Граф Суворов. Том 8

Инга старательно делала все то же что и окружающие, регулярно подсматривала, и повторяла, но только то что могла понять и увидеть. Внешнюю сторону, а не внутреннюю. Даже Машка, на сколько меня не любила во время первой четверти в Суворовском, но на организованные занятия по йоге ходила и к началу индивидуальных занятий все понимала, а Инга и ее наставница были на подобном первый раз.

— Хорошо, расслабьтесь и дышите глубоко. Сконцентрируйтесь на том, как после вдоха воздух в ваших легких нагревается и выходит горячей волной поднимаясь по горлу. — говорил я, контролируя все движения. — Не спешите. Не напрягайтесь. Просто дышите. Не нужно стараться, у вас все и так получается.

Я неспеша осмотрел Соболеву, и едва сдержался чтобы поморщится. Не смотря на ее слова, травмы все же были, и было их более чем достаточно. Возможно, после того как она стала бесплодной, пыталась вернуть себе возможность к зачатию обратившись к ордену Асклепия, а может просто ее много и часто били в живот. Армейская служба, обязательная для всех одаренных, такого не исключала.

И все же если выправить меридианы, заставить ткани самовосстанавливаться по заложенным с рождения маркерам. Это будет непросто, и точно не быстро, но вполне возможно, что ее матка восстановится, а затем заработает и естественный организм деторождения. Это не целительство, в привычном смысле слова, но вообще наши организмы очень ленивые и легко приспосабливающиеся сволочи ценящие в первую очередь собственную жизнь, а во вторую — продолжение рода. И это можно использовать.

— Ох. — Лариса согнулась, схватившись ладонью за живот.

— Что с тобой? — тут же вскочила Инга, обняв наставницу за плечи.

— С ней все нормально, просто начали болеть органы, которые давно атрофировались. — ответил я на обеспокоенный возглас девушки. — Помоги ей лечь. Понадобится несколько часов чтобы свыкнуться с новыми ощущениями.

— А потом? — с округлившимися от боли и надежды глазами взглянула на меня Соболева. — Что потом.

— Потом будет три или четыре все нарастающей боли, которая постепенно начнет стихать. — жестко ответил я. — Не могу ничего гарантировать, надо будет приезжать на осмотры раз в пару недель. Можно раз в месяц, но не реже. А там — посмотрим. Сейчас же… скажем так я просто запустил процесс. Не хорошо сравнивать организм человека с механизмом, но он словно тысячи двигателей, связанных друг с другом шестернями. И вот сейчас одна из этих шестеренок, давно заржавевших и завязших в отработанном масле, начала поворачиваться.

— Полгода? — сквозь слезы улыбнулась Соболева. — Есть надежда?

— Ничего не обещаю. — ответил я. — Но надежда есть. Полежите пока приходите в себя, а потом я предоставлю вам транспорт.

— Спасибо. — женщина выдохнула, двумя руками держась за живот.

— Мы доберемся на своем. — сказала Инга, не отходившая от наставницы. — И… я согласна на тайное обручение.

— Только после осеннего бала дебютанток. — настойчиво сказала Мальвина. — До этого у нас всех слишком много дел, да и союз такого рода — не то, что можно скрыть. Его нужно подготовить и прописать о всех документах. Уточнить договоры с остальными родами и семьями, я с ходу могу назвать с десяток недовольных, которые станут ставить палки в колеса.

— Месяц — небольшой срок. — кивнула Инга. — Я готова подождать.

— Вот и отлично. — кивнул я. — А остальные что замерли уши развесив? Работаем! Энергию держать по столбу, наполняем чакру земли…

Мы занимались даже чуть дольше положенного, три часа. Я немного подправил ауру Инги и ее камень, а девушка на прощание чмокнула меня в щеку. Это было неожиданно и приятно, если бы не взгляд, насупившийся Мальвины. А вот Ангелина в очередной раз никак не отреагировала, чем заставила меня беспокоиться еще сильней.

— Дамы и господа, прошу внимания. У вас у всех получаются конструкты второго-третьего порядка, силовые-плоскостные. Некоторые даже визуализируют то, что видят, но большинство не видит то, что делает. Представляет, воображает — но не видит. — сказал я, пройдя вдоль ряда сидящих в позе лотоса взводных. — Сегодня это изменится. При этом вы я не буду накачивать вас собственной дармовой энергией, вы сделаете это сами, я лишь немного помогу. Заодно прочувствуете разницу.

— Итак, базовая медитация восстановления. Действуем только по моей отмашке, когда я положу вам руку на плечо. Все ясно? Пока никакой самодеятельности. Напитываем известные вам чакры праной. — сказал я, обходя ряд взводных. — Не торопитесь, сосредоточьтесь по энергии, текущей по вашему телу…

— Сегодня ты будешь первым. — присел я рядом с Шебутновым. — Помнишь ощущения от утренней взбучки?

— Еще бы. — чуть дернув плечом проговорил товарищ.

— Отлично, пока каналы не сжались в спазме, будем с ними работать. — усмехнулся я. — Я показываю энергии путь, ты ее направляешь. Поехали.

Что я могу сказать, идти через полупустые, а то и вовсе нераскрытые чакры, поднимаясь от самого «подвала» к голове и глазам — не самая простая работа. На каждой чакре Лёха терял от пяти до десяти процентов энергии, при том, чтобы л совсем не идиотом, а наоборот — очень прилежным и вдумчивым парнем. Я бы даже сказал, что среди всех моих одноклассников он был самым умным. Жадным и мелочным, но кто не без греха? Зато чрезвычайно сообразительным.

Закончили мы с ним только после того, как я заметил характерный блеск праны в глазах. Шебутнов старался не напрягаться, но все равно сжал зубы, волевым усилием удерживая концентрацию на должном уровне.

— Вижу! Не знаю, что это — но вижу! — ошарашенно проговорил парень, а я, похлопав его по плечу шагнул к следующему. И дальше, и дальше… тяжелее всего оказалось с Красновым, что не стало неожиданностью. Он и послабее был, да и соображал в основном в своих железяках и двигателях. Пришлось объяснять ему аналогию с проводкой и цепью накопителей-трансформаторов, пока он наконец не врубился на полную и не сдвинулся с мертвой точки.

— Всё! На этом закончили. — сказал я, хлопнув в ладоши.

— А как же я? — ошарашенно проговорила Мария, оставшись единственная без моего внимания.

— Ах да, ты. — хмыкнув я подошел к победно улыбающейся супруге, а затем чуть пригасил ее резонансный камень. Несколько секунд ничего не происходило, но потом девушка на вдохе резко схватилась за грудь, словно ей не хватало воздуха. Она попыталась расширить возникшие стенки, отдалить повисший над самой макушкой потолок. — Я говорил, что тебе не понравится.

— Что, что ты… — прошептала Мальвина, не веря, а затем повернувшись к остальным заорала: — ВОН! ВСЕ ВОН!

— Все свободны. — усмехнувшись сказал я, когда соратники и не подумали уходить. — Завтра все занятия строго по расписанию. Кто будет перебарщивать с медитацией без моего контроля, может только навредить. Так что не спешите.

— Спокойной ночи, капитан. — вернул мне усмешку Таран, покосившийся на Марию. Остальные поклонились и поспешили покинуть помещение, оставив нас с супругой наедине. Задержалась только Ангелина.

— Что ты со мной сделал?! — выкрикнула, подскочив ко мне Мария, стоило двери закрыться. — Верни как было! Немедленно!

— Тебе пора усвоить один очень важный урок. — сказал я, придавив девушку прессом. — В этой семье есть только один глава, и это не ты.

— Милый, я все прекрасно понимаю. — попробовала сменить тактику Мальвина, обхватив меня руками. — Я же старалась как лучше.

— Как лучше? Кому? Тебе? Ты поставила под угрозу мои хорошие отношения с Ингой, натравила на меня своего двоюродного братца, да ещё и позволила ему унизиться на глазах у всех. — жестко проговорил я, отстранив девушку. — Ты же не думаешь, что род Долгоруких оставит это без внимания? Они не позволят своему сыну пасть так низко, а значит попробуют ответить. И все ради чего?

— Ты вел себя так словно тебе совершенно не нужен этот союз. Оттягивал с ним. — попробовала оправдаться Мальвина.

— И вместо того, чтобы прямо поговорить со мной на эту тему, ты решила подговорить постороннего спровоцировать меня, своего мужа, да ещё и пообещала ему что-то от моего имени, так ведь? — спросил я, и Мальвина отшатнулась. — Не посоветовавшись со мной!

— Я хотела как лучше! — выкрикнула девушка.

— О да, я прямо чувствую, как под ногами начинает стелиться дорожка из благих намерений, которая ведет в ад. Ты чувствуешь давление? Чувствуешь, как твой дар истончился и не позволяет дышать? Думаешь это предел? — прищурившись спросил я, и девушка отступила еще на шаг. — Как я дал вам камни, расширяющие ваш пиковый предел и потолок силы, так я могу и урезать их, или и вовсе = заставить взорваться, как проделал с пленными офицерами османов.

— Но я же тебе не враг. — заплетающимся голосом проговорила Мария.

— Нет. И слава богу. Потому что врагов я убиваю, без сожаления и без раздумий. — ответил я, заставив Марию опустить взгляд. — С этого момента я ограничиваю твой максимальный ранг силы восьмым. Так чтобы ты прочувствовала все последствия своих действий. Если ты еще хоть раз включишь меня, Ангелину, или любого моего товарища в свои интриги без моего прямого разрешения — ограничу десятым!

— Но как же… — прошептала Мария, не веря.

— Ты знаешь, что никто в этом мире, ни твой отец, ни даже сам господь бог, не позволят тебе прорваться через поставленный барьер. Но я сам сниму его, за хорошее поведение. Испытательный срок тебе — месяц. Ровно до бала дебютанток. — строго проговорил я, и Мальвина машинально сглотнула. — Идем. Стоит принять душ и укладываться. Сегодня был длинный день…

Долго пребывать в состоянии гнева — вредно для психики и чакр. Но у меня просто не было иного выхода. Любое физическое наказание Мальвина могла воспринять как награду, особенно если бы оно было с сексуальным подтекстом, так что пришлось бить по самому больному месту. По самолюбию. Ведь теперь она не только была наравне с остальными моими соратниками кроме отстающих Шебутнова и Краснова, но и слабее Лисичкиной, а такое она долго пережить не могла.

Конечно, я прекрасно понимал что ядовитый характер Мальвины не мог долго сдержать агрессию, но зато, четко обозначив ее рамки и направление я мог чуть расслабиться и даже показать в какую сторону лучше сливать ее гнев и звериные порывы. Тем более что в скором времени появился не только повод, но и жесткая необходимость применения ее талантов.

Приготовления к балу дебютанток проходили не без проблем.