Контуженный

Искать долго не пришлось, потому что картину, которую я увидел можно было описать двумя словами французского языка «дежа вю», трое курсантов освобождали себя от токсинов старым как мир способом, и я не стал им в этом мешать, а просто обошел по дуге и направился в заведение. Оно встретило меня уже знакомым по прошлому визиту набором не самых приятных запахов и песней в моем же исполнении записанной в прошлый раз Мингом. Пока меня большая часть однокурсников не заметила, занятая различными древними как мир развлечениями, я прорвался к пышной барменше и, поприветствовав ее, попросил приберечь две бутылки синей «учигги» под прилавком. Крупногабаритная дама профессионально осмотрела бутылки и уважительно поцокала языком. Достав из-под засаленного прилавка две довольно чистые с виду стеклянные рюмки, кивнула на них, требуя таким образом расплатиться за оказанную услугу. Поняв намек, я наполнил тару, и мы выпили, причем я заметил, как после синей жидкости повеселели глаза барменши.

«Хорошая штука, — облизнув губы, изрекла женщина, — где достал?».

Пришлось рассказать, после чего она еще более уважительно на меня посмотрела.

«Хороший ты парень, был бы покрупнее, я бы на тебя даже глаз положила, а так извини, хлипковат, — она поближе придвинулась ко мне, и прошептала, — но мне бы твой товарищ, — она кивнула головой на Мамонта, — очень бы подошел, люблю таких крепеньких».

«Так в чем дело, тащи его в комнатку, я знаю, у тебя тут такие есть, — посоветовал я, — могу даже его туда позвать, раз у тебя страсть проснулась, у нас-то его поди не каждая и выдержит».

Глаза барменши загорелись от предвкушения: — «Если он туда придет, с меня причитается», — пообещала она и заговорщицки подмигнула.

Пришлось выполнять обещание и идти к нашему гиганту. Мамонт возвышался над остальными курсантами почти на тридцать сантиметров и мне пришлось постараться, чтобы хлопнуть его по плечу, он в это время изображал какой-то вялый танец и был уже в изрядном подпитии.

«О, Джон, ты с нами, а я тебя и не видел. Выпьешь со мной?», — прогудел гигант и протянул мне бутылку с бурдой соломенного цвета.

«Погоди, дружище, есть к тебе серьезный разговор», — поманил я его пальцем.

Гигант-десантник, как мне показалось, не очень-то меня и понял, так что пришлось поманить его рукой в сторону заветной дверцы. Он послушно потопал за мной, не ожидая никакого подвоха. Подойдя к двери, я еще раз посмотрел в его осоловелые глаза и наконец-то решился.

«Мамонт, — я поманил его к себе поближе, и он нагнулся чтобы услышать, что же я хочу ему сказать, — тут такое дело, меня очень попросили позвать тебя вот в эту комнату, там надо будет пройти испытание на силу. Ты же у нас самый сильный?».

«Ага, сильнее меня никого нет», — заулыбался бугай и стукнул себя пудовым кулаком в грудь.

«Тогда заходи и ничего не бойся, получишь от меня, если справишься, бутылку хорошей выпивки, а не того дерьма, которое ты тут пьешь», — пообещал я ему заговорщицким тоном.

«Нормальное дерьмо, — немного обиженным голосом прогудел он, — но я все равно от хорошего не откажусь. А бояться я давно разучился, после того как первый раз обгадился при десантировании в тяжелом скафе», — тут он замолчал и, по-видимому, понял, что сморозил лишнего.

«Ну тогда давай, с богом», — хлопнул я его по плечу и кивнул на дверь, сделав вид, что ничего не слышал.

«С чем?», — не понял он, и на его лице отобразились экзистенциальные мыслительные процессы.

— Не бери в голову, дружище. Вперед!

Он толкнул дверь рукой и вошел в помещение, через две секунды возле меня материализовалась барменша и, подмигнув мне, скрылась за дверью. Я решил, что подслушивать и караулить не стоит, если все пройдет так как задумано, то сражение двух мастодонтов за этой дверью будет тем еще событием. Вернувшись к бару, я обнаружил на месте бармена какого-то необычного дроида, он шустро раздавал требуемые подвыпившими курсантами напитки, его конечности, снабженные встроенными штуцерами для подачи напитков так и мелькали над барной стойкой.

Веселье набирало свои обороты и меня наконец-то заметили, в затуманенных алкоголем мозгах моих товарищей я видимо прочно ассоциировался с музыкой, и от меня тут же потребовали очередную нетленку. Поняв, что отделаться «Одуванчиками» уже не получится я задумался над тем, какую песню я бы смог еще переделать под нашу новую реальность. Только вот дело в том, что песен-то я знал не очень и много, поэтому решил спеть как есть одну из своих любимых. Объяснять Мингу долго было не нужно, он врубался в мелодию сразу, и я спел нетленочку «Пей моряк», песня, на удивление, зашла и народ потребовал повторить, припев все выучили с первого раза, поэтому подпевали очень дружно. Но, надо было придумать что-то новое, раз ребята так хорошо встречают наши песни. Перелопатив свою память, я вспомнил еще одну песню и выведя ее текст на внутренний экран нейросети буквально за пару минут смог адаптировать ее под наши реалии. Объяснив нашему меломану мотив, я вышел на сцену и попросил тишины. Однокурсники, немного растроганные слезливой песней про неудачную любовь неведомого им моряка, притихли и приготовились слушать. На этот раз музыка был значительно бодрей, и я запел свой новый шлягер:

Высоту набирает наш десантный бот

На первый сброс он парней везет.

В небесах голубых мы начнем этот старт,

Гордись, мама-папа, я теперь десант!

Солнце жаркое светит мне в глаза

На груди плазмоган, нет пути назад.

Вот сердце кольнуло, мы пикируем к планете,

Нет круче, чем десант, ничего на свете.

Через полгода мы вновь будем отдыхать,

Кто-то гулять, ну а кто-то бухать.

Кто-то вспомнит о доме, о своих проблемах,

Ну а мы поднимем рюмки за огонь, что в венах.

Солнце жаркое светит мне в глаза

На груди плазмоган, нет пути назад.

Вот сердце кольнуло, мы пикируем к планете,

Нет круче, чем десант, ничего на свете.

На втором припеве все как один горланили вместе со мной, все-таки нейросетью они пользоваться научились в любом агрегатном состоянии. Зал ревел и неистовствовал, даже у «Одуванчиков» не было такой реакции, вот он минус не отягощенных интеллектом людей, им надо что попроще, чтобы не надо было задумываться над глубинным смыслом текста. Песню записали и тут же поставили на повтор, а дальше началась вакханалия, под этот новый гимн десанта начались дикие пляски, уж не знаю какие струны их душ затрагивала эта песня, но я с удивлением наблюдал за происходящим, до тех самых пор, пока обзор мне не перекрыла грудь Лесли. Форменный китель на ней был уже расстегнут и мой нос практически погрузился в симпатичную впадинку, как еще совсем недавно в каменные ягодицы Клэр.

«Ну что, красавчик, настало твое время», — прошептала она мне с придыханием на ухо и потянула в сторону скрытых выгородкой комнат для отдыха.

Проходя мимо той, в которую мне удалось затащить Мамонта, я расслышал сквозь крики горланящих песню десантников дикий набор звуков, как будто носорог спаривается со слоном, хотя, если посмотреть со стороны, это было не слишком далеко от реальности. Как и в прошлый раз Лесли раскусила капсулу со стимулятором, и уже через десять секунд мы могли бы поспорить с обитателями соседней комнаты в мощности издаваемых децибел.

Резиденция барона Лакана.

В глазах барона Угго Лакана отсутствовала жизнь, он смотрел на то, что осталось от его единственной дочери и чувствовал внутри себя пустоту, свет его жизни померк. Псион, которого посоветовал Ирп, оказался на самом деле не таким уж низкоранговым, его удалось уговорить, правда пришлось пообещать ему изменение внешности, о котором никто не будет знать, но цена его помощи была не высока. Он смог найти похищенных девушек. Вернее, то, что от них осталось. Как он смог это сделать, так и осталось тайной, он просто повел людей по одному ему ведомым энергетическим маркерам. К тому моменту, когда сотрудникам службы безопасности удалось найти тела в катакомбах старого города было уже слишком поздно для баронессы Молли Лакан, а вот ее подруга, Стелла Минье хоть и была ранена в голову, но каким-то чудом она была еще жива. Псион и тут не подвел, он смог поддержать ее жизнь вместе с автоматической аптечкой сотрудника СБ, что и позволило доставить ее в медицинскую капсулу. К сожалению, головной мозг девушки был поврежден, и личный врач барона лишь сокрушенно покачал головой на невысказанный вопрос касательно перспектив ее лечения. Девушка была обречена, и оставалось одно, принудительное ментоскопирование с сомнительными результатами. И Угго Лакан решился, убитый горем отец всем сердцем желал покарать того, кто сделал это с девушками, на телах специалисты смогли выявить следы жестокого насилия, но, к сожалению, никаких биологических следов найти не удалось. По словам криминалистов был применен специальный препарат, который все уничтожил. Было непонятно почему от тел девушек не избавились в утилизаторе, а выбросили, сделав по контрольному выстрелу в голову. Что-то за этим крылось, и он должен был знать, что именно. В данный момент происходила процедура снятия воспоминаний раненной девушки, потом предстоит их расшифровать, но барон надеялся, надеялся узнать.

К сожалению, некогда славящаяся своей красотой подруга его Молли не смогла пережить эту процедуру, и врачи ничего с этим не смогли сделать, но ментоскоп успел завершить цикл и в данный момент шла расшифровка.

«Мой барон, процедура займет некоторое время, вам надо отдохнуть, — негромко произнес личный врач его семьи, а теперь только личный врач барона, — мы позаботимся о девушках».

Угго кивнул и направился к себе в кабинет. Вошел, налил из небольшого деревянного бара какого-то алкоголя, он даже не посмотрел, что он наливает и залпом влил крепкую жидкость в себя, не почувствовав никакого вкуса. Девочка, его любимая и единственная девочка мертва. Как дальше жить? Где взять силы для того, чтобы продолжить свои начинания. А ее проекты, те, которые она не успела закончить, кто теперь будет ими заниматься. Зачем теперь все это? Барон налил себе еще и опять выпил. На этот раз, проглотив жидкость, он не смог справиться со своими эмоциями и заревел, упав на колени. Он выл словно раненный зверь, словно самка дикого зверя, потерявшая свой выводок из-за неумелого охотника, оставившего ее в живых.

Приступ ярости продлился недолго, все-таки он был аристократом до мозга костей и сумел взять себя в руки. Нет. Если этот охотник был так глуп, что оставил его в живых, то его надо найти и наказать, да так, чтобы его девочка, где бы она сейчас во вселенной не находилась, знала, что она не осталась неотмщенной.

Встав и усевшись с бутылкой крепкого алкоголя в кресло, барон приготовился ждать. Ждать и верить, что чудо свершится и ему станет хоть что-нибудь известно.

Ракот Смолди стоял возле дверей кабинета барона и не смел постучать в них. Информация, которую он сейчас держал в руках, была настолько шокирующей и невероятной, что бывалый службист попросту боялся, боялся гнева барона и боялся последствий, которые могут произойти после того, как его господин узнает о том, что он ему принес. Однако, стоять бесконечно долго было нельзя и Ракот решился, он постучал в двери и не услышав ответа постучал еще раз. Не услышав ответ во второй раз, он медленно приоткрыл одну из створок и оглядев кабинет вошел в него. Барон спал в кресле, возле его ног лежала пустая бутылка. Смолди подошел к своему господину и аккуратно потряс его за плечо, с третьей попытки это получилось, и барон открыл все еще мутные глаза. Взгляд его сфокусировался и стал жестким.