Дневник плохого парня

— Ч-что ты делаешь?

— Не знаю, — отвечаю я, мои руки, прижатые к ее талии, зудят от желания продвинуться вверх. Когда я приближаюсь на дюйм, у нее перехватывает дыхание, поэтому поднимаю руку еще выше, пока нижняя часть ее груди не соприкасается с моим пальцем.

— Роарк, — выдыхает она. Резко.

Я наклоняюсь вперед, прижимаюсь ртом к ее уху и покусываю мочку. Ее голова склоняется набок, и, хотя в последние несколько дней она была просто огромной искусительницей, я чувствую ее потребность во мне по тому, как ее руки опускаются к моим плечам, а затем поднимаются по шее и погружаются в мои волосы.

Я придвигаюсь ближе, прижимаясь бедрами к ее бедрам, и одновременно глажу ее грудь.

— Ты сводишь меня с ума, Саттон. — Провожу губами по ее шее. — Ты думаешь, мне легко? Быть здесь, в комнате напротив твоей, наблюдать, как ты разговариваешь с другими парнями? Это убивает меня.

— Тогда сделай с этим что-нибудь.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашиваю, опуская голову к ее груди, поднимая рубашку и засасывая ее сосок в рот.

— Да, — говорит она со вздохом. — Это очень приятно, Роарк.

Ее похвала подстегивает меня и разрывает что-то внутри меня. Я поднимаю ее за талию и несу к кровати, аккуратно укладывая. Прижимаюсь бедрами к ее бедрам, давая понять, как сильно она влияет на меня.

Я задираю ее рубашку и снимаю через голову, обнажая грудь. Она так прекрасна, что это причиняет боль. Снова прижимаюсь губами к ее груди, вжимаюсь бедрами в нее, я испытываю небольшое облегчение от трения. Но я хочу большего.

Она, должно быть, читает мои мысли, потому что ее рука скользит между нами и проникает в ширинку моих джинсов, поглаживая мою выпуклость.

Я приподнимаюсь, опускаю голову и с шипением делаю глубокий вдох, давая ей больше доступа. Мои мышцы напрягаются, глаза закрываются, а ее маленькая рука обхватывает мой член, и единственная преграда между нами — мои трусы.

— Бл*дь, — бормочу я. — Саттон... я...

Ее рука скользит по моему члену, и, клянусь, я в нескольких секундах от того, чтобы кончить только от ее прикосновения.

Я поднимаю взгляд и вижу ее приоткрытый рот, дикие глаза, когда она произносит:

— Ты такой большой, Роарк.

И это моя погибель. Этот невинный взгляд, удивление и радость на ее лице — все это разрушает мою решимость.

Я тянусь вниз и расстегиваю ее шорты, плавным движением снимая их, затем спускаю свои джинсы, оставляя брифы (прим. пер.: Бри́фы — тип мужского нижнего белья). Словно подросток, я прижимаю свой эрегированный член к ее раздвинутым ногам, желая ощутить тепло. Мой член проглядывает из-за пояса нижнего белья, когда я скольжу им вверх и вниз по ее обтянутому стрингами центру.

— О. Мой. Бог, — стонет она, и я умолкаю, снова приникая ртом к ее шее, мои бедра движутся навстречу ее бедрам то длинными, то быстрыми короткими движениями, мое тело не знает, чего оно хочет.

Без одежды было бы намного лучше, но я не могу так поступить с ней, не тогда, когда не уверен в чувствах, бурлящих внутри меня, но, бл*дь, мне просто нужно облегчение.

— Никогда в жизни не хотел ничего больше, — говорю я, удивляя самого себя, но... это правда. — Ты сводишь меня с ума, Саттон. Последние несколько дней были адом.

— Ты не в курсе? Ты можешь заполучить меня, Роарк.

Я сильнее сжимаю бедра, ноги начинает покалывать, яйца напряглись.

— Это меня беспокоит. Ты не должна быть такой отзывчивой, когда дело касается меня. Я не подхожу тебе.

Она раздвигает ноги еще шире и сцепляет руки у меня за шеей.

— Почему бы тебе не позволить мне судить об этом?

Я прижимаю наши бедра друг к другу и поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Губы влажные и готовые, глаза сосредоточены на мне. Поцелуй с ней выведет эту потребность на совершенно новый уровень. Я знаю, что в тот момент, когда мои губы встретятся с ее губами, назад дороги не будет. Я не смогу остановиться.

Неужели я смогу заставить ее пройти через это, предложить ей мужчину, который не уверен, сможет ли он когда-нибудь ответить ей взаимностью?

Не знаю, смогу ли я так с ней поступить.

Поэтому вместо того, чтобы опустить голову, я не отрываю от нее глаз, пока двигаю бедрами по ее бедрам, доводя нас обоих до пика.

Она закусывает нижнюю губу, ее шея напряжена, оргазм приближается, готовый вот-вот обрушиться. Господи, я здесь, с ней, мое сердце стучит в голове, тело трепещет от удовольствия.

Тук-Тук.

— Саттон, ты здесь?

Раздавшийся голос Фостера мгновенно успокаивает движение моих бедер.

Твою ж мать.

Я быстро встаю, мой член болезненно напрягается, когда я отхожу и оглядываю ее комнату. Замечаю шкаф и быстро убегаю, натягивая штаны.

Во время моего отступления у нее вырывается небольшой стон, который эхом отдается в моей голове, когда я прислоняюсь к закрытой двери шкафа, не в силах перевести дыхание.

Растерявшись, Саттон говорит:

— Да... просто... случился казус с одеждой. Сейчас спущусь.

Казус с одеждой, да, я бы сказал, что потеря половины рубашки — это казус.

— О, хорошо, просто проверяю. Ты не видела Роарка?

— Э-э нет... ты проверял загон для лошадей? Он хорош в уборке экскрементов.

Фостер смеется, а я хмурюсь. Очень смешно, бл*дь.

— Хорошая идея, пойду проверю. Поторопись, у нас много дел до того, как завтра приедут дети.

— Ага, сейчас спущусь.

Громкие шаги Фостера эхом разносятся по коридору, когда он удаляется. Должно быть, мы были погружены в свой мир, что даже не заметили их приближения раньше.

Тяжело вздохнув, я прислоняюсь головой к двери шкафа, когда она открывается. Напряженная спина, твердый как камень член, засунутый в джинсы, я поворачиваюсь и вижу, что на Саттон нет ничего, кроме стрингов. Да ладно, это чертовски несправедливо, особенно учитывая, что впереди у меня еще один день тяжелого труда.

Я тянусь к ней и обнимаю, опускаю руки на ее голую задницу. Целую макушку и говорю:

— Извини.

— За что?

— За то, что все вышло из-под контроля, за то, что был придурком по отношению к тебе, за то, что считал, что ты принадлежишь мне, хотя это не так.

Она приподнимается и смотрит мне в глаза.

— Ты ошибаешься, Роарк. Сколько бы ты ни пытался оттолкнуть меня, это не изменит моих чувств к тебе. — Она прикусила нижнюю губу и схватилась за переднюю часть моей рубашки. — Я пыталась сделать вид, что ты не имеешь для меня значения, что могу переступить через эту безумную симпатию к тебе, но это невозможно. Один твой взгляд в мою сторону — и я таю у твоих ног. Ничего не могу поделать с этим чувством. Поэтому, когда ты приходишь в мою комнату и покрываешь поцелуями мое тело, я всегда поддаюсь, потому что это то, чего я жажду.

Ее слова делают меня счастливым ублюдком — я не заслуживаю этого.

— Ты не должна, — говорю я шепотом.

— Я знаю, поверь мне, я знаю, но не могу сопротивляться тебе. Как бы ни старалась, я не могу. — Рукой она проводит по моей щеке, ее глаза наполняются непролитыми слезами. — Пожалуйста, не отстраняйся от меня. Я так хочу, чтобы ты понял, как важно, чтобы мы были вместе.

К сожалению, она опускает руку и проходит мимо меня, натягивает джинсы и обычную рубашку. Когда она отходит от шкафа, я кричу:

— Лифчик, Саттон.

Она одаривает меня грустной улыбкой.

— Он в ванной.

И уходит.

Я прислоняюсь к ее полкам, такое ощущение, что Саттон окружает меня, и я пытаюсь разобраться в своих мыслях.

Я так хочу, чтобы ты понял, как важно, чтобы мы были вместе.

Я вижу это, черт возьми, чувствую это, как будто она медленно запечатлевала это во мне в течение последних нескольких недель. Ослабевший и усталый, я выхожу из ее комнаты спускаюсь по лестнице, и вижу, как Саттон обнимает своего отца, прежде чем они вместе выходят из дома.

Я бы все отдал, чтобы стать человеком, которого она обнимает, на которого смотрит с улыбкой, или человеком, который защищает ее от всего остального мира.

Сколько бы ты ни пытался оттолкнуть меня, это не изменит моих чувств к тебе...

Я пыталась сделать вид, что ты не имеешь для меня значения, что могу переступить через эту безумную симпатию к тебе, но это невозможно.

Но как мне стать мужчиной, который заслуживает ее? Как мне стать ее мужчиной?

И тут я вспоминаю, что сказал Фостер, и все это, в совокупности, еще больше укрепляет мои мысли.

Мужчина берет жизнь в свои руки и выжимает из нее максимум.

Фостер был прав, я не тот человек — пока, — но, возможно, пришло время узнать, как им стать.