Ржевский. Том 6

* * *

— Дима, я, собственно, вот по какому поводу. — Самбур протягивает исписанный лист бумаги.

Когда мы остаёмся наедине, он прям оживает: и за кофе принимается, и за булочки с изюмом. Даже щёки порозовели и взгляд из унылого стал любознательным.

Занятная метаморфоза. И чем ему Шамса Наджиб не угодила, что он в её присутствии мало не зелёный сидел? Такие сиси, как у неё, ещё поискать. Попу тоже. Несмотря на преклонный тридцатилетний возраст.

Да даже если попользоваться прямо нельзя, просто смотреть же всё равно приятно! Как на живопись, в конце концов.

Как тёлка, по большому счёту, без чёрного балахона и вуали на лице она на двадцать с небольшим выглядит.

— Список… — пробегаю по диагонали перечень поставок, которые порталом в течение ближайших суток необходимо было отсюда доставить в Соту.

— Что делать будем? — а ювелир опять грустнеет.

Правда, кушает за пятерых, это хорошо. Аппетит — залог жизненной перспективы.

— Не вижу пока причин для тревог, — наливаю себе тоже из кофейника. — Вот эти пункты, — отчёркиваю ногтем посередине, — до завтра подождут. А по этим, — показываю ниже, — прямо сегодня оплатим суточную неустойку за задержку. Вот этот последний — я лично в Соте зайду, извинюсь и верну деньги в пятикратном размере.

Устав нашего транспортного канала хоть на бумаге никогда и не существовал (пока), но всех клиентов на словах мы предупреждали: отвечаем совокупной репутацией Домов Ржевских и Самбуров. Это было наше совместное решение.

— Неустойка получится солидной, — партнёр по логистическому бизнесу испытывающе таращится мне в переносицу.

— Форсмажор, — вздыхаю. — Никто на артобстрел крупными калибрами не закладывался. Мне и в голову не могло прийти, что в середине Золотого Квадрата такое реально.

Михалыч многозначительно молчит, ожидая продолжения.

— Проблема на моей стороне, — продолжаю. — Мне и отвечать.

— Я ждал этих слов, приятно, что не ошибся в вас. Разумеется, расходы делим пополам. — Ювелир энергично хлопает ладошкой по столешнице. — Но не могу не спросить: Дим, вы свою половину где взять планируете? — он ещё раз измеряет меня взглядом.

Тьху, дурацкие мысли. Я так у баб коэффициенты считываю сквозь одежду, понятно какие.

— В любом ближайшем банке, который планирует подключаться к Бирже Соты, — фыркаю, отправляя в рот булочку с изюмом. — Вы ж последнее собрание пропустили. Там много интересного было.

— Какое собрание? — Самбур напрягается.

— Вашего профсоюза. Когда ваши коллеги ко мне в имение приходили, прямо на коленке одну идею реализовали: валюты, ценности типа металлов банковских, камни драгоценные, пушнина, рыба красная и осетровая, деревья ценных пород включая красные… — минуту перечисляю по памяти список товаров. — Каждое второе наименование этого перечня уже минимум раз за эти сутки-двое прошло через нашу новообразованную биржу.

— А я же всё это пропустил! — собеседник взвивается в воздух едва ли не вместе со стулом.

— Вам должны были присылать уведомления, — теперь напрягаюсь я. — Как основоположник нашего с вами движения, вы должны быть в курсе в режиме реального времени. Мне обещали, что к амулетной системе оповещения подключат и вас, чтоб и вы в уставной фонд и в проект вошли.

На мой браслет Изначального, например, все уведомления о сделках приходят постоянно, даже ночью. Ему тоже должны.

— Ой, да шлют что-то, шлют! Я просто этот канал приглушил и временно застопорил, — смущённо признаётся Самбур. — Вникать поначалу поленился — думал, какая-то ваша блажь. Коллеги звонили объяснить — я разговаривать тогда не смог. А потом и не вспомнил…

— Не знаю, что здесь сказать, — развожу руками. — Значит, вы богатый человек! Раз вам деньги не нужны!

И снова очки и брови ювелира устремляются вверх.

— Пока биржа существует по большей части в виртуале, но существует. И работает, в прибыль. Гарант сделок — дом Ржевских, — поясняю фабулу на пальцах. — Мой биржевой процент сбрасывается на мой именной счёт, ответвление от вашего профсоюзного. Это ваши коллеги пока предложили, на днях всё узаконим чётче.

— Ух ты.

— Черятов хочет вообще свой банк под это открыть, больно обороты с первого часа удивительные. А работа круглосуточная.

— Ух ты.

Здесь не понял. Он что, извращенец⁈ На меня смотрит с обожанием. Чуть ли не.

На всякий случай отодвигаюсь вместе со стулом и начинаю прикидывать, как бы так поделикатнее задать вопрос в лоб.

И при сисястой маме Мадины он краснел, бледнел и нервничал! И вздохнул с облегчением, когда она вышла!

А её полушария так и качались, так и качались, так и качались.

Он что, к женщинам не того⁈ Да ну⁈

С кем я связался.