За звездным горизонтом

Записи экипажа. Файл 0318716

Из личных воспоминаний Гордея Захарова, инженера силовых систем и специалиста по общественной безопасности межзвёздного корабля «Москва»

Думаю, командование было уверено в том, что вечный и его ближний круг будут торговаться. Они всегда так делали, когда их загоняли в угол. И наверняка ему было что предложить, по-другому торговля не работает.

Однако час проходил за часом, складываясь в сутки, а вестей из бункера не было. Штурмовать его тоже пока не спешили — во-первых, был риск уничтожить ценности, которые были ой как не лишними для молодой Республики, а во-вторых, очень не хотелось терять людей, когда победа была уже близка.

Предложения о сдаче передавались по всем стандартным каналам и даже в виде звуковых сообщений через вскрытые ходы системы вентиляции. Специально для этого сохранили линии связи бункера с внешним миром — антенны и оптоволокно, идущее до ближайшего коммуникационного центра.

Но бункер молчал. И тогда командиры вспомнили про разведку и тех бойцов, которые имели навыки лазутчиков.

Было решено проникнуть в бункер и разведать обстановку на месте до того, как принимать решение о штурме или подрыве.

Как это обычно бывает, одно дело принять решение — и совсем другое реализовать его на практике.

Все стандартные пути проникновения были блокированы. Бункер проектировали далеко не дилетанты. Системы вентиляции перекрывались всеми возможными датчиками и мощными лазерными решётками. По-настоящему мощными — зеркальная броня робота-разведчика, которого посылали на исследования, не особо ему помогла; машину нашинковали слоями, толщиной в пару сантиметров.

С коммуникационными каналами тоже всё было в порядке — плотность укладки проводов была такой, что туда и муравей бы не проскользнул. Демонтировать же их было невозможно — все каналы был заминированы, и такая попытка привела бы только к полной изоляции бункера.

Оставался только вариант с проходкой штольни из ближайшей карстовой полости.

Благодаря тому, что удалось добыть более-менее достоверные схемы бункера, спецы вычислили уязвимое место: на одном из служебных горизонтов стена подземного сооружения примыкала к гидропласту. Видимо, архитекторы посчитали его достаточной гарантией от проникновения — и правда, кому бы в голову пришло ломиться в подземелье через обводнённый грунт? Поэтому там было всего пара десятков сантиметров армированного бетона и мощная гидроизоляция.

Архитекторы бункера не могли знать, что промышленность Республики сможет освоить производство специальных проходческих щитов, которые позволяли работать в таких условиях. И так получилось, что ближайший щит можно было доставить на место операции оперативно — всего в течение восьми часов, грузовым «Слоном», через ближайший аэродром, полоса которого оказалась почти нетронутой в ходе стремительного штурма.

Щит был сконструирован таким образом, что после проходки, и, к примеру, стыковки тоннелей из него можно было выбраться через переднюю, рабочую поверхность. Для этого там был предусмотрен специальный бронированный люк.

С гидроизоляцией и бетоном режущие кромки щита справились довольно легко. Ну, замедлились, конечно, и поскрежетали немного — но всего через несколько минут после того, как датчики показали, что мы упёрлись в бетон, препятствие пало. Судя по показаниям датчиков, впереди был воздух, нормального, пригодного для дыхания состава.

— Приехали! — Бодро сказал техник-оператор щита, убирая руки с рукояток управления, — ну что, будете заходить, а, ребят?

Он посмотрел на нас. Нормальный мужик: добровольно пошёл на это опасное предприятие, даже особо не торгуясь. Хотя всё равно ему наверняка насыпят кучу разных приятностей, вроде внеочередного отпуска и премий. Республика любит верных граждан.

— С гидроизоляцией точно всё нормально? — на всякий случай поинтересовался Коля — мой напарник в этой операции, боец нашего взвода с интересным позывным «Карандаш».

— Как видишь! — ухмыльнулся оператор, — да ладно, ребят, не переживайте. Техника надёжная. Учтите только, что через шесть часов я ухожу. Щит оставит полимерную пробку — но не факт, что обойдётся без неприятностей. Так что уж постарайтесь успеть в срок!

— Добро! — кивнул я, неосознанно копируя манеру Макарова.

— Тогда в шлюз! — он указал в сторону переходного отсека, втиснутого между кожухами гигантских подшипников главного ротора.

Когда бронедверца натужно, со скрипом, открылась, мы оказались в полутёмном помещении, уставленном одинаковыми стеллажами, на которых рядами лежали картонные коробки.

— Склад что ли? — тихо, будто про себя, сказал Коля.

— На схеме было непонятно, — так же тихо ответил я, — назначение помещений не указывалась. Наши аналитики предположили, что тут должны быть технические отсеки.

— Да помню я… — буркнул напарник.

На полу валялось бетонное крошево. Конечно, щит наделал шума — но пока никаких признаков тревоги не наблюдалось: ни мигающего освещения, ни сирен. Впрочем, это не означало, что на самом деле тревоги не было. Вполне могло статься, что именно сейчас к нам бегут вооружённые отряды личной гвардии бессмертного.

— Похоже, выход там, — сказал Коля, кивнув на стрелку, слегка фосфоресцирующую в полумраке.

— Давай выбираться, пока обитатели не хватились, — сказал я.

Проходя мимо стеллажа, я смог разглядеть этикетку на ближайшем картонном ящике. «Свинина тушёная». Ну вот, а говорили, что в таких гнёздах есть даже новейшие белковые синтезаторы… впрочем, может быть, вечный предпочитал натуральную пищу, с таких, как он станется…

Дверь была металлической и, похоже, герметичной. Плохо. ИК-датчики бесполезны.

«Не тяни», — жестом показал напарник, пока я пытался пристроить на пол датчик вибрации, который мог бы уловить признаки движения с той стороны.

Я кивнул, убирая прибор в разгрузку, после чего показал жестами: «я толкаю — ты прикрываешь».

Коля кивнул в ответ.

Я дотронулся до запорного механизма. Его невозможно было заблокировать — разумная мера предосторожности в закрытом бункере, так хозяевам не грозило остаться запертыми в этом помещении просто по случайности.

Перекат в сторону — и я сел на корточки, целясь в образовавшуюся щель.

«Чисто, — показал Коля, выглядывая в коридор, — пошли дальше».

Первым делом нейтрализовали камеры в коридоре. Безо всякой стрельбы, конечно — направленным электромагнитным импульсом. Дальше шли спина к спине, каждый контролируя свою полусферу.

Я сохранял всю возможную бдительность — но на самом деле уже был уверен, что бункер пуст. Ну не ощущалось тут никакой жизни, кроме работы электронных систем. Наверняка Коля чувствовал то же самое, но, как и я, продолжал прилежно делать свою работу.

Таким порядком мы поднялись по служебной лестнице на три уровня, и вышли в жилой сектор. Я мысленно присвистнул: роскошь тут была не просто показной или кричащей; ей был насыщен воздух, от неё было трудно дышать. Натуральная обивка стен. Настоящий шёлк и тонкая кожа? Скорее всего, именно так. Металлические вставки? Не удивлюсь, если платина, а то и какой-нибудь иридий с родием. Выключенные телевизионные панели с логотипами, которые даже не были мне знакомы. Настоящий ковёр на полу, пушистый и ворсистый. А ещё — идеально чистый, даже ступать по такому было неловко.

Я даже замедлился на секунду, пытаясь справится с нахлынувшими чувствами.

Мне не было известно, сколько стоил квадратный метр этого ковра у меня под ногами. Но, подозреваю, сильно больше всей еды, которую я употребил за два года жизни на улице. Сколько мальчишечьих и девчоночьих жизней можно было бы купить за кусочек этого ковра?..

— Почему «Доберман»? — вдруг спросил Коля, тоже замедлившись.

— Что? — погруженный в свои мысли, я не сразу понял, о чём он.

— Позывной у тебя, — пояснил Коля, — почему «Доберман»? Необычно.

— А, — ответил я, — у меня пёс был этой породы. Любил я его. Он погиб вместе с родителями во время городских побоищ. Его Полкан звали. Сам понимаешь, такой позывной мне бы никто не утвердил.

— Ясно, — кивнул Коля, улыбнувшись.

Мы двинулись дальше по коридору и подошли к первому посту охраны. Он оказался совершенно пустым. Только работающие мониторы демонстрировали помещения бункера на этом уровне. Чего тут только не было! И кинотеатр, и оранжерея, кажется, даже боулинг, если я правильно опознал назначение помещения, и каток. Везде — пусто. Ни следа людей.

— Похоже, мы прощёлкали эвакуацию, — с досадой сказал напарник, осматривая пульт.

— Не факт, — ответил я, — гляди, вот эти мониторы выключены, — я указал на нижний правый ряд, где темнели три экрана.

— А, это штатно, — ответил Коля, — я слышал про такое. Это личные апартаменты бессмертного. Наблюдение можно включить только через его личную печать.

— Зачем их тогда устанавливать на общий пульт? — удивился я.

— Чтобы он мог наблюдать идеальную картинку, если вдруг решится проинспектировать пост.

— Бред какой-то… но надо всё равно проверить.

Коля пожал плечами, и мы вернулись в коридор.

— А почему «Карандаш»? — я не сдержался и задал встречный вопрос.

— Понятия не имею, — ответил напарник.

— В смысле?

— Меня дедушка так называет. Я никогда не спрашивал, почему.

— Называет? — Заинтересовался я, — дедушка жив?

— Да, воюет на севере, выковыривает последние гнёзда питерского олигархата в Финке.

— Ого! — удивился я.

Коля улыбнулся и пожал плечами.

Роскошные деревянные двери при входе в личные апартаменты бессмертного были широко распахнуты. Короткий коридор после входа упирался в стену, обшитую деревянными панелями.

Мы переглянулись. Тревоги у меня не было, я не чуял угрозу — но в груди вдруг появилось странное чувство. Будто тоска какая-то, неприятная, холодная. Я даже вздрогнул.

«Предельная бдительность!» — показал Коля.

Я кивнул в ответ.

Сначала пришёл запах. Хорошо узнаваемый, приторно-насыщенный запах крови. Мы только успели войти в коридор, тут был небольшой ток воздуха, создаваемый системой вентиляции. Кровь была уже не свежей, но ещё не воняла сладким гниением.

«Стоп!» — показал напарник. Мы замерли на несколько секунд. Потом продолжили движение.

В главном холле, аккуратно в несколько рядов были выложены трупы. Исключительно мужчины, крепкие и спортивные. У всех перерезано горло — причём не поперёк, как это обычно делается в бою, а сбоку, вдоль сонной артерии. Ковёр под ними, вероятно, когда-то был белым, но теперь почти полностью почернел из-за огромного количества пролитой крови.

Я видел, как заиграли желваки на скулах напарника.

«Ты как?» — спросил он жестом.

«Норма», — так же беззвучно ответил я.

— Шестьдесят человек, — сказал Коля, — вся личная гвардия.

— С чего ты… — я хотел спросить: «с чего ты взял, что это именно они?», но осёкся. Разглядел одинаковые татуировки на груди мертвецов — пересекающиеся треугольники.

— Не понимаю… — задумчиво сказал Коля, — такое ощущение, что они просто лежали, когда их резали. Даже не пытались сопротивляться.