Перерождение задрота любящего жанр стратегии! Том 2

Глава 12 — Задумайся…

Заточенный и подготовленный под кого-то точно больше меня доспех, при каждом шаге звучно хлопал меня по заднице. Двигаясь, словно первая и самая старая версия робокопа, радовался только тому, что местные умельцы не додумались как в фильме оставить бороду открытой. Всегда удивлялся тупости того же чела из криптона и прочих, считавшихся героями и не додумавшихся вмазать своему врагу по единственной открытой, незащищённой части лица.

Да уж, в отличии от этих ряженых клоунов в облегающих костюмах, у меня точно была настоящая броня и ебучее забрало в редкую сеточку, что полностью лишало меня возможности видеть хоть в одну из сторон. С трудом стащив с головы эту тяжеленную хреновину, кинул её Августе. Хмыкнув, та поймала железяку двумя пальцами и прицепила к своему коню. Сделала она это настолько легко, что казалось — не предмет тяжёлый, а я дохляк из дохляков. В принципе, может даже и не казалось…

Войско для похода собралось немалое: с личной десяткой Шарлотты, из-за которой та даже с матерью и сестрой погрызлась, причём даже меня не стесняясь, получилось ровненько три тысячи. На удивление, прослышав о беде, на помощь пришли не только крестьяне, но даже и аристократия нашего города собравшая из себе равных и своих подопечных аж три ударные сотни, обученных, владеющих лошадьми и бронёй мужчин. Некоторые из них, заходясь праведными речами, обещали без какой-либо корысти помочь мне в изгнании и уничтожении предателей, но были и те, кто преследовал личные выгоды и именно их, вместе с «бескорыстными», я планировал отправить в бой в первых рядах. Чтобы случайно не кончить как один длинноволосый шотландец по имени Волес…

Первыми в моём поле зрения двигалась гордая знать, рвавшая на себе волосы за право первыми показать свою доблесть. За ними я, целитель, сестрёнка, два десятка гвардейцев и десяток бойцов герцогини. В центре двигался костяк, замыкала колонну конница из гвардейцев. Почему конница позади? Потому что этот отряд сейчас выступал в роли поддержки, и в случае начала неожиданной атаки, к моменту, когда те доберутся до меня, смог бы придумать пару тройку тактических манёвров и понять как действовать дальше: атаковать, защищаться, или попросту любым методом спасать свою шкуру.

Знающие приблизительное число врагов крестьяне, понимая, что нас больше, неоправданно вещали о скорой победе. Многих воодушевляло то, что их правитель двигался впереди них. Наивные, думали, что и в бою я буду драться на чале… В принципе этот вариант допускался, но только в том случае, если без моей личной гвардии никак не обойтись. Сам же я внутри трясся и испытывал некий мандраж. Сегодня по чьей-то прихоти на смерть вышла целая армия, чьи-то мужья, сыновья, отцы и дети. Я чувствовал ответственность за их жизни, а также за жизни тех, кого мы должны были победить. Во всей этой морально этической каше, творившийся в моей голове, радовало лишь одно: старик Гвиний после тех двух писем выглядел если не хуже меня, то хотя бы так же — мрачно, бледновато, с стойким желанием нажраться на лице. Казалось, старик переживал за наши с ним связанные жизни, даже ещё больше чем я, оттого и боялся гнева нашего братца первенца. Хотя почему ему не переживать то? Я пообещал ему свободу, а сейчас мы оба могли оказаться в могиле, если не из-за будущего императора, коим этот садист первый принц точно станет, так из-за стрелы, которую я мог с лёгкостью схватить своим ничем не прикрытым лицом.

Уже к полудню жаркое летнее солнце во всю жарило мою закованную в сталь тушку. Каждый шаг лошади отдавался острой болью в моей не привыкшей к данному виду транспорта заднице. Терпя из последних сил, я прикидывал, что могло быть менее болезненным: лишение меня анальной девственности при помощи бейсбольной биты, или ещё сутки в этом ёбаном седле, и если бы от этого выбора ответа зависела бы моя жизнь, без раздумий выбрал бы первое.

— С меня хвати… — Направив коня к сестрёнке, рыкнул я, слыша взволнованные «Ваше величество» от Гвиния и других стражников, хорошо понимавших, что подобное поведение в лице привыкшего к ласке принца может значить. — Снимите с меня броню и заберите коня, я с пехотой в одном строю пойду… — Передав поводья сестре, и жестом показав, что «я лучше сдохну, чем хоть ещё минуту просижу в седле», получил в ответ сначала хмурый взгляд, а после и смешок.

— Как вам будет угодно, — глядя на открывших рты стражников и крестьян, шедших в неподалёку и слышавших мои слова, проговорила та.

Не имевшие права по должности находиться верхом, когда хозяин идёт пешком, Гвиний, стража и сестрица также спешились. Мои прислужники, взятые целителем, быстро сняли с меня панцирь и прочие латы, а старик, ворча «сразу бы сказали», использовал на моей заднице целительское, магическое искусство, после чего, по натёртым местам пробежал приятный холодок.

— Может вернётесь в седло? — после того, как его тайная процедура увенчалась успехом, спросил Гвиний, и лишь за одно это предложение мне хотелось тыкнуть в того чем-то острым. «Лучше прогуляюсь чутка» — буркнул я, зашагав в ногу с одним из ближайших ко мне крестьян. До этого скрюченный, потный и уставший мужичок, при виде меня и моей стражи вытянулся, и на трясущихся то ли от усталости, то ли от волнения руках поднял своё копьё. Его примеру последовали и все остальные на ближайшие к нам десять пятнадцать метров.

Данная картина, с приятным ощущением переставшего пылать огнём натёртого зада меня развеселила.

— Кто ты, воин? — зашагав с крестьянином в ногу, спросил я, и мужчина два раза беззвучно схватив ртом воздух, сбившись с темпа, замер. «Может немой» — подумал я.

— Эфес, сын Глесея… — Отдышавшись, с дрожью в голосе отозвался парень, что был сыном одного из моих городских кузнецов, выполнявших заказ для армии.

— Глесей, мне знакомо это имя… — Проговорил деловито я, и вспомнив сценку из одного фильма, улыбнулся. Поговорив с парнем, что был моим ровесникам, но превосходил меня по росту на добрые полторы головы, узнал немного о том, кто шёл рядом со мной, а также о том, чем занимался старый кузнец, и как не жалея собственных денег помогал готовиться оставшимся в городе мужчинам, на случай нашей неудачи встретить врага. Благодаря мне кухни Нивграда пылали от восхода и до восхода. Когда отцы отдыхали, к делу приступали рабы. Выросшее число заказов, а также упавшие благодаря рабам налоги, помогли увеличить не только производство оружия, но и другие мелочи, которые могли создать даже рабы, а огромное число торговцев, посещавших город, буквально сметали всё, что было на прилавках ещё до того, как на повозку кузнецов успевал лечь товар для ярмарки. Глесей мог остаться в кузне вместе с отцом. Кузнецов жалели и не хотели отправлять в бой, но отец парня настоял; он и сам бы пошёл в первых рядах, да было в лавке то, что не мог старый кузнец доверить непутёвому сыну, поэтому, честь рода на поле брани пришлось отстаивать младшему.

Развесив уши, вытаращив глаза и хватая летних мошек своими разинутыми ртами, на меня глядели со всех сторон те люди, которых ещё вчера я мог назвать обычным числом, единицей в моей новой армии. Пастухи, кожевники, плотники и каменщики — все они ещё вчера были для меня лишь незнакомцами, чьи жизни я вознамерился положить на алтарь своей победы, но сейчас… Теперь всё изменилось. Теперь человек, шедший впереди, был не просто пастухом, а имел имя; мужчина позади являлся не просто камнетёсом, а отцом, подумать только, тринадцати спиногрызов. Теперь все они стали для меня людьми, перестали казаться фикцией, быть может именно это знакомство, давшее мне понять, что они тоже живые люди и заставило меня в очередной раз вернуться к раздумьям о грядущей битве.

Теперь я хотел не просто победить, а сделать это так, чтобы сохранить как можно больше чьих-то, пока ещё неизвестных мне имён и лиц.