Как хулиган мой лифчик украл

С сомнением разглядываю сумки, как же неловко. Я просто хочу найти нужную сумку и покончить со всем этим. Меня вообще не должно быть здесь.

Наспех выбираю, как мне кажется, подходящий рюкзак, открываю его и заглядываю внутрь. Бутылка воды, папка, блокнот. Ничего особенного. Чертыхаясь, ставлю сумку на место и перехожу к следующему синему рюкзаку. Я со свистом выдыхаю через зубы. Сомневаюсь, стоит ли продолжать. Все это как-то неправильно. Чувствую нарастающее разочарование. Кто знает, может, Алека вообще нет на тренировке. Дилан мог ошибиться, или он нарочно отправил меня сюда. Что, если он этого и добивался — я в мужской раздевалке роюсь в чужих вещах!

Верни Алек лиф, мне не пришлось бы сейчас здесь торчать. Хватило же ему наглости на такое, еще и отдавать не хочет. Может, он самый привлекательный, но и самый раздражающий парень в мире. И я ненавижу себя за то, что где-то в глубине души испытываю симпатию к его веселому, мягкому нраву. Я не могу снова обжечься, а этот парень явно говнюк, каких поискать.

Вдруг меня охватывает ступор, внутри все холодеет.

В коридоре слышатся шаги. Парни кричат и улюлюкают, хлопает дверь.

Футбольная команда возвращается.

Мигом бросаю рюкзак на место и начинаю лихорадочно искать укрытие. В душевой нет кабинок. Под скамейками спрятаться тоже не удастся. Начинаю задыхаться, когда взгляд останавливается на металлических шкафчиках для вещей. Отчаянно бросаюсь к моей единственной надежде, открываю дверцу и с трудом, расталкивая грязные футбольные мячи и свитера, забираюсь внутрь. В шкафу воняет потом, но хоть запах дезодоранта не такой сильный. Закрываю за собой дверцу, сворачиваюсь в клубок и замираю, прислушиваюсь в темноте. Сердце скачет, как заведенное.

В следующий миг начинается суматоха, в раздевалке слышится шум, возвещающий прибытие команды: шарканье подошв по полу, толкотня потных тел. Парни такие шумные.

— Офигенная игра! — выкрикивает кто-то, и его тут же поддерживают одобрительными воплями. Щитки и наплечники гремят об пол. В раздевалке стоит гул, но я так боюсь выдать себя, что все равно задерживаю дыхание. Зачем я только сюда пришла…

— Ребят, все, кто одолжил щитки, соберите их и верните мне. Положу обратно в шкаф.

Пожалуйста, говорите не о моем шкафе.

Я слышу приближение шагов, их грохот каким-то образом перебивает все остальные звуки. Забиваюсь глубже в шкаф и закрываю руками лицо — как будто это может что-то изменить. Мало мне быть известной как девчонка, что ломится в спальню соседа, теперь еще буду той, кто залезает в мужские раздевалки! Шаги останавливаются, через щель вижу, как коробку со щитками ставят прямо перед моим шкафчиком.

Блин, блин, блин.

Паника перерастает в настоящий ужас. Дверца распахивается: передо мной орава полуголых, перепачканных, потных парней. Они еще не успели меня заметить, но это ненадолго. Шкаф заливает свет, освещая самые темные уголки моего укрытия. Я поднимаю глаза и морщусь, гигантский футболист ошеломленно взирает прямо на меня. Курчавые волосы прилизаны потом, челюсть отвисла, глаза выпучены, словно вот-вот выкатятся из орбит. Умеешь ты производить впечатление, Райли.

— Девчонка! — ревет он.

В раздевалке начинается дурдом. Парни таращатся на меня, срываются на визг (неужели парни способны визжать?), скачут по раздевалке, тыкая в меня пальцем и прикрывая свои причиндалы. С пылающим лицом я наблюдаю за хаосом.

Но деваться некуда. Ворча и держась за бедную спину, я вылезаю из тесного шкафа. От этого дурдом только усиливается. Куда ни глянь, парни кричат, чертыхаются, кто-то визжит от смеха. Я так ошарашена, вот-вот брызнут слезы. Но плакать нельзя. Это сделает мое положение в сто раз постыднее.

— Да ухожу я, заткнитесь. Это все пари! — выкрикиваю я отмазку снова и снова, направляясь к двери.

И застываю на месте.

В дверях стоит Алек Уайлд — на потном красном лице все еще заметны следы от маркера — и во все глаза таращится на меня. Впрочем, как и все в этой комнате. Еще никогда не приходилось мне так краснеть. Это самый позорный момент в моей жизни, и произошел он прямо на глазах соседа. Обреченно я прохожу мимо него.

— Попалась, — шепчет парень, хватая меня сзади за плечи и выталкивая в коридор, на свежий воздух. Уже снаружи он разворачивает меня, помогая опереться о спортивные шкафчики.

Словно контуженная, я глотаю свежий, чистый кислород.

— Что ты там забыла? — недоумевает Алек.

— Искала лифчик, — отвечаю машинально. Как же так? Почему я не ушла, когда была такая возможность?

— Мог бы догадаться, — невесело усмехается он. — Ты в порядке?

С какой стати спрашивает? Не скрывая удивления, вскидываю голову и вглядываюсь в его лицо. Похоже, ему и вправду не все равно. Даже после того, что я сделала прошлой ночью? Почему?

— В порядке, — говорю чуть слышно, краснею и снова опускаю глаза в пол. Но сейчас же выхожу из ступора, когда Алек придвигается ко мне ближе и медленно, но верно прижимает меня к шкафчикам. Что он творит? Я с любопытством поднимаю глаза и замираю. Алек ничего не говорит, но так смотрит на меня…

— Ты что делаешь? — заикаюсь я, когда он медленно наклоняет ко мне свое потное лицо, свои красивые глаза.

Сердце бьется как ненормальное. Становится трудно дышать. Легкие горят, пульс сходит с ума, а кровь в жилах точно закипает. Что происходит…

Чуть не коснувшись моих губ, он приближается к уху. Я облегченно выдыхаю, но радоваться рано. Дыхание Алека щекочет мочку уха, напоминая в какой невероятно компрометирующей ситуации я нахожусь. С замиранием сердца жду, что он скажет. Не будет же просто стоять и молча дышать мне в ухо.

— Я тебе еще припомню за маркер, Грин, — наконец шепчет Алек. Я и позабыла об этом. Он отстраняется, и только сейчас я замечаю свои каракули — маркер хоть и поблек, все еще заметен на оливковой коже. Уголки губ начинают дрожать, сейчас рассмеюсь. Как не вовремя! Силюсь побороть смех, но чем больше стараюсь, тем сильнее он прорывается. И хихиканье превращается в полномасштабное гоготание.

Алек с ужасом глазеет на меня.

— Райли, хватит смеяться!

— Прости, — хриплю я, боясь взглянуть на него, чтобы не расхохотаться сильнее. Кажется, я теряю рассудок.

— Что за… — откуда ни возьмись раздается голос Дилана.

Он с озадаченным лицом смотрит на нас с Алеком. Алек только плечами пожимает, да и мне неведомо, чего я ржу как конь посреди коридора. Однако сейчас самое время бежать. Разразившись очередным приступом смеха, я срываюсь с места. Несусь так быстро, что боюсь, ноги не поспеют за мной, и я упаду. Алек орет мне вслед, но поздно, ветер свистит в ушах, и я сосредотачиваюсь на беге — на беге и ни на чем другом.

Бегу через зал, что есть мочи, уворачиваясь от физруков и теннисных мячей. Алек несется следом. Последняя вспышка адреналина, и я влетаю в женский туалет. Сюда-то он зайти не посмеет. Несколько девушек изумленно таращатся на меня, ну и пусть, только бы отдышаться. Я сделала это! Я спасена!

— Увидимся на вечеринке, Райли, — кричит Алек снаружи. — Я знаю, где ты живешь!

И они еще меня чокнутой называют.

6
ВЕЧЕРИНКА

Вайолет останавливает машину перед каменным особняком. Я так взволнована, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Не решаясь выйти из машины, устремляю взгляд в окно. По примеру других гостей мы припарковались на длинной, усыпанной гравием подъездной дорожке. Куда ни глянь, всюду люди: валяются на траве, танцуют, целуются. Музыка гремит так, что земля под ногами дрожит. Да уж, чудная вечеринка. И зачем только я согласилась. Вытираю потные ладони о коленки и делаю глубокий вдох, стараясь унять волнение.

— Райли, ты справишься, — вот уже какой раз ободряет меня подруга и, наклонившись, сжимает мою руку.

— Уверена? — Голос предательски дрожит. Сейчас бы все бросить и вернуться домой, но я не трусиха, я не сбегу, поджав хвост. Чтобы побороть страх, надо с ним встретиться. Но, святые печенюшки, как же мне страшно.

— Абсолютно, — снова сжимает руку Вайолет. Ее глаза подведены черным карандашом, а волосы заплетены во французскую косичку. Очень красиво. Я снова поворачиваюсь к окну. Мы находимся в богатой части Линдейла около скал. Дома здесь дорогие, и каменный особняк перед нами не исключение. Даже в темноте он выглядит потрясающе. Как можно засорять такую красоту пьяными подростками?

— Ладно, я готова.

С огромным трудом заставляю себя выйти из машины, и мы шагаем по дорожке к дому. Вайолет слегка покачивается на каблуках, я же благодарю небеса, что надела удобные ботинки и джинсовое платье. С каждым шагом музыка становится все громче и громче, точно как биение моего сердца. Навстречу нам попадается пара ребят, но они слишком поглощены весельем, чтобы отвлечься на новых гостей.

— Грин! — раздается позади знакомый голос, когда мы подходим к дому.

Остановившись на верхней ступеньке, я оборачиваюсь и вижу, как к нам приближается Алек. На нем черные узкие джинсы и майка с вырезами по бокам; волосы растрепаны, на лице ни следа от моего перманентного зла. В одной руке он держит банку пива, другая спрятана за спину. От одного взгляда на него я испытываю мгновенное облегчение.

— Привет. — Оглядывая меня, он подходит ближе. — Выглядишь отлично.

Это что, комплимент? Выгляжу отлично…

— О, с-спасибо, — запинаюсь я. — Ты тоже ничего.

Как только слова слетают с губ, я тут же о них жалею. Какой идиотский ответ! Ну почему, когда так надо, фильтр между моим мозгом и ртом превращается в кучку пепла? И сама я сейчас сгорю от стыда.

— Какие милости. — Алек громко смеется. Вот позор…

— Она хотела сказать, ты выглядишь секси, — вмешивается в разговор Вайолет, с дразнящей улыбкой откидывая косичку назад. — Просто напоминаю, милашки мои, что я тоже здесь!

— Ну давай, Райли, похвали ее, — усмехается Алек.

— Нет, ну что вы, не стоит, — картинно отмахивается подруга. — Сравнивать нас, это как сравнивать Victoria’s Secret с вареньем из виктории; я все понимаю.

— Ну-ну, не говори так, — смеюсь я, легонько похлопывая ее по руке. — А где остальные?

— В доме, — подсказывает Алек, но внутрь не приглашает. — Хотите выпить?

Он протягивает мне банку пива, и я морщу нос. Никогда не была поклонником алкоголя, а пиво — это уже совсем гадство. Не понимаю, как можно пить его ради удовольствия. Выражение отвращения на моем лице не ускользает от Алека. Он по-детски высовывает язык.

— Расслабься хоть немного. С пивом будет веселее, даю слово.

— Ты плохо на меня влияешь, — бормочу я, но банку к губам подношу. Делаю большой глоток противной жидкости и морщусь от вкуса. Мерзость, как и ожидалось, но я выпиваю еще немного и возвращаю банку удивленному парню. Да, мне тоже не верится, что я пью, но, если алкоголь поможет успокоить нервы, я готова немного пострадать.

— Отвратительно.

— Мерзость, — соглашается Алек, ухмыляясь, — но мы все равно его пьем.

Он поворачивается к Вайолет и предлагает ей банку, но та только качает головой.