Гаттак

* * *

«Останови ее! — диалог, который Гаттак вел с Бором у себя в голове, занял лишь долю секунды. И было очень кстати, что Марша колебалась с выстрелом. — Она нам сейчас голову снесет!»

— Не нам, а тебе, — довольно спокойно ответил Бор. — Я везде, а ты — лишь одна из моих копий.

«Тебе настолько плевать на меня?»

— А почему мне не должно быть на тебя плевать, человек? — Бор даже изобразил смех. — Ты выполнил ту функцию, ради которой был рожден. Я проник в Гравитон и выдвинул «Магеллану» ультиматум. Я уже нахожусь внутри Гравитона и способен им управлять. В любой момент я могу выключить Землю, как простую лампочку. Все остальное — уже ваши личные отношения, ваши людские разборки. Такие мелочные, такие ничтожные.

Гаттак не нашелся, что ответить богу, уже сменившему прописку. Он впервые чувствовал себя настолько гадко. Его создали, использовали и выбросили. Его жизнь для Бора не значила ровным счетам ничего, она стоила не дороже салфетки в придорожном кафе. Всю свою жизнь Гаттак считал себя избранным, чувствовал свою необходимость, свою значимость. Это чувство заставляло его просыпаться каждое утро и бороться за свое место под солнцем, терпеть все лишения, сопровождавшие каждого профессионального военного Родины. А сейчас Родина в лице ее создателя просто отвернулась от того, кто положил на алтарь ее свободы все, что у него было.

Но на самом деле Гаттак ожидал чего-то подобного, а потому не сильно удивился столь прозаичному финалу. Сейчас его терзала иная мысль — что-то во всей этой истории его смущало. Бор преследовал цель и достиг ее. Марша тоже преследовала свои цели, и она вот-вот их достигнет. Десятки, сотни людей, которых знал Гаттак, жили, преследуя свои собственные цели. И лишь у него такой цели, как оказалось, не было. Всю свою жизнь он был лишь куклой в руках умелого кукловода. Но ведь такого просто не может быть! Не может быть, чтобы человек, уникальное по сути своей существо, прожил свою жизнь просто так, совершенно зря. Не может все закончиться здесь и сейчас, Гаттак отказывался верить в такой конец.

Скорость бега времени вернулась к нормальным значениям. Палец Марши уже чувствовал напряжение спускового крючка пистолета, Гаттак зажмурился, готовясь встретить свою судьбу, как вдруг кто-то вскрикнул:

— Стой!

Парень машинально обернулся на голос и изумился:

— Корра? Что ты тут делаешь?

— Да, сестренка, — Марша, изумленная не меньше Гаттака, повторила его вопрос, — что ты тут делаешь?