Брызги стекла

Водопады стеклянных брызг переливались в лучах светильников. С каждым движением, каждым поворотом бокалы рассыпались вдребезги под каблуками танцующей пары.

И он хлопал вместе со всеми, смеялся вместе со всеми, крича «На счастье!»

— На счастье! — девушка рядом с ним напоследок ещё и свистнула: громким, разбойничьим свистом в два пальца. — Будьте счастливы, ребята!

Она оперлась локтём на барную стойку. Подпёрла голову рукой, медленно и пристально глядя ему прямо в глаза. Она почти не моргала, и это придавало её дымчатым радужкам с огромными точками зрачков посередине выражение хищной нежности и задумчивого любопытства. Словно у сытой кошки.

— Когда-нибудь это будем мы, — она улыбнулась и сжала его руку в своей.

* * *

Деревянные панели, деревянные потолки чудовищной высоты, с балками и арками, будто в готическом соборе. Массивный полированный стол, крытый зелёным сукном, стулья, чьи резные шишечки прямо сейчас больно впивались в спину…

Всё это место дышало такой рациональностью и респектабельностью, что придумать менее подходящую обстановку для откровений было сложно.

И даже Марк, психиатр и лучший друг, выглядевший в своём мятом джинсовом пиджаке островком хаоса в этом храме порядка, — не сильно улучшал ситуацию. Нет, шалишь. Обратной дороги нет.

Гереон прочистил горло, откашлялся и выпалил:

— Мне очень нужна твоя помощь, Марк. Я… кажется, влюбился. Или это бред. Или наваждение… не знаю.

Марк потянулся на стуле. Опёрся локтями о зелёное сукно стола, соединил кончики пальцев домиком и лениво изрёк:

— Насколько мне известно, о любви так говорят все. Наваждение, бред, помешательство… Но это не психиатрический случай, Гереон, прости. Никто не выпишет тебе лекарство от влюблённости. Даже я. Даже по дружбе.

Ну вот. Возможно, он прав, и Гереон пришёл сюда совершенно напрасно. Возможно. В любом случае, даже Марк не поймёт, хотя…

Он яростно помотал головой:

— Не дури. Дело не в этом. Сейчас… Я попробую объяснить.

Гереон глубоко вдохнул:

— Понимаешь, это не совсем обычная ситуация. Я могу попасть в большие неприятности. На кону моя репутация. Моё здоровье. Уважение коллег. Я не знаю, смогу ли я долго скрывать то, что происходит или…

— Это твоя студентка? — быстро спросил Марк, моментально став серьёзным.

Да уж, вопросы необъективности и домогательств попили университету немало крови за последние несколько лет.

— Нет.

— Коллега?

— Нет.

— Начальница? Спонсор? Соавтор?

— Нет же, — снова смешался Гереон. — Ничего такого. Но это кое-что… мучительное.

— Она тебя не любит? — предположил Марк. — Скверно, дружок. Вот так всегда: с другими проблем нет, но приходит Она, Та Самая… И выясняется, что как на грех именно ей-то на тебя плевать. Это всё равно не моя специализация, но у меня есть хорошая подруга, она занимается психологией отношений. Я её наберу и запишу тебя…

Он потянулся к телефону, снял трубку и начал было набирать номер, но Гереон, неожиданно даже для себя самого, перехватил его руку. Трубка обиженно звякнула о рычаг.

— Нет, нет и ещё раз нет! Это взаимно. По крайней мере, я так думаю. Но мне не нужны другие специалисты! Или ты, или никто, ясно?! Мне нужен только ты!

Глаза Марка стали совсем мутными и уклончивыми.

— Гереон. Ты же знаешь, что я испытываю к тебе только дружеские чувства и…

— Ты идиот, я не об этом!

— Тогда ради всего святого, заканчивай ходить кругами и говори нормально! Если бы я принимал тебя за деньги, то пожалуйста: болтай хоть месяц. Но я слушаю тебя бесплатно, в своё рабочее время и исключительно по дружбе. Поэтому, будь любезен, скажи всё. Чётко. И с самого начала!

Выпалив эту тираду, Марк смолк, раздражённо массируя запястье. Он придирчиво оглядел телефон, послушал сигнал, пощупал клавиши, будто Гереон и вправду мог их разбить или поцарапать. Вид у него был до крайности сварливый, но винить Марка было сложно. Гереон и сам понимал, что нагородил лишнего, больше запутав, чем прояснив…

Он глубоко вздохнул, попытался успокоиться, и начал заново:

— Видишь ли. Я влюбился в галлюцинацию. И я точно знаю, что она галлюцинация. Или сон. Но наяву.

— Та-ак, — протянул Марк, подбираясь на стуле и поправляя очки. Секунду назад расслабленный, теперь он был весь внимание. — А теперь поподробнее.

* * *

Она ничем не отличалась от прочих студенток. Одежда в стиле «бохо» сегодня была так же модна, как и в далёкие семидесятые, телефоном на парах было пользоваться запрещено, а что до макияжа — вернее, его отсутствия — то такая красивая девушка могла позволить себе не краситься.

Приковывали внимание её волосы — длинные и блестящие, водопадом буйных кудрей спадающие по плечам, закрывающие лицо, затеняющие стол перед ней. Она отводила их быстрым движением чуть смуглой руки, но они падали снова, слишком своевольные, чтобы слушаться.

Гереон во время лекции привычно блуждал взглядом по залу: в поисках тех, кто имел наглость отвлечься. Она подняла голову. И он запнулся. То самое лицо. Взгляд сытой кошки. Ленивая уверенная повадка.

Он видел её и знал её. Он мечтал её поцеловать и бредил её губами, этой совершенной, мягкой кожей, не тронутой даже блеском для губ…

Вот только это было много лет назад. И это было во сне.

* * *

— Я был в незнакомом баре, и там вроде как намечалось какое-то торжество, вроде свадьбы. Меня подтолкнули под локоть и прошептали в самое ухо: «Смотри, такого ты больше нигде не увидишь!». У меня в руках был пустой бокал. Так она его отобрала, подмигнула: мол, так надо — взяла со стойки свой и поставила на пол в центре зала. Так делали все. Бокал к бокалу, как в этих пирамидах для шампанского, но только здесь был всего один слой…

Марк хмыкнул что-то утвердительное и чиркнул в записной книжке пометку. Гереона это всегда напрягало, как будто там сейчас пишется его приговор, только вместо «виновен» стояло бы «безумен»… А впрочем: не всё ли равно?

— Потом вперёд вышла пара, и я как-то понял, что они только что поженились. И сейчас будет их свадебный вальс. И точно — заиграла музыка, они аккуратно взобрались на помост из бокалов, и начали танцевать. Прямо на них, будто у них не было никакого веса…

— Хм, — протянул Марк. — А они вообще были живыми?

— В смысле: не призраками ли? Я об этом не думал. Во сне… мне это казалось нормальным. А потом музыка сменилась на какую-то весёлую и задорную. И они принялись топтать бокалы в осколки. А гости кричали «На счастье». И я тоже так кричал…

— Почти нормальный свадебный обычай… Но… ты уверен, что девушка, которую ты видел на лекции, не настоящая? Может, просто похожа?

Он был уверен. Староста её не видела. В деканате её не знали. В списках она не числилась, как и на камерах наблюдения. Её видел только он. И точка.

— Уверен, я проверял. Марк, что мне делать?

— Пить лекарства?

— Тогда я не смогу работать.

— Тогда… просто смириться с тем, что ты галлюцинируешь. Ты не агрессивный, ты знаешь, что это неправда… если не хочешь лечиться, я тебя не выдам. Просто… будь осторожен.

— Буду.

* * *

Они пожали друг другу руки, и Гереон вышел на улицу. Солнечный день, запах скошенной травы. Может, видеть галлюцинации и не так страшно, как ему казалось?

…Она шла далеко впереди, при каждом шаге бахрома на её сумке раскачивалась в такт шагам. Он узнал бы эти волосы и походку даже через тысячу лет.

Забыв о том, что только что пообещал не сходить с ума без крайней необходимости, Гереон рванул вперёд. Никогда ещё он не видел её на улице. Это был знак, определённо, знак. Может, она наконец-то приведёт его туда, где он поймёт, что происходит?

Он обгонял прохожих, только и успевая расшаркиваться и извиняться. Порой переходил на бег: мучительный, семенящий, городской бег, от которого кололо в боку. Но расстояние между ним и девушкой как будто почти не сокращалось. Вот она перешла дорогу.

На той стороне был парк, и Гереон понимал, что если сейчас она скроется из глаз, он потеряет её. Снова. Опять.

Он побежал быстрее.

Лесная тень на секунду ослепила его после солнечной улицы. Но он продолжал видеть впереди стройную ладную фигурку с распущенными по спине волосами.

Вот только сил бежать уже не было. Он остановился, тяжело опираясь о колени. И из последних сил прокричал:

— Мария!

Почему-то именно сейчас он вдруг вспомнил, как её звали. Мучительных несколько секунд ему казалось, что она не услышала. А потом — о чудо! — девушка остановилась. Обернулась. И побежала к нему.

— Гереон! — её лицо светилось радостью. — Ты меня видишь? Ну наконец-то! Я боялась, что потеряла тебя навсегда!

Она обняла его. И он обнял её, чувствуя, как по его лицу расплывается улыбка абсолютного счастья. Ему было наплевать, бредит ли он, сошёл ли он с ума. Он чувствовал, что это настоящее. И пусть кто-то попробует это отрицать!

— Пойдём! — она взяла его за руку.

— Куда?

— Ты должен помнить! — она состроила хитрую мордашку. — В «наше особое место». Тебя все уже заждались. И, думаю, выпили всё фирменное пиво папаши Тома.

Она ему подмигнула, и он снова рассмеялся. Значит, всё верно. Тот самый бар.

— Пойдём! — согласился он.

И они ушли, рука в руке.

* * *

За их спинами выла сирена скорой помощи. Впрочем, скорее всего, помощь здесь была уже бессильна. Водитель даже не успел затормозить, когда прямо перед ним на дорогу выскочил мужчина. Как будто он спешил куда-то.