Поцелуй «Чёрной Вдовы»

Бастуют все

— Встать, суд идёт!

Мне почему-то захотелось вскочить, захлопать в ладоши и прокричать: «Да здравствует суд Орегона, самый гуманный суд в мире!» Но я сдержал свой порыв, хотя настроение было игривым, несмотря на то, что мне предстоит тяжба с правительством.

Прошёл месяц с тех пор, как я предложил Норману пролоббировать создание криптовалюты. На удивление, всё прошло гладко, и уже через две недели закон был принят сенатом и подан ИИ на утверждение. Закон предложило министерство финансов, я же предпочёл остаться в стороне. Я и так стал привлекать к себе излишнее внимание, даже самый главный ИИ заинтересовался мной. Нет, спасибо, я уж лучше тут в теньке постою.

Но в конце концов, ИИ принял этот закон и даже сам разработал алгоритм майнинга, выделив для себя поистине небывалые мощности. Видимо, поэтому ему и заняло столько времени — нужно было сделать гигантское количество расчётов. Курс крипты приравняли к местной валюте, выходило один к одному, и мы запустили в жизнь новый проект.

А я принялся скупать крипту, зная, что через несколько месяцев курс изменится до неузнаваемости. К счастью, таких, как я, были единицы, и курс первые дни держался, и только потом пополз вверх. Но было уже поздно — 80% своих финансов я вложил в крипту. Всё это время нас осаждали адвокаты местного телевидения, грозя нам всевозможными карами, но мы держались строем и отсылали их в суд. Попутно выяснилось, что суды в этом мире — дело довольно редкое, я бы даже сказал, уникальное явление. Ведь всё решалось на месте вшитым в твой венок ИИ. Однако бывали случаи, когда нет явного правонарушения, но тяжбы всё равно происходили. В основном это были гражданские суды, как в моём случае. Но даже в таких случаях судьёй оставался ИИ. Вот и сейчас его голограмма в парике и мантии смешно маячила над судейским столом. Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, потому что это выглядело по-настоящему комично.

— Рассматривается дело под номером 5175732, — озвучил судья. — Просьба истца озвучить свою позицию.

Маленький и круглый адвокат с большими залысинами и вечно бегающими глазками поднялся со своего места и, откашлявшись, произнёс:

— Ваша честь, имеет место грубейшее нарушение договора, — бодро начал он. — Когда мы подписывали контракт, профсоюзов ещё не существовало, а актёры не имели никакого статуса и прав, у них были красные обручи. Поэтому мы считаем, что съёмки должны возобновиться немедленно, и нам должна быть выплачена неустойка в размере 50 миллионов.

— Понятна ваша позиция, садитесь, — обратилась голограмма к адвокату. — Ответчик, вам есть что возразить?

— Ваша честь, — я поднялся со своего кресла. — Всё, что сказал господин адвокат, является истинной правдой, но есть один нюанс. Как он правильно заметил, актёры не имели никакого статуса, поэтому контракт заключался со мной.

— Ты был посредником! — выкрикнул адвокат со своего места.

— Тишина! — громыхнул ИИ, и звук молотка раздался по всей аудитории.

— Я не мог быть посредником, Ваша честь. У актёров не было статуса, как я мог быть посредником? Только после получения статуса и создания профсоюза я уже заключил контракт с ними.

— Почему вы ждали создания профсоюза? — спросил меня судья.

— Ну, а как же иначе? — изобразил я удивление. — Когда вы строите дом, то заключаете контракт с подрядчиком, а он уже договаривается со строителями, электриками и так далее. Поэтому я и заключил договор после создания профсоюза. Актёры хотели, чтобы их интересы были надёжно защищены. Всех кого-то защищает. Например, немалые бюджетные деньги тратятся на уважаемого адвоката, чтобы он представлял интересы правительства, а кто защитит актёров? Никто, кроме профсоюза.

— Что-то я не вижу тут представителей профсоюза, — голограмма покачала головой.

— Ваша честь, они люди не местные, слабо разбираются в законах, вот я и решил помочь им на общественных началах.

— Как же они собираются управлять профсоюзом, не зная здешних законов? — выкрикнул со своего места адвокат.

— Действительно, как? — спросил меня судья.

«Ну вот, что они пристали, скажите, пожалуйста.»

— Ваша честь, мы уклонились от главной темы. Контракт подписывали со мной, я передал его профсоюзу. Если на кого и подавать в суд, то только на меня, только вряд ли это отменит забастовку, которую главный ИИ посчитал полностью правомерной.

Судья завис, видимо, не хватало мощностей понять логику того абсурда, который я ему вывалил тут. Но это не я виноват, а адвокаты истцов. А для этого надо было хорошо контракты составлять, правда, в их защиту можно сказать, что ни о каких профсоюзах до этого момента они и не слышали. Вот и получается, что надавить они могут только на меня, а они решили подать в суд на профсоюз. Вот если бы я подал в суд на профсоюз, что они не выполняют контракт, тогда был бы совершенно другой разговор, но этого я делать не собирался. Вот такой вот казус получился.

— Все контракты были составлены правильно, — после паузы объявил судья. — На момент составления договора у актёров не было никакого статуса, однако с момента изменения статуса актёров, согласно закону «Право на труд», Густав де Браго был обязан заключить с актёрами контракт. То, что он решил сделать это через профсоюз, — это полное его право. И так как договор заключал он, то ему и разбираться с забастовкой. Истец сможет подать в суд на Густава де Браго для получения компенсации, если он не уложится в сроки. Пока что я не вижу причин для судебного разбирательства.

****

— Ну как-то так, — пожал я плечами.

Это было после моего возвращения. Я вкратце рассказал хаоситам, как проходило разбирательство в суде. Правда, они сами всё это видели по телевизору. Правительство решило сделать порку показательной и транслировало процесс по всем каналам. Я понимаю причину, по которой подали в суд на профсоюз. Кто-то посмел покуситься на власть имущих и попытаться отщипнуть кусочек пирога. Им надо было сказать раз и навсегда — профсоюзам тут не место. Но порка обернулась самострелом. Позорно проиграв процесс, правительство теперь не сможет остановить волну, новые профсоюзы как грибы начнут появляться в этом мире. А нам лишь надо будет сидеть тихо и смотреть, как весь мир превратится в всеобщую забастовку.

— Я не понимаю, мы продолжаем бастовать? — после моего рассказа спросила вдова.

— Оу, а ты решила стать знаменитой актрисой? — удивился я. — Кто-то совсем недавно плевался.

— А у неё сегодня попросили автограф, — усмехнулся Ван Хельсинг.

— Дурак, но вообще приятно, когда тебя узнают и улыбаются, — покраснев, сказала вдова. — В мирах хаоса от меня лишь шарахаются.

— Да, вы продолжите бастовать, — не обнадёжил я. — Но недолго, нужно довести этот мир до точки кипения.

— И как это произойдёт? — скептически спросил меня Ван Хельсинг.

— Дурной пример заразителен. Вы пионеры, вы подали знак всем и показали, как можно сломать систему.

— Что-то мне не верится, — Ван Хельсинг всё ещё сомневался.

Спорить с ним я не стал. Что, что, а двигать народные массы в сторону хаоса и анархии, я умею отлично. Уже не раз такое проделывал. Так что мне осталось запастись попкорном и следить как меняется этот мир.

****

Я оказался прав: пусть и не сразу, но постепенно стали появляться профсоюзы. Упёртое правительство ещё и подлило масла в огонь, наотрез отказавшись принять новую реальность. Триггером к массовым забастовкам стал законопроект, запрещающий профсоюзы. Закон прошёл в сенате, но был полностью забракован ИИ, и тогда народные массы восстали. То тут, то там вставали целые отрасли: мусорщики отказывались вывозить мусор, учителя требовали повышения заработной платы, даже похоронные услуги частично перестали функционировать. Но правительство не шло ни на какие уступки. Правда, когда профсоюз косметологов объявил забастовку и расвирепевшие жёны сенаторов устроили своим мужьям взбучку, то кабинет министров решил созвать экстренное совещание. Пожалуй, пора ставить финальную точку, надо нокаутом добивать местную элиту и сделать это надо одним ударом, чтобы они не успели оклематься, только надо предупредить одного человека, который мне помог.

— Густав, — Норман, широко расставив руки, ринулся обнимать меня. — Ты не представляешь, твоя идея с криптовалютой — это просто гениально, — он разом вывалил на меня столько слов благодарностей, сколько бедный Густав не получал за всю свою долгую жизнь.

— Я рад, что ты доволен, — ответил я, пытаясь вырваться из его медвежьих объятий.

— Доволен? Три раза ха! Я за месяц утроил свой капитал!

«Утроил? Слабовато, учитывая, что курс вырос в 10 000 раз. Видимо, играл по-мелкому, а не как я — вбухал почти все свои деньги в криптовалюту», — подумал я.

— Норман, я как раз хотел с тобой поговорить об этом. Советую завтра утром, с началом торгов, продать всю свою крипту разом, — начал я издалека.

— Продать? Ты смеёшься? Мы как раз собирались вложиться по-серьёзному, — обрадовал он меня.

Я молчал и ничего не говорил, человека в таком состоянии переубедить довольно сложно. Улыбка начала постепенно сходить с его лица.

— Ты что-то знаешь? — до него наконец-то дошло, что я попросил о встрече не просто так.

— Скажем так, есть сведения, что рынок может рухнуть завтра, — тихо сообщил я.

— Но, — начал он.

— Тсс, — я приложил указательный палец к губам. — Большего я сказать не могу.

И не дожидаясь его вопросов, повернулся и направился прочь. Ну а что? Он мне помог, надо было хоть предупредить его.

**** Утро рокового дня ****

— Ну что, господа хаоситы, готовы ли вы покинуть этот скучный мир? — радостно спросил я, заходя утром на кухню.

Я только что продал всю свою крипту, тем самым обрушив курс. И очень скоро кому-то в центральном банке, который выступает регулятором обмена курса, поплохеет. Мои 80 миллионов в крипте одним нажатием кнопки превратились в 800 миллиардов, которые благополучно лежат на моём счету. Интересно, рухнет ли банк, если я попрошу обналичить сразу всю сумму? Но мне этого и не надо. Мне нужна паника, чтобы они были заняты и не смогли помешать моему финальному аккорду.

— Ты уверен, что это сработает? — скептически спросила Вдова.

— Другого варианта я просто не вижу, — пожал я плечами.

Я как Джек Воробей с одной пистолетной пулей, не имею права на промах. Хаоситы вздохнули, но молча встали, и мы вышли на улицу.

**** Заседание кабинета министров ****

— Итак, господа министры, наше состояние плачевное, — уставшим голосом сообщила Кэролл Смит. — Министр труда, огласите наше состояние.

Она последнюю неделю практически не спала, пытаясь найти правомерное решение, которое, если не запрещало, то по крайней мере ограничивало бы появление новых профсоюзов, их с каждым днём становилось всё больше и разнообразнее, росли как на дрожжах.

— Сегодня с утра подали заявку на профсоюз филателистов, — прокашлившись, сообщил министр.

— Господи, чего эти то хотят? — премьер-министр подняла глаза к потолку.

— Просят наладить производство почтовых марок.

— Почтовых марок? Да мы их уже лет сто как не производим, — возмутилась Кэролл.