знаешь, не думаю, что я создана для Нью-Йорка. Мне нравится атмосфера, но часто я чувствую себя словно не в своей тарелке.

— Ты деревенская девушка. И выглядишь так, будто здесь твоя стихия. Улыбка на твоем лице во время тренировки лошадей чуть не поставила меня на колени.

— Ты пытаешься заставить меня вернуться сюда?

— Нет, черт возьми, но я думаю, что ты это сделаешь в какой-то момент, и не виню тебя. Здесь великолепно. Понимаю, почему твой отец радуется выходу на пенсию. Кажется, что в деревне жизнь замедляется.

— Именно поэтому ему так нравится здесь, потому что он чувствует, что у него есть время посидеть и подышать свежим воздухом. Я рада, что он отдохнет от жесткого графика, которого придерживается.

— Пенсия будет ему к лицу.

Приподнявшись на локте, я встретилась взглядом с Роарком.

— Это прозвучит глупо, но спасибо тебе за то, что заботился о нем последние несколько лет, следил за тем, чтобы у него были выгодные сделки, которые представляют его бренд и фонд.

— Тебе не нужно благодарить меня, Саттон. Это моя работа.

— Работа, с которой ты отлично справляешься.

Его бровь приподнялась.

— Неужели? Мне казалось я самый непрофессиональный человек, которого ты знаешь.

— Да, но, как ни странно, ты все еще в состоянии выполнять свою работу. Не могу понять, но у тебя все получается.

— Мне повезло, — отвечает он, дергая мою прядь волос и наматывая ее на палец. — Когда я приехал в Штаты и посещал занятия в Йельском университете, я был немного диковат в плане вечеринок.

— Ты? Не может быть. Не могу в это поверить, — говорю я, источая сарказм.