Что будет осенью с Розой

4. Поражение и сражение

У нее ничего не получилось! Она не годится! Негодная! Негодная!

Кристина бежала, будто слепая, растирая ещё не вытекшие слезы по ладоням, по щекам и губам, пока не наткнулась на кого-то в толстом, грубом, резко пахнущем пальто, и в ужасе услышала:

— Лапка! Лапка моя!

Это какой-то кошмар, и нет ему конца! Вот как сходят с ума!

Кристина рванулась назад и упала, ударившись обеими ладонями и копчиком, и бедром. Холод и грязь. Навсегда. Она выброшена в канаву, как мусор. И отвратительный коридорный, невесть как оказавшийся здесь, даже он, кажется, заколебался — подобрать ли?

— А ты думала, уехала — не найду? Найти-то — тьфу!

Нет, он не колебался, он наслаждался чувством хозяина, владетеля, он растягивал это удовольствие, как леденец.

— Вставай, давай, живо, — грязищи-то!

И парень плюнул еще раз.

Кристина почувствовала, как она поднимается из лужи — нет, ее поднимают. Сзади стоял Фокс, по-прежнему в светлом жилете, даже без пиджака.

— Ой, я вас испачкаю!

— Раньше надо было думать.

Фокс недовольно смотрел на свои руки и жилет. Вытащил было платок, взглянул на него и разжал пальцы. Темно-малиновый квадратик ткани упал на грязный тротуар.

— Идем скорее, что еще за капризы. Солнце уйдет!

— Это куда ж это? Никуда она не пойдет! Она — моя девчонка, понял, педрила!

Мальчишка решительно шагнул вперед и потянул руку к Кристине.

— Шел бы ты отсюда, парень.

Голос Фокса звучал невесело. Он отступил вместе с Кристиной в узкий промежуток между двумя домами, куда свисали раструбы двух водостоков.

Мальчишка двинулся следом, по-хозяйски — уж в этих проулках-то он знает толк! Его рука уже нашарила что-то в кармане и, напряженная, на миг замерла.

— Не надо, парень. Оставь, уходи!

Ободренный просительным тоном и жалким видом попавшего в ловушку щеголя, мальчишка достал нож. Еще один шаг… Глаза парня выпучились, рот разинулся в беззвучном стоне — неожиданный удар сзади пришелся напротив сердца, и дыхание встало, словно в спину вонзили кол.

Голова змеи, венчающая стек для верховой езды, была массивной и, наверное, тяжелой. Но Кристина не разглядывала ни металлическую змейку, ни женщину в черной накидке поверх черного же трико, появившуюся за спиной парня.

Кристина смотрела, как из носа, и из губ, и еще откуда-то выше бровей мальчишки брызнула ручейками кровь — это уже Фокс, он наносил удары быстро и точно, с сосредоточенным видом. Кристине сразу вспомнился соседский мальчик, немного похожий на булку — пухлый и белобрысый. По утрам он играл гаммы именно с таким лицом — серьезным и ужасно старательным. Кристине хотелось отвернуться от Фокса, от искаженного страданием окровавленного лица его жертвы, но тогда ей пришлось бы смотреть на женщину — на ее улыбку, исполненную жаркой радости, на блеск опьянения в глазах, ставших яркими, как бриллианты в свете праздничных огней.

Правда, коридорный оказался крепче, чем ожидалось. Он поднял голову — и с хищной улыбкой ужалил ножом, только светлая ткань сказала «жжииик», вмиг разрезанная отточенным лезвием.

Кристина ахнула, а юноша ловко крутанулся, не опуская клинка, и оказался лицом к лицу с женщиной и ее змеиной тростью. Скрежет металла о металл — но всем же ясно, что молодой парень сильнее, и дамской ручке в замшевой мягкой перчатке его не остановить, не осилить. Трость упала в густую грязь, исчезла мгновенно, почти без звука. Парень опускался медленно, вот он уже на коленях, покачивается, словно в безуспешных попытках отыскать равновесие. Фокс ударил его не по голове, а, скорее, в то место, где начинается шея, и не кулаком, а странно — не то ребром ладони, не то ее основанием, а когда парень замер, резко и сильно хлопнул обеими руками, «лодочками», по ушам противника. Коридорный выглядел сейчас удивленным сверх предела, словно окружающего, даже боли, для него больше не существовало. И почему-то его дергающиеся у подбородка пальцы были испачканы ярко-красным — таким ярким, что Кристина не сразу поняла, что это не кровь из разбитого лица.

Заточенный с трех сторон стилет сложной формы прятался под черной накидкой в левой руке женщины. Позволив противнику подойти вплотную, она отразила стеком его нож и проткнула его шейную артерию. Они с Фоксом нанесли удары синхронно — одновременно спереди и сзади.

Женщина с горящими упоением глазами вновь и вновь полосовала лоб, и шею, и грудь белеющего на глазах парня. Лезвие, напоминающее цветок цикламена или половинку лилии, то вонзалось, то резало, словно рыбка ныряя и плавая в крови. Наконец, женщина провела последнюю длинную черту и будто с сожалением вытерла лезвие о неподвижное плечо в грубом серо-коричневом твиде.