Контуженный

Как только последний пациент покинул устаревшую медицинскую капсулу, а искин доложил, что больше он ничего из донорского корабля снять не может, я сообщил товарищам о старте с планетоида. Удобно усевшись в пилотском кресле, которое было мне слегка великовато, все-таки габариты дагорианина слегка превышали мои собственные, я начал предстартовую подготовку. Удивительно, как легко все получалось, реакторы находились в прекрасном состоянии, да и двигатели хорошо набирали мощность. После доклада о том, что все системы работают штатно, я подал мощность на маневровые двигатели, и пролежавший в пыли и забвении пятьсот циклов корабль, вздрогнув всем своим корпусом, плавно оторвался от поверхности безымянного спутника.

С внешних камер хорошо было видно, как во все стороны взвились тучи песка и пыли, скопившиеся как на корпусе корабля, так и вокруг него. Поверхность медленно удалялась, и буквально через несколько минут мы оказались вне пределов притяжения планетоида. Рейдер сразу стал по-другому себя вести, появилась маневренность и скорость. Казалось, искин наслаждается давно забытым чувством полета, его доклады отдавали яркими эмоциями и восторгом. Он был рад, он снова оказался в своей стихии и, как и прежде, был готов бороздить бескрайние просторы Вселенной.

Рядом со мной сидел Шир, он, как всегда, меланхолично наблюдал за тем, что происходит. Странный всё-таки тип, иногда мне кажется, что он на редкость адекватен, а иногда он производит впечатление полностью невменяемого шизика.

— Ну, что, куда стартуем? — не поворачивая ко мне головы, спросил он.

— Знаешь, я тут на досуге звездные карты посмотрел, они очень странные, может быть, ты мне чего присоветуешь? Все же у тебя опыта в этом деле побольше.

— Ну, давай, выводи на экран, посмотрим, где мы оказались и что у него есть в памяти.

— В том-то и дело, что у него в памяти есть только маршрут на родную планету, всё остальное по каким-то причинам было удалено.

— Искин, выведи на экран маршрут к планете Дагор, — попросил я.

— Выполнено, — доложил искин, и на экране отобразилась ломаная линия.

Сибурианец уставился в карту и спустя некоторое время выдал:

— Насколько я понимаю, маршрут построен, исходя из возможностей гипердвигателя?

— Именно так, — подтвердил искин.

— Очень странно, что всё окружающее пространство не картографировано, даже в конечной точке маршрута ничего нет. А должно быть. Это же родная система дагорианина.

— Искин, кто удалил все карты? — поинтересовался Шир.

— Информация удалена прежним владельцем корабля.

— Что еще он удалил?

— Насколько я могу судить, удалены только файлы, касающиеся последнего поискового рейда. Если судить по косвенным признакам, после каждого прыжка информация подчищалась, потому что у меня нет данных о том, каким маршрутом мы сюда прилетели, — пояснил Хор.

— Что вы нашли в последнем рейде?

— Информация отсутствует.

— Любую удаленную информацию можно восстановить, — заметил сибурианец.

— Файлы удалены окончательно, восстановлению не подлежат. Использован протокол «Пустота». За время пребывания на планетоиде я пытался восстановить любую информацию, мне было скучно, у меня ничего не получилось, — доложил искин.

— Искин, ты знаешь, где находится то, что вы нашли во время рейда, все, что находится на борту, должно ведь быть у тебя на контроле?

— На борту находится личное хранилище Каура Рорука, попытка его вскрытия может привести к самоподрыву реакторов. У меня нет к нему доступа.

— Тогда кто еще может туда попасть? — решил уточнить я, заинтересовавшись новыми обстоятельствами.

— Личное хранилище могут открыть члены Корпуса рейнджеров Анклава Экхур.

Понятно. Как говорила одна забавная девочка: «Все страньше и страньше».

— Хорошо, искин, предположительное время в пути? — уточнил я.

— Девятнадцать прыжков, примерное время в пути двадцать одни сутки пять часов и тридцать пять минут. Время может быть скорректировано при наличии угроз в проходных системах.

— Ну что же, вполне допустимо, я думаю, нашего синтезатора пищи хватит для того, чтобы мы тут с голоду не померли.

— Ресурсов пищевого синтезатора на данное количество экипажа хватит при разумном использовании на семьдесят пять суток. Рекомендую ввести режим экономии и ограничить доступ к синтезатору. Некоторые члены экипажа злоупотребляют дополнительными приемами пищи.

— Так, — я задумался, — а ты можешь взять это на себя, ну там, выдавать только минимальный рацион питания, тем более им тут делать ничего не надо, энергию они не тратят.

— Выполнено, командир, доступ к синтезатору пищи ограничен. Рекомендую сделать объявление по кораблю во избежание недоразумений.

— Включай связь по отсекам.

Как только искин доложил о том, что во всех помещениях меня слышно, я постарался обрисовать нашу ситуацию всем выжившим бывшим арестантам. Попросил не требовать лишнего, все равно искин не даст, по возможности не тратить энергию и воду, хотя ее запас у нас был еще очень приличный, тем более системы рециркуляции работали прекрасно. Надеюсь, все меня поняли, и проблем не возникнет.

Решив вроде бы все насущные проблемы, я дал команду на начало разгона. Да уж, это не аграфский быстроходный кораблик, время разгона этого рейдера до необходимой скорости составило около шести часов.

— Искин, а где построили этот корабль?

— «Пламя Дагора» построен по типовому проекту «Улуран» и принадлежит к классу дальних рейдеров, корпус спроектирован и построен на верфях Силтаны Анклава Экхур, часть комплектующих собственного производства, часть приобретена за пределами Анклава.

— Для такого корабля двигатели явно слабоваты, — заметил я.

— В Анклаве Экхур нет собственного производства двигателей и гиперприводов. На момент постройки корабля эти двигатели считались одними из лучших, доступных к приобретению, — как мне показалось, немного обиженно ответил Хор.

— Тогда понятно, вам, скорее всего, весь неликвид сбагривали. Жаль, нет карт, мне было бы интересно узнать, с кем граничит ваш Анклав.

— Информация отсутствует.

— А почему твои системы навигации не могут снять данные и экстраполировать их, выдавая нам маршруты альтернативного движения? — спросил сибурианец.

— Реперные точки для навигационного ориентирования частично удалены.

— Похоже, этот рейнджер был настоящим параноиком, — пробурчал я.

— Или нашел что-то такое, что это стало необходимостью, — чуть слышно проговорил сибурианец себе под нос, но я его, впрочем, расслышал, однако отвечать не стал.

«Пламя Дагора» уверенно набирал разгон, мы уже практически достигли скорости, необходимой нам для выхода в гиперпространственный режим, и ничего не предвещало беды, как вдруг корабль мгновенно полностью обесточился. Погас свет, все экраны, скорее всего, и двигатели тоже отключились. Мы с сидящим рядом Широм практически одновременно подскочили на месте. Несколько секунд мы прождали включения аварийного источника питания, но этого не последовало.

— Искин, что происходит? — прокричал я, но он не ответил.

Так как никаких обзорных экранов в рубке не предполагалось, мы оказались полностью отрезаны от всего, что происходит снаружи. На всякий случай я тут же активировал шлем и включил головные прожекторы, сибурианец сделал то же самое. Они, как ни странно, работали нормально.

— Сол, если пропала энергия, то, скорее всего, системы жизнеобеспечения вырубились. Надо срочно всем включиться в скафандры, не нравится мне всё это, — проскрипел сосредоточенный и холодный голос Стакса.

— Ты думаешь, я от этого балдею?

— Давай, пошли, надо обойти всех, может быть, кто-то спит и не заметил того, что произошло. После этого будем разбираться с тем, что тут происходит, — лаконично отозвался мой спутник, и мы направились в сторону жилого отсека, освещая себе дорогу прожекторами.

К тому моменту, когда мы добрались до места размещения экипажа, практически все они уже были в скафандрах, вот что значит — люди не понаслышке знакомы с космосом, при возникновении критической ситуации они сразу же понимают, что им делать. Как только мы оказались в жилом отсеке, со всех сторон сразу посыпались вопросы касательно того, что происходит, но, к сожалению, ничего мы им ответить на это не могли. Посовещавшись, мы пришли к выводу, что надо наведаться в реакторный отсек, благо, схема корабля у меня была всегда с собой. Взяли с собой только одного беглеца, который утверждал, что кое-что понимает в реакторах.

Дорога к реакторному отсеку заняла у нас не больше десяти минут, дверь в него пришлось открывать при помощи мускульных усилителей скафандров. С трудом, но мы смогли справиться и наконец-то попали в энергетическое сердце корабля.

Шесть больших реакторов располагались в индивидуальных ячейках, которые можно было отстрелить при выходе любого из них из строя.

— Ничего не понимаю, — чуть слышно пробормотал Арам, осмотрев ближайшее устройство, — этого просто не может быть. Невозможно так просто взять и заглушить реакцию, происходящую в них.

— И, тем не менее, это произошло. Ты сможешь разобраться и запустить хоть один, хрул тебя задери? — разозлился я.

— Как ты себе это представляешь? Если мы что-то сделаем не так, то произойдет детонация активного вещества, она просто уничтожит нас вместе с кораблём. Сначала надо понять, что произошло, я никогда даже не слышал про что-то подобное, — окрысился бывший каторжник.

— Может быть, эта лоханка от старости решила рассыпаться? — в свойственной ему меланхоличной манере поинтересовался Стакс.

— Сильно сомневаюсь, повторяю, остаточная реакция должна присутствовать. Если просто одномоментно прекратить её, реактор пойдёт вразнос, а здесь этого не происходит.

Именно в этот момент мы ощутили вибрацию, прошедшую по корпусу корабля, меня даже слегка качнуло.

— А это что ещё за херня? — прошептал я и мазнул светом прожектора по скафандрам товарищей, но они мне не ответили.

Стакс так и остался стоять, а техник, который секунду назад осматривал реактор, стоя на карачках, замер в немного неестественной позе.

«Ой, что-то мне это совсем перестало нравиться», — пронеслось в голове перед тем, как на меня навалилась дурнота.

В висках заломило, и к горлу подступил ком. «Да что, чёрт возьми, здесь происходит?» — попытался сказать я, но мои губы не могли произнести ни слова, а в следующее мгновение у меня в голове раздался лишенный всяческих эмоций голос.

— Кто ты такой?

— А ты кто, мать твою, такой? — огрызнулся я в ответ.

— Странно, необычные сигнатуры мозговых волн и блокировка воздействия, — последовал скупой ответ, и в следующее мгновение окружающий мир для меня исчез, а я оказался в уже знакомом мне коричневом мареве.

Я осмотрелся и убедился, что опять попал в виртуальное пространство:

— Пыржик, Пыржик, ты здесь? — позвал я своего посредника, но в ответ не раздалось ни звука. — Пыржик! — опять закричал я. — Эй, ты тут?

Внезапно по нервам ударило опасностью, и из клубов бурого тумана прямо передо мной возник бесформенный сгусток тьмы. Затем на нём появился один глаз, потом второй, третий, пятый, через несколько секунд на меня смотрел уже десяток глаз.