Дневник плохого парня

— Налетай, Саттон, — говорит Роарк, его рот полон чипсов. — Они исчезнут раньше, чем ты заметишь.

И он прав, потому что, когда я тянусь, чтобы взять первый начос, каждый парень тянется за третьим, тарелка значительно опустела.

Наслаждаясь клейким сыром и хрустящими чипсами, я хихикаю, наблюдая, как все трое облизывают пальцы и потягивают напитки. Думаю, Роарк был прав: невозможно перестать быть парнем из братства.

Некоторое время спустя Рэт спрашивает:

— Мы знаем, что ирландский акцент покоряет большинство женщин, но помимо этого, что заставило тебя остаться с этим парнем?

Думаю, вопрос о сосках его расслабил, потому что Рэт не выглядит напряженным, он в своей стихии, от этого я испытываю облегчение. Или, возможно это из-за еды. Мужчины любят есть.

Я перевожу взгляд на Роарка, находящегося всего в нескольких дюймах от меня, и рассматриваю его красивые черты: глаза, в которых отражается озорство и страсть, идеально подстриженная борода, которая потрясающе ощущается, когда трется о внутреннюю часть бедер, его улыбка, лишающая меня дара речи... Все это привлечет любую женщину, но меня зацепило нечто большее.

— Буду честна, — отвечаю я, не сводя глаз с Роарка. — Сначала он был мне не по душе. На самом деле я презирала его.

— Держать ее телефон в заложниках — не круто, чувак, — говорит Брэм с другого конца стола. Они знали об этом?

— Не хотелось отдавать его обратно.

Роарк улыбается мне.

— Он расстроил меня, — добавляю я. — Никто раньше не расстраивал меня так сильно, как он, но в тоже время он бросил мне вызов. — Взгляд Роарка смягчается. — Он помог мне постоять за себя, чего я никогда раньше не делала. Он заставил меня быть более напористой, еще одно качество, которого мне не хватало. Он заставил меня выйти за пределы зоны комфорта и выполнить одно из обещаний, которое я поставила перед собой в этом году — жить полной жизнью. Не думаю, что на этой планете есть кто-то, кто мог бы подтолкнуть меня так же сильно, как он. Со временем моя признательность переросла в нечто иное, я начала замечать его мягкую сторону.

— Он, несомненно, плюшевый мишка, да? — вклинился Брэм.

Я прислоняюсь головой к плечу Роарка и говорю:

— Да. Он притворяется плохим парнем, которому все по барабану, а на самом деле он мягкотелый до глубины души.

— Он хороший человек, — говорит очень серьезно Рэт. — Я доверяю не многим людям, не хочу тратить время на людей, которые не оказывают прямого положительного влияния на мою жизнь. И даже несмотря на то, что Роарк сделал кое-какую херню в прошлом, он верен и готов на все ради меня, ради нас.

Атмосфера в комнате резко меняется после признания Рэта, заставляя Роарка неловко заерзать на своем месте, а Брэма удивленно присвистнуть.

— Чувак, ты чувствуешь то же самое по отношению ко мне? — спрашивает Брэм, заставляя меня смеяться.

Рэт закатывает глаза.

— Сколько раз я должен это повторять? Если бы ты и Джулия, моя плоть и кровь, были на краю обрыва, я бы каждый раз спасал тебя.

Брэм поджимает губы и опускает голову, прежде чем протянуть руку и взять Рэта за руку.

— Я так люблю тебя, чувак. Если бы мне нравились пенисы, я бы женился на тебе, а не на твоей сестре.

— Господи, — бормочет Роарк и наклоняется к моему уху. — Забыл сказать тебе, насколько жуток их броманс (прим. пер.: Броманс (от англ. bro «братишка, дружище, чувак» + romance «отношения») — нежные несексуальные дружественные отношения между двумя или более мужчинами).

— Рада, что ты этого не сделал, — шепчу я в ответ. — Мне нравится видеть это своими глазами. Это очень увлекательно.

— Не позволяй им узнать об этом. — Он быстро целует меня в губы, прежде чем обнять и заявить права на меня перед своими друзьями.

Это скромный жест, но он много значит для меня.

И когда вижу их ухмылки, я поудобнее устраиваюсь в объятиях Роарка. ***

Растянувшись на атласных простынях Роарка — новых, которые он купил для меня, — я неторопливо провожу пальцами по его обнаженной груди, мы лежим в темноте, наше дыхание наконец-то выравнивается после бурной деятельности, закончившейся десять минут назад. Всю дорогу домой в лимузине, Роарк шептал мне на ухо всякие непристойности, рассказывал обо всем, что планирует сделать, как только мы доберемся до его квартиры. И он не лгал.

Он выполнил все обещания, данные в машине, включая секс у окна своей спальни, и в данный момент мы обнимаемся.

Он гладит меня по голове, накручивая волосы на свои пальцы, я прижимаюсь обнаженным телом к его, наслаждаясь запахом его одеколона.

— Думаешь, я им понравилась?

— Они считают, что ты идеальна для меня.

— Они сказали тебе это? — спрашиваю я, приподнимаясь, чтобы посмотреть ему в глаза.

Он кивает.

— Да, еще до встречи с тобой они знали, что ты идеально подходишь мне, потому что видели, как я счастлив. — Большим пальцем он нежно гладит мою щеку. — Ты делаешь меня чертовски счастливым, Саттон.

В залитой лунным светом комнате, лежа на самых мягких простынях, я чувствую, как замирает мое сердце и снова начинает биться в прежнем ритме. Я делаю счастливым, этого неуправляемого засранца. Я делаю его счастливым. Не знаю, как, но я рада, потому что не могу представить и дня без его чувственного голоса, нежных прикосновений и того, как озаряется его лицо каждый раз, когда я вхожу в комнату. Это зависимость. Он вызывает зависимость, и я не лгала, когда говорила, что он — зависимость, которую я никогда не хотела.

— Ты тоже делаешь меня счастливой, Роарк.

— Да? — спросил он, робкая улыбка промелькнула на его губах, в глазах отразилась тень сомнения.

— Да. Как ты можешь сомневаться в этом?

Он прикусывает нижнюю губу и смотрит в потолок.

— У меня никогда не было отношений. Никогда не было опыта общения с этими всепоглощающими чувствами, я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, хочу защищать тебя, хочу видеть твою великолепную улыбку каждый день. Все это в новинку, и иногда я чувствую тяжесть в груди и задаюсь вопросом, правильно ли я поступаю, не испорчу ли что-нибудь. — Он гладит меня по щеке. — Я не хочу испортить наши отношения, Саттон.

— Ты ничего не испортишь, Роарк.

— Раньше я все портил.

Я качаю головой.

— Это не правда, отнюдь. Ты когда-нибудь срывал бизнес-контракт?

— Это другое. Это бизнес. Когда дело касается личных отношений, я чертов пройдоха.

— Правда? Потому что я только что ужинала с двумя парнями, которые заботятся о тебе и дружат с тобой со времен колледжа. И все клиенты остаются с тобой, потому что им нравятся не только деньги, которые ты приносишь, но и ваши взаимоотношения. Именно так начался твой бизнес, благодаря способности общаться с другими людьми, понимать их потребности и предугадывать желания. Слово «отношения» применим не только к романтике, Роарк. Ты много лет поддерживал отношения с людьми, но так и не понял, насколько хорош в них. С ними. Словно ты прятался за фасадом безразличия и жестокости, словно сомневался, что понравишься им. Но твой успех, твой бизнес доказывают обратное. Значит, ты был в отношениях, и именно это делает тебя таким хорошим в наших.

Он проводит рукой по лицу и испускает долгий вздох. Когда я смотрю ему в глаза, то вижу там боль.

— Тогда почему, черт возьми, моя семья не любит меня?

Мой милый. Их любовь? Они не знают, что означает это слово. Я ненавижу то, что они сделали с его невероятным сердцем и душой. Ненавижу то, что их жадность и невежество все еще формируют его представление о себе. Но я все понимаю. Если бы папа не любил меня безоговорочно, я бы не стала тем, кем являюсь сейчас.

— Роарк, посмотри на меня. — Я приподнимаю пальцем его подбородок, так что он вынужден посмотреть мне в глаза. Когда мен удается завладеть его вниманием, я говорю: — Хотела бы я знать точную причину, почему твоя семья испытывает к тебе что-то помимо безграничной любви. Я бы очень хотела иметь ответ на этот вопрос, но не могу. Мне известно только то, что я видела с тех пор, как мы встретились с тобой. Ты любящий, заботливый, верный, добрый и искренний — все эти качества делают из тебя потрясающего мужчину, которого я хочу видеть рядом с собой всегда. Мне больно, что твоя семья не видит того же парня, что и я. Меня злит, что они не потрудились узнать, каким человеком ты стал, каких друзей завел, какие прочные отношения сформировал. Это их потеря, не твоя. — Я успокаивающе провожу большим пальцем по его нижней губе, прежде чем наклониться и мягко поцеловать его в губы. Он хочет продолжения, прижимает руку к моему затылку, но я поднимаюсь, еще не закончив то, что хотела сказать.

Сделав глубокий вдох, я продолжаю:

— Ты мне очень дорог, Роарк, очень. — Слово на букву «Л» на кончике моего языка, но я сдерживаюсь, не желая торопить события. — А поскольку ты мне дорог, я буду откровенна. То, как твоя семья обращается с тобой... манипулирует... заставляет чувствовать себя плохо из-за того, что ты хочешь большего, — любящая семья так себя не ведет. Родители не должны так относиться к своим детям. И я знаю, что ты испытываешь чувство вины и пытаешься помогать им, но я хочу, чтобы ты знал: это не нормально, что они используют тебя, заставляют чувствовать себя отвратительно, чтобы ты продолжал посылать им деньги каждый месяц. Это не нормально, и пока я в твоей жизни, я буду каждый чертов день показывать, как с тобой следует обращаться.

Его лицо смягчается, глаза стекленеют, он притягивает меня ближе, соединяя наши лбы.

— Ты изменила меня в лучшую сторону, Саттон. Сомневаюсь, что когда-нибудь найду слова, передающие, как много ты значишь для меня.

— Тогда покажи мне, — говорю я, прижимаясь губами к его губам, он нежно целует меня и переворачивает на спину.

Мгновение он изучает меня. Его палец скользит вниз по моей челюсти. Его глаза ищут мои, в моем животе порхают бабочки. И тут я вижу в его глазах... любовь. Это безошибочно. Ему не нужно говорить, потому что в этот момент я это чувствую. Вижу это.

Он любит меня.

И я люблю его.

Без лишних слов Роарк прижимает свои губы к моим, и впервые с момента нашей встречи мы занимаемся любовью, медленно и нежно. Мы не торопимся, И нет необходимости играть и дразнить друг друга. Вместо этого, мы соединяемся глубочайшим способом, нашими сердцами.